Дэвид Балдаччи - Доля секунды

— Тот человек назвал имя Тройанса Кона.

— Вы уверены? — спросила Мишель. — Тройанса Кона?

— На сто процентов не уверена, но чьим же еще могло оно быть? Я уверена, оно было похоже на Тройанс Кон.

— Как отреагировал на это имя ваш отец?

— Сказал что-то вроде того, что это рискованно, очень рискованно. Для них обоих.

Кинг обдумал услышанное.

— Расскажите об отношениях Кона с вашим отцом. Они были знакомы до Аттикуса?

— Если и были, то никогда об этом не упоминали. Он не обладал дарованиями моего отца или его научными дипломами, но профессором был хорошим.

Кинг кивнул:

— Верно. У него не было мозгов или образованности вашего отца, тем не менее они оказались в одном колледже. Почему, как вы считаете?

— Что — почему? — В голосе Кэти слышались оборонительные нотки.

Теперь заговорила Мишель:

— Почему ваш отец преподавал не в Гарварде, скажем, или в Йеле? Помимо карьеры, сделанной им в Беркли, он был автором четырех книг, лучших в его научной области.

— Может быть, он просто предпочел маленький университет.

— Или, может быть, в его прошлом присутствовало нечто, мешавшее его вхождению в большую академическую лигу, — сказал Кинг.

— Не думаю. Если бы дело обстояло именно так, об этом знали бы все.

— Не обязательно, если это было исключено из его досье.

Кэти молчала.

— Последнее, чего мы хотим, — сказал Кинг, — это выкапывать еще какую-нибудь грязь, пятнающую вашего отца. Но если человек, разговаривавший с ним, ответствен за выстрел в Риттера, не понимаю, почему он не должен за это заплатить.

— Кэти, — добавила Мишель, — в этом отношении вы — единственная наша надежда. И я думаю, вам тоже хочется узнать правду, иначе бы вы нас не вызвали.

Кэти наконец вздохнула и сказала:

— Незадолго до смерти мама рассказала мне кое-что. Сказала, что во время одной демонстрации — думаю, против войны во Вьетнаме — отец был арестован.

— За что, за нарушение общественного порядка или за что-то другое? — спросил Кинг.

— Нет, за убийство.

Кинг склонился поближе к ней:

— Кого и как, Кэти?

— Я знаю лишь то, что рассказала мама, а она говорила не очень внятно. Под конец жизни она много пила. — Кэти промокнула глаза платком. — Насколько я поняла, речь шла о полицейском. Демонстрация переросла в беспорядки, и он был убит. По-моему, мама сказала — в Лос-Анджелесе. И отца арестовали. Все складывалось для него очень плохо, но потом за его защиту взялись какие-то адвокаты, и обвинения сняли.

— Об этом должны были писать в газетах, — сказала Мишель.

— Не знаю, попало ли это в газеты, но, думаю, какие-то документы должны были сохраниться, потому что эта история явно вредила карьере отца. Ему позволили получить в Беркли степень доктора философии, но с неохотой. Думаю, у них там просто не было выбора: он уже сдал все экзамены и закончил диссертацию. Насколько я понимаю, в ученых кругах пошли разговоры, и университеты, в которых он пытался получить место преподавателя, просто закрывали перед ним двери. Мама говорила, что, прежде чем получить работу в Аттикусе, отец куда только не обращался.

Кинг спросил:

— Вам что-нибудь известно о том, как ваши родители пережили эти небогатые годы? Ваша мама работала?

— Время от времени. А что? К чему вы клоните?

— Я просто гадаю, кем были адвокаты, представлявшие интересы вашего папы. Он из богатой семьи?

Кэти выглядела озадаченной.

— Нет. Вырос на ферме в Висконсине. Мама — во Флориде. Тоже в довольно бедной семье.

— Тогда почему адвокаты взялись помогать ему?

Мишель взглянула на Кинга:

— Ты думаешь, что человек, говоривший той ночью с Рамзи, может быть связан с инцидентом в Лос-Анджелесе?

— Взгляните на дело так, — ответил Кинг. — Происходит эта история, полиция арестовывает Арнольда Рамзи. Но что, если в ней был замешан не только он? Что, если повинен был еще кто-то, обладавший хорошими связями? Я адвокатов знаю — задаром они, как правило, не работают. Это может объяснить упоминание о Регине. Возможно, он вспоминал о прежних стычках с властями, призывая Рамзи присоединиться к борьбе.

— О боже, это уж слишком, — сказала Кэти. — Отец был очень талантливым человеком. Его место было в Гарварде или Йеле. А потом эта полицейская ложь, и вся его жизнь пошла кувырком, — казалось, она вот-вот расплачется. — Я и сейчас помню минуту, в которую услышала ту новость.

— Вы говорили, что были на уроке алгебры, — подсказала Мишель.

Кэти кивнула:

— Я вышла в коридор, а там Тройанс с мамой. И я поняла — случилось что-то плохое.

Кинга услышанное ошеломило:

— Тройанс Кон был там с вашей матерью? Почему?

— Он ей первым все и сказал. Он не говорил вам об этом?

— Нет, не говорил, — твердо ответила Мишель.

— Каким образом он узнал о случившемся раньше вашей матери?

Вопрос озадачил Кэти:

— Я полагала, что он услышал все по телевизору.

— В какое время они пришли за вами в школу? — спросил Кинг.

— Утром, еще до ленча. В одиннадцать или около того.

— Риттер был убит в десять тридцать два. У телевизионных станций не было ни единой возможности сообщить все подробности через какие-то тридцать минут. А Кон еще успел и вашу маму с собой прихватить?

— Ну, Аттикус не так уж и далеко от Баулингтона — примерно полчаса езды. А мама жила как раз по дороге.

Мишель и Кинг обменялись испуганными взглядами.

— Нет, этого не может быть. — произнесла Мишель.

— Что? О чем вы говорите? — спросила Кэти.

Кинг встал, не отвечая.

— Куда вы собираетесь? — снова спросила Кэти.

— Собираемся нанести визит доктору Кону.

— Ну, если он не сказал вам о том, что в тот день приехал за мной в школу, возможно, он не рассказал и о себе и моей маме.

Кинг уставился на нее:

— А что у них было?

— Перед ее смертью она часто виделась с Тройансом. Их связывала долгая дружба, которая переросла в нечто иное.

— В нечто иное? Вот что? — спросил он.

— Они собирались пожениться.

Поскольку ко времени, когда позвонила Кэти, Мишель успела просмотреть лишь половину посвященных Бобу Скотту папок, Джоан, уезжая в гостиницу, прихватила коробку с собой.

Начав рыться в ее содержимом, она поняла, что Паркс не шутил. В коробке было черт знает что. Однако Джоан старательно прочитывала каждый документ, пока не поняла, что речь в них идет совсем не о том Бобе Скотте. Проведя над бумагами два часа, она позвонила в службу сервиса и попросила принести ей еду и кофейник.

Она уже добралась до дна коробки, когда ее внимание привлек один документ. Вытащенный ею из папки листок оказался ордером на арест некоего Роберта К. Скотта. Проживавшего в штате Теннесси. У этого Боба Скотта имелось несколько пистолетов, которых у него не должно было быть. Произвести арест надлежало Службе маршалов.