Торкиль Дамхауг - Взгляд Медузы

Викен позволил ему вещать сколько вздумается, не снисходя до возражений, которые только подлили бы воды на мельницу старшего юриста. Поскольку и все другие помалкивали, он все же задал вопрос:

— Что-нибудь еще?

Инспектор постарался, чтобы его вопрос прозвучал скорее как предложение высказаться, а не как саркастический комментарий, и покосился на Паянен, хотя вопрос был обращен не к ней.

— Не мне вас учить процессуальному кодексу, — сказал он Фрёэну, который тоже умолк И поскольку лестью дела не испортишь, Викен подпустил ее в своей следующей реплике: — Я очень доволен, что ты в одной с нами команде, Ярле. Спокойнее работается с надежными людьми, которые знают свое дело и у которых нет проблем с тем, чтобы отделить мух от котлет. Если мы как следует упремся и сумеем его найти за сегодняшний вечер, то у нас, можно сказать, будут в распоряжении целые сутки, прежде чем нам понадобится получить санкцию на предварительное заключение. Целый океан времени на то, чтобы прощупать каждый миллиметр в его кабинете, обоих автомобилях, на его вилле вместе с гаражом и сараями, на их даче в Ларколлене и you name it [26] Зд.: где угодно еще (англ.). . Что касается технических улик, то можешь быть уверен, что в это же время завтра утром они у нас будут. Как тебе известно, на жертвах был обнаружен генетический материал. Самое интересное было найдено под ногтями у Аниты Эльвестранн. Я вот только что разговаривал с патологоанатомами. У них есть предварительные результаты анализа ДНК этого материала. Доктор Плотерюд сказала, что это очень любопытно.

— В каком смысле? — уточнил Фрёэн.

— Что-то такое необычное, чем они собирались заняться вплотную…

Викен достал из кармана лист бумаги и надел очки.

— Она это назвала транслокацией. У человека с подобными генами не обязательно должны быть бросающиеся в глаза отклонения, но велика вероятность того, что такие отклонения будут у кого-то из его родственников. Было бы совсем, черт побери, небезынтересно приглядеться к молекулам, из которых составлен этот самый доктор Гленне.

Краем глаза он заметил, что Паянен улыбается.

— А еще более я уверен в том, что гораздо раньше мы сумеем кое-что выудить из него самого. Уж я наше время впустую тратить не буду, будь спок. Уж мы его всю ночь погоняем и в хвост и в гриву. Ты спрашиваешь, каков мотив? Так вот, я, как ты уже слышал, придерживаюсь того мнения, что понятие мотива оказывается слишком узким для объяснения такого рода убийств. Тут дело-то не столько в мотивах, сколько в том, что перед нами съехавшая набекрень психика и нам очень трудно ее понять.

— А какие у тебя основания полагать, что Гленне как раз такой вывернутый? Я хочу сказать, по внешним признакам это во всех отношениях успешный мужик.

Пришлось в подробностях поведать о близнеце, которого никто никогда не видел. Непохоже было, чтобы это произвело впечатление на Фрёэна.

— Человек, родившийся в шестидесятые годы в столичном городе Осло, должен же быть зарегистрирован где-нибудь! — заявил он.

Викен был согласен на все сто:

— Я дал поручение Йенсен отследить это. Но если бы она обнаружила его в Госреестре населения, она давно бы уже дала нам знать. Но не важно, есть он или нет его, вся эта история с близнецом такая странная, что мозгоеды набросились бы на нее, как каннибалы.

— А что со следами когтей на жертвах? — поинтересовался юрист. — Есть ли у тебя что-нибудь, что могло бы связать Гленне с ними? Ну то есть за исключением того, что он, очевидно, любит прогуляться по лесу.

Последняя фраза была высказана в сопровождении взгляда, который Викен назвал бы озорным, но он не позволил себе купиться на эту удочку.

— Я договорился с Плотерюд, что она еще разок посмотрит на эти следы, — ответил он, указав на документ, лежавший на столе. — Следы когтей на телах жертв не настолько глубоки, чтобы их невозможно было нанести при помощи когтей на отрубленной медвежьей лапе. Это касается даже раны на щеке, если когти были заточены. У меня возникла одна идея относительно того, зачем убийца возится с этим. Кроме того, ты же, наверное, тоже заметил, что у Гленне нет стопроцентного алиби ни в один из интересующих нас временных промежутков.

Фрёэн состроил кислую мину:

— Я вижу, ты написал, что он мог даже встать ночью, поехать в магазин в Лиллестрём, украсть там чучело медведя и успеть вернуться в свою постель до того, как проснется жена.

— Это вполне могло произойти таким образом, — подтвердил Викен. — Или он мог раздобыть медвежью лапу как-нибудь по-другому. Ставлю свой дневной заработок на то, что немало частей пазла встанут на место, когда мы его допросим. Но если мы его сейчас упустим, боюсь, что этих частичек нам никогда не увидать.

Фрёэн пожал плечами.

— Мы же можем пока еще пригласить его к нам по доброй воле и взять у него анализ ДНК, — возразил он, обращаясь к Паянен.

— В общем-то, да, — откликнулась она.

Викен кивнул, будто еще раз основательно прикидывал плюсы и минусы этого предложения:

— При условии, что мы его разыщем и что он скажет «да, пожалуйста» на вежливое предложение проехать с нами. С другой стороны, он уже двое с половиной суток играет с нами в прятки. Но, однако, все это далеко не самое важное, Ярле.

Ему неприятно было называть полицейского юриста по имени, но ситуация вынуждала поступать таким образом.

— Да?

Фрёэн, по всей видимости, чувствовал себя не в своей тарелке, хотя пытался строить из себя крутого. На груди у него расплылось большое овальное пятно пота. Викену казалось, что его рыхлое, будто из теста вылепленное, тело сползло бы на пол, если бы его не поддерживал стул. И инспектор разыграл карту, которую придерживал до конца, хотя все знали, что у него есть в запасе этот козырь:

— А каково будет проснуться завтра утром и прочитать такой заголовок в «ВГ»? — Он потряс воображаемой газетой. — «Сегодня ночью зверюга схватил четвертую жертву! Полиция бездействует».

Ноздри у Фрёэна раздулись.

— Будет он у нас сегодня вечером?

Неожиданно оказалось, что больше всего его волнует, что задержание произойдет недостаточно скоро. Викен поднял руку, будто собираясь принести присягу.

— Ты нам только дай отмашку, Ярле, — сказал он кротко, — и не успеет доктор Гленне в следующий раз включить свой мобильник, как окажется у нас.

Когда Аксель переходил улицу Шлемдалс-вейен, ветер чуть не сбил его с ног. Мелкие капли дождя, как острые иголки, кололи лоб и щеки. Но почему-то казалось, что дождь и ветер — это хорошо. Он бы с удовольствием обнажил голову, чтобы ветер как следует взъерошил волосы. Он направлялся в полицию, чтобы поговорить с ними. Потом пойдет домой. Когда он придет, будет уже поздно, дети заснут. Наверняка и Бия тоже, если только она не слишком разволновалась. Он представил себе, как осторожно проберется в спальню, сядет на краешек кровати, разбудит ее, положив еще влажную ладонь на щеку жены.