Таня Карвер - Жажда

Фил приготовился отразить нападение.

— А что, собственно, здесь?

— Вы играете не в свою игру. Вы просто наехали на него. Почему? Потому что это она так сказала?

— Нет. Потому… потому… потому что это моя работа…

Фенвик сокрушенно покачал головой.

— Фил…

— Послушайте, Бен. Если он виновен, он сломается. Если невиновен — выстоит. Все очень просто.

По выражению лица Фенвика он понял, что на этом их разговор окончен.

— Ну ладно. Делайте, как знаете.

— Именно так.

И Фил вернулся в комнату для допросов.

— Значит, вы этого не делали, — сказал Фил, глядя в затылок Энтони Хау, который по-прежнему чуть ли не лежал на столе.

Тот медленно покачал головой из стороны в сторону.

— Но вы признаете, что преследовали Сюзанну.

Он кивнул.

— Хорошо. Уже какой-то прогресс. Мы все-таки куда-то продвигаемся.

Хау поднял на него глаза.

— У нас с ней были свои отношения… Она разорвала их, и… и… я не мог этого вынести… Мне хотелось увидеть ее, поговорить с ней… вот и все. Просто поговорить, сказать ей, что я… я… — Его голос снова сорвался. Он вздохнул. — Да, вчера она мне действительно позвонила. И я действительно не перезвонил ей в ответ.

— Почему?

— Потому что она начала бы… начала бы кричать на меня…

— А вам не нравится, когда на вас кричат?

Он кивнул головой.

— Понятно, — сказал Фил. — А что насчет Джулии Миллер?

Тот отрицательно покачал головой.

— Адель Харрисон?

Энтони опять покачал головой, крепко зажмурив глаза.

— Зоя Херриот? — Фил снова повысил голос. — Зачем вы убили ее? Она встала у вас на пути? Она мешала вам снова быть с Сюзанной? Так? Она тоже стала бы кричать на вас?

Ответа не последовало.

— Все было так?

Хау заплакал.

Фил внимательно следил за ним, откинувшись на спинку стула. В этот момент в сердце его заронилось сомнение. Потом оно сформировалось в мысль: «Фенвик прав. Я сам не знаю, что делаю».

Был ли Хау действительно виновен? Фил понял, что не знает этого. И не мог понять, почему он этого не знает. Он должен был находиться над ситуацией, должен был следить за нюансами поведения подозреваемого, должен был расшифровывать, анализировать их и строить следующую серию своих вопросов, основываясь на результатах этого анализа. А вместо этого он сбился на крик и принялся ломать сидевшего перед ним человека, даже не будучи уверен в том, виновен тот или нет.

Он снова подумал о Марине. И пожалел, что ее нет сейчас рядом.

В этом все и дело. Он понимал это. Но ничего не мог поделать.

Он встал.

— Допрос закончен.

Хау поднял на него взгляд, и в уголках его глаз заискрилась надежда.

— Что это значит? Я могу идти домой?

Фил смотрел на неловко сидевшего за столом сломленного им человека и не знал, что ему ответить.

— Нет, — наконец сказал он. — Я намерен выдвинуть против вас обвинение в похищении Сюзанны Перри, и сегодняшнюю ночь вы проведете здесь. Утром мы поговорим с вами еще раз.

Хау отшатнулся, как будто его ударили.

— Нет! Нет, вы не можете… прошу вас…

Фил отвернулся от него и подал знак полицейскому у двери увести задержанного.

— Пожалуйста, вы не можете… мне нельзя в камеру, пожалуйста…

Фил ничего не ответил.

— Я… у меня… у меня клаустрофобия, прошу вас… пожалуйста… — Потом он закричал: — Я просто боюсь!

Фил вышел из комнаты. Руки его дрожали, взгляд был рассеянным.

Ему срочно нужно было сделать один телефонный звонок.

Вторую ночь подряд Фил сидел на той стороне кровати, где раньше спала Марина. Его невидящие глаза смотрели перед собой, но взгляд был устремлен не наружу, а внутрь себя.

Все его мысли снова были сосредоточены на его женщине и его дочери.

Словно очнувшись, он помотал головой и поднес к губам бутылку пива. Пустая. Он не помнил, как выпил ее. Он тяжело вздохнул. Голова его была занята не тем. Он сейчас должен был думать о порученном ему деле, должен был погрузиться в него, должен был прокручивать его со всех сторон, снова и снова рассматривая под разными углами зрения, но все было не так. Он просто не мог заставить себя сосредоточиться на работе. И это одновременно и пугало, и беспокоило его.

Энтони Хау. Так все-таки виновен он или нет?

Джулия Миллер/Адель Харрисон.

Сюзанна Перри/Зоя Херриот.

И еще Фиона Уэлч. Почему он так ее невзлюбил? И почему он слушает, что она говорит? Почему все они ее слушают?

Что-то он пропустил. Что-то не видит. Как будто находится в тумане, который окутал все внутри него и снаружи. Что-то…

В руках у него был телефон. Он не помнил, чтобы брал его. Он взглянул вниз. Пустую бутылку он, похоже, уронил на пол.

Он набрал телефонный номер, который помнил наизусть.

И стал ждать. Затаив дыхание.

Марина увидела, как на ее телефоне замигала лампочка вызова, услышала, как включился виброзвонок. Мобильный лежал на кровати рядом с ней. Днем она постоянно носила его с собой, а по ночам не выпускала из рук. Сейчас она просто смотрела на него. А тот продолжал звонить.

Джозефина спала в переносной детской колыбели, стоявшей рядом с ее кроватью. В углу гостиничного номера тихо работал телевизор. Из окна спальни было видно ночное небо. Оно было не очень темным из-за сияющих и мерцающих огней Бари-Сент-Эдмундса. Все было таким спокойным и притягательным.

Она вздохнула.

Мобильный продолжал мигать и вибрировать.

Джозефина заворочалась.

Марина сказала себе, что не будет отвечать, когда он позвонит. Не будет с ним разговаривать. Что-то объяснять.

Потому что к этому моменту она должна была уже принять решение. Она должна была знать, что собирается делать.

Но ничего не вышло. Она так ничего для себя и не решила. На самом деле она ни на шаг не продвинулась вперед. Поэтому не могла говорить с ним. Не могла доверять самой себе.

А телефон все так же мигал и вибрировал.

Ее пальцы находились совсем рядом с ним. Только протяни руку…

Это будет так просто — взять трубку, поговорить с ним…

Так просто…

Вызов оборвался.

Она вздохнула. Села. Посмотрела на телефон.

И снова ощутила пустоту и одиночество.

Она могла взять телефон и сама позвонить ему.

Могла.

Но она этого не сделает. Потому что не знает, что ему сказать.

Она просто сидела и смотрела на свой мобильный. И сердце ее разрывалось.

Фил положил трубку. Он не оставил ей сообщение. Он лег на кровать и уставился в потолок.

Он пытался уснуть.

И не мог.

Еще одна строчка в списке того, что он сейчас не может.

Аспид находился перед ее домом. И улыбался. Здание было большим, но его словно насильно втиснули в узкую улочку вместе с другими домами, и оттого оно выглядело маленьким. Старое, из серого и красного кирпича, с выступающими подъемными окнами. Красивое. Такие места всегда выглядят гостеприимно. Такие места люди называют своим домом.