Джорджо Фалетти - Я — Господь Бог

Он разбил поездку на несколько этапов, на каждой остановке ожидая следующего поезда и продолжая равнодушно осматривать все вокруг. Безымянный среди таких же озлобленных и безымянных людей, каких в Нью-Йорке толпы, — расплывчатые пятна лиц, различающихся разве что цветом иногда. Впрочем, кому здесь нужно их различать?

Когда он решил, что все спокойно, то на последней остановке нашел свободное место и уселся поудобнее, положив рюкзак на колени и сдерживая желание открыть его и посмотреть, что же там внутри. Лучше сделать это дома, тогда он все изучит спокойно, не торопясь.

Зигги Стардаст умел ждать.

Он делал это всю жизнь, с детства, когда начал всеми способами выкручиваться, чтобы соединить обед с ужином. Делал это и потом, не допуская грубейшей ошибки — не жадничая. Довольствовался тем, что удавалось добыть, и твердо верил, что рано или поздно все внезапно изменится. Его жизнь, его дом, его имя.

Прощай тогда, Зигги Стардаст, добро пожаловать, мистер Збигнев Малоне.

Он поменял еще одну линию, прежде чем приехал в свой район. Он жил в Бруклине, в квартале, где поселилось множество гаитянцев и где даже названия некоторых ресторанов остались французскими. Многонациональный мир, где толстозадые женщины говорили резкими голосами, а парни двигались ленивой походкой, свернув козырек бейсболки набок. А рядом — упорядоченный, сдержанный мир еврейского квартала с небольшими виллами, ухоженными лужайками и «мерседесом» на дорожке у парадного. Молчаливые люди, двигающиеся, словно темные тени, серьезные лица, черные волосы. Зигги всегда казалось, что они читают молитвы, даже когда считают деньги.

Но его здесь все устраивало. В ожидании того дня, когда он позволит себе сказать: «Теперь все!» — и сделает выбор.

Стену дома, где он жил, ту, что выходила без окон на улицу, кто-то разрисовал. Художник оказался не ахти какой, но краски, кое-где стертые и смытые, всегда радовали Зигги.

Он вошел в подъезд и спустился в полуподвал, где находилась его квартира. Одна комната с крохотной ванной, со старой, попорченной мебелью и запахом экзотической кухни, доносящимся с верхних этажей. Неубранная кровать стояла у стены напротив входа, у окна под самым потолком, отчего свет снаружи сюда почти не проникал. Все здесь выглядело устаревшим, несмотря на современный телевизор, компьютер и принтер, покрытые слоем пыли.

Единственная странность — книги, которые не только заполняли книжный шкаф слева, где помещались в алфавитном порядке, но и лежали повсюду, а целая стопка их даже служила прикроватной тумбочкой.

Сняв куртку и бросив ее в кресло, Зигги опустился на кровать и принялся извлекать из рюкзака содержимое, складывая его на простыню.

В рюкзаке оказались две газеты, «Нью-Йорк Таймс» и «Юэсэй тудей», желто-синяя пластмассовая коробка с миниатюрным набором инструментов, рулон медной проволоки и серый скотч, какой обычно используют электрики.

Потом он достал то, что занимало больше всего места и весило тоже больше всего, — фотоальбом в коричневом кожаном переплете с толстой, такого же цвета шероховатой бумагой.

Альбом заполняли старые черно-белые фотографии незнакомых людей в незнакомых местах, причем все датированы. Судя по одежде, снимки относились к семидесятым годам. Он посмотрел некоторые, и один из них привлек его внимание. Зигги вынул его из клейких уголков-держателей и некоторое время рассматривал.

Длинноволосый парень держит в руках толстого черного кота. Улыбается, но грустно. Случайный щелчок фотоаппарата уловил какую-то странную связь между этими двумя живыми существами, которые как будто имели что-то общее.

Он сунул снимок в карман рубашки и стал дальше исследовать содержимое рюкзака. Достал какую-то прямоугольную коробочку из черного пластика, чуть длиннее и уже пачки сигарет, перетянутую скотчем, очевидно, чтобы случайно не открылась, с несколькими разноцветными кнопками.

Зигги с недоумением рассматривал ее. Коробка походила на самодельный пульт управления. Простой, но все равно создавалось такое впечатление. Он положил ее рядом с другими вещами и достал последнее, что лежало в рюкзаке, — толстый коричневый слегка помятый конверт, на котором написаны уже немного выцветшие имя и адрес. Судя по размеру, конверт годился для отправки фотоальбома.

Он заглянул в него и обнаружил несколько листов, исписанных неровным, но разборчивым почерком, — похоже, писал человек, который не слишком хорошо владел словом, как устным, так и письменным.

Зигги принялся читать. Первые страницы оказались довольно скучными, в них весьма примитивно, порой бессвязно рассказывалось о чьей-то жизни. Зигги любил читать и вполне мог отличить письмо образованного человека, владеющего пером, но это был не тот случай.

Но дальше он нашел, что читать, пожалуй, даже интересно, хотя писал, безусловно, не литератор. Любопытство вызывало содержание, а не стиль.

Он продолжал читать все внимательнее, со все большим интересом, и под конец его охватило волнение, а закончив читать, он даже вскочил в возбуждении. И почувствовал, как мурашки бегут по спине и волосы встают дыбом, словно от статического электричества.

Зигги Стардаст не верил своим глазам. Он медленно опустился на кровать, оторопело глядя перед собой.

Великий момент настал.

То, что он держал в руках, могло стоить миллионы долларов, если только найти нужных людей. У него закружилась голова. Возможность извлечь пользу для себя заставила его забыть об определенных последствиях для других.

Он осторожно, словно что-то очень хрупкое, опустил страницы на кровать. И стал думать, как воспользоваться этой неожиданной удачей. Как действовать, чтобы извлечь наибольшую выгоду и прибыль.

И самое главное — к кому обратиться.

Тысячи мыслей пронеслись в его голове со скоростью света.

Он включил принтер и положил листы на стол рядом с монитором. Прежде всего, их нужно скопировать. Копии достаточно, чтобы заинтересовать кого угодно, и этот кто угодно готов будет выложить круглую сумму, лишь бы завладеть оригиналом, который останется у него, пока не завершится сделка. Сделав копии, он оставит при себе только ту часть, какая необходима, чтобы понять, о чем идет речь, остальное уничтожит. А оригинал этого благословенного письма сохранит — положит в конверт и отправит на свой анонимный почтовый ящик, которым иногда пользуется, где он будет лежать до тех пор, пока ему не дадут повод забрать его оттуда.

И повод этот может представлять собой весьма и весьма приличную сумму.

Он начал копировать страницы, складывая оригинал рядом с копией. Зигги любил аккуратность в работе. А это была самая важная работа, какую ему когда-либо доводилось делать в жизни.