Гордон Томас - Охотники за человеческими органами

— Кто же эти люди?

Мадам покачала головой.

— Боюсь, вам они пришлись бы не по душе, Анна. Но такие вещи всегда относительны.

— Я не стану спорить с вами об этике.

Мадам снова вздохнула.

— Жаль. Было бы интересно узнать ваши взгляды, какими бы инфантильными они ни оказались. Нет сомнений, они похожи на ту чушь, которую собирается написать этот репортер.

Анна умудрилась усилить ярость в своем голосе.

— Мы обе знаем: вы делаете это только ради денег. И только за одно это заслуживаете презрения!

Мадам посмотрела в иллюминатор. Таким же ярким солнечным утром много лет назад она вернулась из Индии, чтобы похоронить Элмера. Что знает это дитя о любви и страсти? Что она вообще может знать? Или тот репортер? Они — сторожевые псы общества, которое никогда не понимало, где его истинные приоритеты. Мадам вновь повернулась к Анне.

— Деньги, — сказала она своим мягким голосом, — составляют лишь малую часть причины.

— Вы же не просите меня поверить в то, что причина в основном бескорыстная? — недоверчиво протянула Анна.

— Я не прошу тебя ни во что верить, глупая девчонка! — Голос Мадам неожиданно стал резким. — Я надеялась, что смышленость, позволившая тебе обнаружить немногое из того, что мы делаем, по крайней мере заставит тебя понять, что тебе выпал редкий шанс заглянуть в новый мир. Тот мир, в котором все прошлые открытия в медицине померкнут. Ибо с тем, чего достигли мои врачи, мы скоро будем в состоянии брать под контроль любую разрушительную болезнь, даже рак, просто-напросто удаляя пораженный орган. Я уверена: настанет день, когда мы сможем дать достойным реципиентам не только новое сердце, глаза, печень или пару легких, но и мозг!

— Мозг? Это же невозможно!..

— Сейчас — да. Но лет через двадцать — кто знает? Современная наука блестяще доказывает, что нет ничего невозможного. Вся беда в том, что люди вроде тебя и твоего сующего нос не в свое дело репортера никогда не видят будущего. Он наверняка преследовал бы разрывателей могил, а между тем без них мы бы никогда не узнали те тайны, которые открыло анатомирование трупов. Так всегда бывало с первооткрывателями, особенно в сфере медицины. Итак, отвечаю на твой вопрос: да, в один прекрасный день пересадка мозга станет возможной.

Мадам говорила, и ее голос становился все громче.

— Вы сумасшедшая, просто сумасшедшая, — произнесла Анна как можно спокойнее.

Мадам снова ударила ее, на этот раз сильнее.

— Никогда не говори мне такого, глупая девчонка. Никогда.

Анна вызывающе уставилась на Мадам.

— Доктор Литтлджон говорил мне, — продолжала та, — что вы необычайно умны, правда, я пока что не вижу тому доказательств. Но именно это прежде всего вызывало у него подозрения. Было не так уж много претенденток с подобным умственным развитием на место младшей медсестры. Потому-то, разумеется, он и выбрал вас… Мы выбрали.

В кабине наступила тишина.

— Выбрали? Для чего? — в конце концов спросила Анна.

Мадам встала.

— Вы удивляете меня. Мне казалось, с вашим умом вы уже должны были догадаться. Возникла ситуация, в которой нам нужен живой донор. Доктор Литтлджон считает, что вы подходящий объект для обеспечения нового сердца. Естественно, это закончит вашу нынешнюю жизнь. Несмотря на некоторые ваши крайне глупые замечания, я уверена, вы по характеру принадлежите к индивидуалистам. Поэтому я очень рада сообщить, что ваше сердце продолжит свою жизнь в теле великого и всеми уважаемого индивидуалиста. В этом смысле и вы сами, конечно, тоже продолжите вашу жизнь.

Она помолчала, не отрывая взгляда от Анны. Нужно было обладать огромной силой воли, чтобы на ее месте сохранять самообладание. При других обстоятельствах Анна могла бы принести громадную пользу Организации.

— Этот человек… кто он? — прошептала Анна.

— Герр Фогель, глава Бундесбанка. Он сейчас в соседней кабине, отдыхает и проходит подготовку к операции, иначе я бы представила вас ему. Я хотела, чтобы вы знали все, Анна, ибо надеялась, что вы начнете понимать, чего мы пытаемся достичь.

Мадам издала еще один слабый и неестественный смешок, потом повернулась и вышла из кабины.

Вскоре после рассвета два вертолета застрекотали над склонами и приземлились на поляне, как раз у начинающейся полосы леса. Это прибыли группы для поиска Моше Вейла, девушки и пропавшего вертолета. Выйдя на поляну, служащие клиники с любопытством огляделись. Никто из них не подходил прежде так близко к вулкану, и его угрожающее присутствие внушало им благоговейный страх.

Фридрих, Энгель и два оперативника из Команды номер один должны были руководить поисками. В одну из групп входила и Моника Сац. Как и на всех ее спутниках, на Монике была легкая одежда и крепкие туристские ботинки. Но жар, исходящий от земли, проникал даже сквозь их твердые подошвы, когда она стояла на застывшей лаве. Моника взглянула на вершину. Туча, которая была видна с острова, растаяла, и ничто не тревожило воздух вокруг горловины вулкана. Но запах лавы был таким резким, что заставил ее наморщить носик и повернуться к Джозефу Уэсту, химику.

— Я утратил чувство обоняния много лет назад, — извиняющимся тоном произнес он.

— Но разве вы не чувствуете жар? — спросила она.

— Ага. Но это неплохая смена обстановки после моей лаборатории. Приходится много работать с температурами ниже нуля, — объяснил он, натягивая бейсболку на лоб.

Никто не двигался, пока вертолеты не взлетели; пилоты должны были вернуться за ними в конце дня. Потом Фридрих разделил тридцать человек на две группы и кратко проинструктировал их.

— Мы прочешем гору двумя отрядами с двух сторон. Если кто-нибудь что-то заметит, пусть скажет Энгелю или мне. Мы все время будем поддерживать связь по уоки-токи. — У каждого к поясу была пристегнута рация.

Моника и Уэст оказались в группе Энгеля. Они двинутся к западу по склонам вулкана. Фридрих со своей группой пойдет на поиски в противоположном направлении. По плану обе группы должны встретиться на другой стороне горы, выходившей на озеро.

Поисковые партии углубились в джунгли. Здесь толщина слоя порошка, укрывавшего землю, доходила до нескольких дюймов, и Моника сказала Уэсту, что это все равно что идти по снегу, хотя она никогда не видела снега с таким запахом. Каждые несколько минут Фридрих или Энгель докладывали друг другу о результатах. Первое возбуждение привнес Фридрих:

— У нас тут есть кое-что. — Группа Энгеля сгрудилась вокруг него, чтобы слышать слова Фридриха, доносившиеся из уоки-токи. — Мы только что набрели на дюжину дохлых свиней, с которых, кажется, заживо содрали кожу.

Послышались звуки других голосов, потом снова заговорил Фридрих.