Дэвид Балдаччи - Доля секунды

— Это кого же? — поинтересовался Паркс.

— Аспирантку, отрастившую зуб на одного человека.

Мишель защелкнула крышку телефона и пересказала весь разговор Кингу.

После этого она вытащила листок бумаги и начала что-то писать.

— Вот моя блестящая теория, основанная на предположении о непричастности Кона. Излагаю по пунктам. Скотт организует вместе с Рамзи убийство Риттера; он и есть тот самый человек изнутри. Убийство стоит ему карьеры, ну да ладно. Скотт сражался во Вьетнаме, а Рамзи протестовал против войны, возможно, однако, что во время какой-то из демонстраций протеста они и познакомились. Если Скотт помогал в организации покушения, он мог знать и Кэти. Он знает, что Бруно подложными обвинениями погубил карьеру ее отца, и говорит об этом Кэти. В ней разрастается ненависть к Бруно, и Скотт в какой-то момент обращается к ней. Они договариваются похитить Бруно и заставить его заплатить за все, что он сделал.

— Рассуждения достаточно убедительные. — Кинг тяжело вздохнул. — Теперь, похоже, остается лишь подождать и посмотреть, что принесет нам завтрашнее утро.

Наутро, еще на рассвете, они выехали на трех машинах. Паркс ехал вместе с Кингом и Мишель, за ними следовали два грузовика с вооруженными федеральными агентами. Кинг и Мишель сообщили Парксу новости о Кэти и пересказали теорию Мишель, связывавшую, пусть и ненадежно, все нити.

Паркса эта теория, похоже, не убедила.

— При том, как развивалось это дело, я жду просто еще одного финта. — После этого он прошелся по плану атаки: — Мы замаскировали один из грузовиков под машину геодезистов. Один из наших постучит в дверь, а когда ее откроют, мы ворвемся внутрь. Если же в доме пусто, мы просто входим и все обыскиваем.

Кинг ехал на заднем сиденье. Он протянул руку, тронул Паркса за плечо:

— Боб Скотт помешан на оружии, однако он еще и знаток рукопашного боя. Благодаря этому он и смог бежать от вьетконговцев. Мне говорили, что он полгода затачивал металлическую пряжку, а после перерезал ею горло охранникам.

— Понял, — ответил Паркс. — Однако на нашей стороне внезапность и численное превосходство. Все как в учебнике.

Симмонс и Человек из «бьюика» завершали свои приготовления. Провода протянуты, взрывные устройства установлены, детонаторы тоже. Все, что прилежно собирал Человек из «бьюика», заняло свои места и ожидало лишь решающего момента.

Симмонс отложил коробочку, которую проверял:

— Что же, можно начинать спектакль. Похоже на то, что все у нас пройдет как по маслу. Вас это, наверное, радует.

— Иди посмотри, как они там, — приказал Человек из «бьюика»,

Симмонс прошел к заключенным, осмотрел их через двери камер. Сейчас они были без сознания — к еде их было примешано снотворное, — но они довольно скоро очнутся. Он вернулся туда, где сидел Человек из «бьюика».

— Как вы думаете, они скоро заявятся? — спросил Симмонс.

— Скоро, — ответил Человек из «бьюика». — Они уже вот-вот доберутся до теннессийского бункера.

Сквозь бинокли Мишель и Кинг, надежно укрывшиеся в своей машине, смотрели, как грузовик с полудюжиной людей Паркса съезжает с проселка и направляется к дому, который вернее было бы назвать хижиной.

Кинг и Мишель наблюдали, как грузовик останавливается перед хижиной, как из него вылезает водитель. Да, подумал Кинг, тактика троянского коня работала в течение тысяч лет, будем надеяться, что она окажется победной и сейчас. И пока он сидел так, представляя себе затаившихся в засаде агентов, в голове его начала смутно формироваться новая мысль: троянский конь? Он отложил ее на потом и сосредоточился на разворачивающейся осаде.

Другие агенты окружили хижину, залегли на земле, в траве, за разбросанными повсюду обломками скал, винтовка каждого была нацелена на точно указанное ему место. Когда «водитель» постучал в дверь, Мишель и Кинг затаили дыхание. Прошло тридцать секунд, потом еще минута. «Водитель» постучал еще раз, покричал. Миновала еще минута. Он обошел вокруг хижины, вернулся к грузовику, похоже, что-то бурча себе под нос. Кинг знал, что ему необходимо разрешение Паркса на то, чтобы пойти на приступ. Должно быть, разрешение он получил, поскольку двери грузовика распахнулись, из него посыпались агенты, и семеро мужчин вломились в хижину.

Кинг с Мишель напряженно ожидали звуков стрельбы, но слышали только шелест листвы под легким ветерком да разрозненный птичий щебет. Тридцать минут спустя прозвучал сигнал «все чисто», и Кинг с Мишель съехали вниз и присоединились к Парксу.

В лачуге имелось лишь несколько предметов меблировки, зачерствевшая еда в шкафчиках да практически пустой холодильник. В бункер вела подвальная дверь. Во много раз превосходящий размерами хижину, он был ярко освещен, чист и явно недавно использовался. Кинг и Мишель прошли за Парксом по коридору к тюремным камерам. В камерах было пусто.

— Мы снова в ауте, — проворчал Паркс. — И все же мы тут все прочешем частым гребешком.

Он ушел, чтобы вызвать группу экспертов. Кинг зашел в одну из камер, осветил лучом фонаря каждый ее закоулок, сощурился, когда под лучом что-то блеснуло. Заглянув под нары, он спросил у Мишель:

— У тебя найдется носовой платок?

Та вручила ему платок, и Кинг с его помощью вытащил блеснувший предмет. Это была сережка. Мишель вскрикнула:

— Это одна из сережек Джоан!

Кинг бросил на нее скептический взгляд:

— Откуда ты знаешь? Сережка как сережка.

— Для мужчины — да. А женщины всегда обращают внимание на одежду, волосы, обувь и украшения. Она принадлежит Джоан — была на ней, когда я видела ее в последний раз.

— Тогда она могла обронить ее намеренно, — сказал Кинг.

— Верно. Оставить нам знак, что была здесь.

Мишель ушла, чтобы отдать сережку Парксу, а Кинг зашел в соседнюю камеру. Он обшарил ее сантиметр за сантиметром, но ничего не обнаружил. Сунулся под койку и, выбираясь из под нее, ударился головой. Кинг стоял, потирая затылок, и тут заметил, что сдвинул ударом матрас. А наклонившись, чтобы поправить его, увидел это. Надпись на самом краешке стены, прикрытом прежде матрасом.

Пока он читал написанное, в мозгу его что-то щелкнуло.

Поскольку Паркс был все еще занят осмотром бункера, они возвращались в Райтсберг вдвоем. Кинг был мрачен и молчалив, и Мишель вскоре оставила попытки вытащить его из задумчивости. Она высадила Кинга у его дома.

— Я на время вернусь в гостиницу, — сказала она.

— Да, хорошая мысль, — отсутствующе откликнулся он.

— Если ты не расскажешь мне, о чем ты думаешь, за пенни, я готова поднять цену до пяти центов. — Мишель улыбнулась.

— Не уверен, что сейчас мои мысли стоят хотя бы пятак.

— Ты там что-то увидел, так?

— Не сейчас, Мишель. Мне надо все обдумать.