Дженнифер Ли Кэррелл - Шифр Шекспира

— Нет. И Роз не верила. Мы с ней любили повеселиться, вспоминая эти истории, хотя была в них и пара трагичных моментов. — Я встала и подошла к очагу. — Сомневаюсь, что она погналась за легендой, не имея на то веских причин и научных доводов. Хотя какая разница, легенда то или правда? Роз убили — и, возможно, ради этого открытия.

— Или ради того, чтобы не дать ему всплыть.

Я со стуком поставила бокал на каминную полку и обернулась:

— Знать бы, что она нашла. И где…

В мире сохранилось около двухсот тридцати экземпляров первого фолио. Даже зная, о каком из них идет речь, или доказав, что все они одинаковы, потребуется уйма времени — книга немаленькая. Главное, что искать?

Сэр Генри согнулся над карточкой.

— Выслушай, — произнес он, проводя по губам длинным изящным пальцем. — Она выбрала строфы из шестнадцатого и двадцать третьего сонетов, чтобы составить дату. Однако в каждом сонете по четырнадцать строк. Зачем выбирать именно эти? — Он постучал по карточке.

Я подошла, чтобы взглянуть, куда он указал.

«Так пусть же книга говорит с тобой.

Пускай она, безмолвный мой ходатай…»

От озарения меня бросило в жар.

— Значит, она написала о своих книгах! Не шекспировских. Блестяще, сэр Генри.

— Это немногое меняет. Все равно что сказать «ищи ветра в поле».

— Ну, первая подсказка уже есть. Переверните листок.

С обратной стороны он оказался старой каталожной карточкой, на которой было неровно, как на старой печатающей машинке, выбито:

«Чемберс Э.К. (Эдмунд Керчевер), 1886–1954.

Елизаветинский театр.

Оксфорд, Кларендон-пресс, 1923».

— Отличная книга, — заметил сэр Генри.

— Книги, вы хотели сказать. Четыре толстенных тома.

Чемберс принадлежал к старой гвардии ученых, собиравших факты с той же дотошностью, какая побуждала викторианских ботаников составлять коллекции бабочек и жуков, а антропологов — всяческих боевых топоров и каноэ, чтобы потом гордо их демонстрировать. В момент выпуска «Елизаветинский театр» являл собой полное собрание сколько-нибудь известных фактов о Театре времен Шекспира. С тех пор удалось обнаружить немногое. Для ученых книга так и осталась чем-то вроде чердачного сундука с забытыми театральными безделушками.

— Все лучше, чем фолио, — отозвался сэр Генри, тяжело поднимаясь с кресла. — Хотя бы потому, что у меня они есть. — И он направился к полкам.

— Подождите, — сказала я. — Ваши не годятся. Речь о ее книгах. Ведь это ее карточка!

Сэр Генри обернулся:

— Роз завела каталог на свои книги?

— Нет. Просто ей было иногда трудно отличить свои книги от гарвардских. Вот, видите? — Я указала на шифр в уголке: Теи 390.160. — Это поисковый номер старой каталожной системы. Ею пользовались в «Уайденере» — главной Гарвардской библиотеке — до того, как Дьюи изобрел десятичную классификацию.

— Что же, она взяла карточку из Гарвардского каталога?

— Нет. Несколько лет назад университет перешел на компьютерную каталогизацию, и библиотечные власти на радостях решили избавиться от бумажной мороки, а для экономии места старые карточки — все одиннадцать миллионов, некоторые еще восемнадцатого века — были отправлены в утиль. С тех пор их используют в качестве листков для заметок. Когда Роз это увидела, ее чуть удар не хватил.

— Сильно сказано, — отозвался сэр Генри, определенно сдерживая смех.

Я улыбнулась:

— Она писала обличительные статьи — в «Нью-Йорк таймс», «Нью-Йоркер», «Атлантик» — и в конце концов подняла такую шумиху, что университет предложил ей забрать себе все карточки, относящиеся к английскому Ренессансу, и Шекспиру в частности, — лишь бы отвязалась. Все, что ей было нужно, — выбрать их среди прочих. Библиотекари, видно, надеялись, что это ее отпугнет, да просчитались. Роз подрядила трех аспирантов — в том числе меня, и за полтора года мы перелопатили целую гору таких бумажек. — Я с горечью посмотрела на карточку. — Роз хранит… хранила их в старом библиотечном шкафу, у себя в кабинете. Хотя сомневаюсь, что она часто пользовалась этой карточкой в библиотеке. — Я провела пальцем по ее краю. — Могу даже поспорить, что найду в ее Чемберсе указание на то, какое фолио она имела в виду.

— На что спорим?

— Может, на поездку в Гарвард? — спросила я. Хотя вряд ли это можно было назвать вопросом.

Сэр Генри опустил бокал.

— Почему бы просто не пойти в полицию? И незачем будет тащиться в такую даль.

— Чтобы вручить все улики какому-нибудь сопливому хлыщу в фуражке, который упрячет их под замок и даже не взглянет? Еще чего! — Я сглотнула — избавиться от кома в горле. — К тому же Роз пошла не в полицию. Она пошла ко мне.

— И теперь ее нет.

— Вот почему мне нужно туда поехать. — Я нащупала брошь. — Слово есть слово. Может, кроме меня, вообще некому проследить ее путь.

«И кроме убийцы», — пронеслось между нами невысказанной мыслью.

Сэр Генри вздохнул:

— Инспектору это вряд ли понравится.

— Ему незачем знать. Я только слетаю туда, возьму книгу — и сразу назад.

— Было бы скорее и безопаснее попросить об этом кого-то на месте. Можно не говорить, для чего тебе нужна книга. В Гарварде наверняка есть и другие шекспироведы.

Я погоняла в бокале янтарную жидкость.

За год до моего ухода в университет прибыл профессор Мэттью Моррис, острослов, борзописец и умник. Его перевод был воспринят с восторгом; студенты и журналисты обожали нового преподавателя, начальство лелеяло, как рок-звезду. Правда, нам с Роз он не нравился. «Мой ученый коллега» — так она его называла, пряча яд в меду. В ее понимании он представлял собой худшую породу современных научных деятелей — сплошной ветер, никакой основательности. Пожелай она, чтобы я с кем-нибудь поделилась ее тайной, он был бы последним кандидатом. «Уж лучше к Синклеру», — подумалось мне.

Коньячный водоворот в моем бокале улегся. Я покачала головой:

— Мои однокурсники разбежались кто куда. А Мэттью Моррис взял академотпуск для работы в библиотеке Фолджера. — Что, в сущности, решало дело — даже не пришлось выдумывать причину, чтобы не брать его в помощники. По иронии судьбы он не выносил копания в архивах, считал его никому не нужной тягомотиной. — А больше мне некому довериться, — сказала я.

И это была чистая правда.

В вопросе о моей поездке сэр Генри не то согласился, не то уступил, зато идее возвращения домой для сборов в дорогу он решительно воспротивился.

— За твоей квартирой следят, — сказал он. — К тому же тебе надо отдохнуть. Дай мне список, и Барнс купит для тебя все, чего не хватает. Обещаю, мы переправим тебя в аэропорт и ты полетишь в Бостон первым же рейсом.

— Как хотите, но белье я ему покупать не доверю.

— Поручим это миссис Барнс, отважной душе. Уж она- то не отступит даже перед целой горой бюстгальтеров.