Джорджо Фалетти - Я — Господь Бог

Старик снова помолчал, на этот раз — чтобы ребенок понял сказанное.

— А другой?

— Другой волк добрый. Он питается покоем, любовью, надеждой, великодушием, сочувствием, смирением и верой.

Мальчик задумался над словами дедушки. Потом любопытство взяло верх, и он спросил:

— А какой волк побеждает?

Старый чероки повернулся к ребенку и ответил, глядя на него ясными глазами:

— Тот, которого больше кормишь.

Когда Вивьен вышла из машины, зазвонил мобильник.

Она ответила так, как если бы сидела за своим рабочим столом:

— Детектив Лайт слушает.

— Это Белью. Ты где?

— Здесь, внизу. Сейчас буду.

— Хорошо, спускаюсь. Увидимся в вестибюле.

Вивьен поднялась по ступенькам и, миновав стеклянные двери, вошла в здание, куда стекались и откуда исходили всякого рода представители страдающего бренного человечества — люди, поломанные жизнью, и люди, ломавшие жизни. Каждый из них оставлял после себя некий след, словно витавший в воздухе и дававший пищу уму.

Слева располагались дежурные. Они сидели на некотором возвышении у стены, так что каждый, кто оказывался перед ними, вынужден был смотреть вверх. Стена за ними когда-то была облицована белой плиткой. А вот когда, этого Вивьен, как в сказке, припомнить не могла. Сейчас часть плиток откололась, другие покрылись серыми трещинами и патиной, какую наносит только плохое время.

Темнокожий мужчина в наручниках стоял рядом с полицейским, державшим его за руку, другой коп что-то записывал в журнале.

Войдя в вестибюль, Вивьен жестом ответила на приветствие коллеги и, свернув направо, прошла в большую комнату, окрашенную в неопределенный цвет, посередине которой стоял ряд стульев, на стене напротив висела белая панель, другая такая же стояла на подставке рядом с письменным столом на возвышении. Тут, в зале заседаний, дежурным сообщали распорядок дня и давали общие указания по работе.

В комнату заглянул капитан Алан Белью, непосредственный начальник Вивьен, высокий деловитый опытный человек, любящий работу и хорошо знающий свое дело. Увидев Вивьен, он направился к ней быстрым бодрым шагом.

Он знал о трудных семейных обстоятельствах Вивьен. Несмотря на молодость и бремя висевших на ней забот, работала она, бесспорно, замечательно, и он не мог не ценить этого.

Отношения их строились на взаимном уважении, и, как следствие, сотрудничество приводило к отличным результатам. Как в человеческом плане, так и в профессиональном.

Кто-то из коллег однажды назвал Вивьен «любимицей капитана», но когда Белью узнал об этом, он отвел того сотрудника в сторону и коротко побеседовал с ним. Никто не знал, что он сказал ему, но с того момента все намеки прекратились.

Подойдя к Вивьен, Белью по своему обыкновению сразу заговорил о главном:

— Только что поступил вызов. Убийство. Труп, насколько я понял, очень давний. Обнаружен на стройке во время демонтажа здания. Замурован в проеме между стенами в подвале.

Он помолчал ровно столько, сколько требовалось, чтобы она оценила ситуацию.

— Мне хотелось бы, чтобы ты занялась этим.

— Где?

— В двух кварталах отсюда, на углу Двадцать третьей улицы и Третьей авеню. Судэксперты наверняка уже там. Коронер тоже едет. На месте Боумен и Салинас, держат все под контролем до твоего приезда.

Вивьен поняла теперь, куда направились те двое полицейских, которых она только что видела.

— А разве этим занимается не отдел дознания?

Она имела в виду подразделение полиции, куда передавались «глухари» — дела, не раскрытые в течение многих лет. И судя по словам капитана, это именно такое.

— Пока что займемся сами. Потом посмотрим. Нужно будет — передадим.

Вивьен знала, что капитан Алан Белью считал Тринадцатый округ своей личной вотчиной и не терпел вмешательства агентов, которые не находились в его непосредственном подчинении.

Она согласно кивнула:

— Оʼкей. Еду.

В это время из боковой двери с противоположной стороны в вестибюль вышли два человека. Один — пожилой, седовласый, с загорелым лицом.

Яхта или гольф.

Или и то и другое, подумала Вивьен.

Темный костюм, кожаная папка и серьезный вид — три элемента, которые вешали ему на шею табличку с надписью «адвокат».

Другой — помоложе, лет тридцати пяти, в темных очках, с помятым лицом и трехдневной щетиной. Его одежда выглядела куда спортивнее, хотя и носила следы ночного пребывания в камере и не только там, судя по тому, что один рукав пиджака был оторван у плеча.

Мужчины шли, не глядя на окружающих. Вивьен и Белью проводили их взглядом, пока те не вышли из здания. Капитан усмехнулся:

— Сегодня ночью нашу «Плазу» посетила знаменитость.

Вивьен знала, что он имел в виду. Этажом выше, рядом с большой комнатой, где вплотную, едва ли не друг на друге, громоздились рабочие столы детективов, отчего она походила на выставку офисной мебели, находилась камера предварительного заключения. Туда обычно сажали арестованных, иногда на всю ночь, в ожидании залога для освобождения или же перевода в тюрьму неподалеку от Чайнатауна. Полицейские в шутку называли эту камеру «Плазой» из-за неудобных длинных деревянных топчанов, прикрепленных к стенам.

— Кто этот тип?

— Рассел Уэйд.

— Тот самый Рассел Уэйд? Который в двадцать пять лет получил Пулитцеровскую премию и у которого ее отобрали через три месяца?

Капитан кивнул, и улыбка сошла с его лица:

— Да, именно он.

Вивьен уловила в голосе своего начальника глубокую печаль. Кто угодно испытал бы это чувство, глядя, как человек систематически едва ли не с удовольствием пытается погубить себя. Вивьен тоже хорошо знала по опыту, каково это.

— Прихватили его вчера в стельку пьяного во время облавы в одном подпольном игорном доме. Оказал сопротивление. Полагаю, Тайлер ему хорошо врезал.

Белью решил, что хватит отвлекаться от главного:

— Думаю, теперь ради пущего спокойствия всех живых тебе следует заняться одним мертвым. Он долго ждал, не будем заставлять ждать еще.

— Я тоже считаю, он имеет на это полное право.

Они расстались, и Вивьен вышла на улицу, в теплый воздух запоздалой весны. Спустившись по лестнице, она увидела, как Рассел Уэйд и его адвокат садятся в лимузин с водителем. Машина тронулась с места и проехала мимо. Гость, проведший ночь в «Плазе», был теперь без очков, и их взгляды встретились. Вивьен увидела напряжение в его темных глазах и поразилась огромной печали, таившейся в них. Машина проехала, и лицо исчезло. На какое-то мгновение соприкоснулись две планеты с противоположных концов галактики, но расстояние между ними тотчас восстановило обыкновенное тонированное стекло.