Эндрю Клейвен - Час зверя

— Эй! — рявкнула Триш. Перкинс, не оборачиваясь, остановился. — Эй, — повторила она. — Постой, яичкоголовый.

Перкинс глянул через плечо.

— Что тебе?

Последовало недолгое молчание, потом Триш тяжело, обреченно вздохнула.

— Они в самом деле арестуют ее? — робко спросила она.

— Думаю, что да.

— А как ты собираешься поступить с ней? Окунешь с головой в дерьмо?

Перкинс ничего не ответил. Он догадывался, что поймал Триш на удочку, и не собирался выпускать ее. Медленно развернувшись, он поглядел ей прямо в лицо. Она и впрямь встревожена, рот дергается, челюсти ослабли и перестали жевать. Перкинс молча выжидал: пусть сама все обдумает.

— Свинский дерьмовый коп, — проворчала она, — он-то в любом случае доберется до нее.

Перкинс молчал. Триш яростно глянула на него.

— Ладно, — буркнула она, — ладно, мать твою. Но не вздумай втягивать ее в ваше дерьмо. Даже и не пытайся.

По крайней мере, мне она может все объяснить, возразил Оливер, полагая, что говорит правду.

Триш вновь сделала неприличный жест рукой, потом вынула что-то из кармана. Узенькая полоска бумаги Бросив ее на прилавок, девушка отвела взгляд.

Перкинс понял: Триш помогла ему настолько, на сколько была способна. Тяжело ступая, он медленно двинулся к ней. На прилавке — белый лист бумаги, испещренный синими значками. Схема северной линии, отправление от Гранд-сентрал-стейшн. Чуть ниже — расписание поездов на Скардейл.

— Нашла у нее в ящике, — пояснила подруга Тиффани. — Сегодня утром, когда она не вышла на работу. Звонила ей туда пару раз — без толку.

На расписании остались пометки. Перкинс разглядел две небольшие царапины, оставленные, по всей вероятности, ручкой, в которой закончились чернила. Одна метка возле 12.03 из Нью-Йорка, другая — обратный поезд в 4.35 Он прибывал в город в начале шестого.

Я ведь даже не знаю, имела ли она в виду сегодня, — сказала Триш, — просто она уже сто лет не бывала дома и я. Тут лицо ее закаменело. Оливер, если ты отдашь это копам, я тебя прикончу.

Он кивнул.

— Спасибо, Триш.

— Прикончу, Олли!

Но Оливер уже отвернулся от нее и поспешил к выходу.

— Бах! — Мужчина размахивал револьвером перед самым носом Нэнси. Она слышала, как он выкрикивает что-то, перекрывая своим голосом грохот, поднявшийся от приближения поезда:

— Бах! Трах!

Фары, ударив справа, мощным лучом света ослепили Нэн. В их ярком свете боковой фон растворился, осталось только глубокое черное дуло револьвера, заслонившее все мысли, кроме одной, о внезапной смерти в оранжевой вспышке выстрела. Оцепенев, погрузившись в черный предсмертный холод, Нэнси еле держалась на ногах; из груди толчками выплескивалось хриплое дыхание. Человек, скакавший по платформе, продолжал размахивать револьвером. Нэнси приоткрыла рот. Подняла руки.

— Руки вверх! — выкрикнул мужчина. Нэнси постаралась задрать руки повыше. Она чувствовала, как ходуном ходит земля у нее под ногами. Раскалившийся от вибрации рельс жег пятку. Воля обратилась в прах. Нэнси не могла сдвинуться с места — стояла, всем сердцем обратившись в немую молитву.

— Бах! — И снова взмах револьвера у нее перед глазами. Гигант склонился над ней, погружаясь в яркий красный отсвет поезда. Интеллигентное, ухоженное лицо. Волосы песочного цвета, печальные глаза, полные, чувственные губы, угрюмая усмешка, точно у него внутри что-то болит.

— Я знаю, кто ты такая! — крикнул он. Теперь еще приходилось орать во всю глотку. Грохот поезда распространялся во все стороны, вытесняя воздух. Свет жег глаза. Ветер отбросил волосы Нэн ей на лицо, забиваясь в раскрытый рот.

— ФБР! — визжал человек на платформе. — Внеземная цивилизация. ФБР! Лезешь мне в мозги! Хочешь завладеть моим разумом! ВНЕЗЕМНЫЕ МАТЬ ИХ СОЗДАНИЯ ПОВСЮДУ! Ты меня не обманешь!

Нэнси молча уставилась на него.

Он переживает приступ шизофрении…

Безумец снова шагнул к ней. Нэн отшатнулась, уклоняясь от нацеленной на нее черной дыры, но мужчина, нависнув над ее головой, сунул оружие ей прямо под нос, вынуждая Нэнси заглянуть в глубокий кратер револьвера, в его зловещую тьму. А между тем вся станция погрузилась в оглушительный белый свет. Поезд визжал и свистел, его сигнал пронзал слух, словно вой дикого животного, предупреждающего сородичей о близкой гибели.

— Ради Бога! — вскрикнула она.

— Знаю, кто ты, федик-педик!

Нэн почувствовала, как ствол револьвера уперся ей в лицо. Горячий. Вот-вот выстрелит.

— Сдохни! — приказал он, и вопль поезда подхватил его слова.

Нэнси быстро взмахнула рукой — правой, умелой рукой, отбивая в сторону руку с револьвером. Нападавший успел нажать на курок, и Нэнси завизжала, услышав, как из дула револьвера вырвался страшный гром. Пламя и дым растворились в ярком сиянии, но Нэнси успела уже нырнуть в сторону. Она сама не знала, что делает, даже не задумывалась об этом — просто рванулась вправо, в сторону платформы. Поезд обратился в лавину грохота и света, вытесняя все на своем пути, и пространство и время.

Нэнси резко рванула нападавшего за руку. Левой рукой потянула его вниз, правой — залепила ему в челюсть. Исступление не дало ей ощутить боль — только глухой удар, отдавшийся в плече и локте. Она почувствовала, как костяшки пальцев врезались в поросший щетиной подбородок. Удар и рывок — и сумасшедший распластался на краю платформы. С громким воплем он опрокинулся навзничь, раскинул руки…

Папочка?

Мужчина полетел вниз, в слепящий свет. Вниз, на рельсы. Нэнси растерянно глядела ему вслед, огромный серебристый лик поезда уже приближался к ним обоим. Сумасшедший, прижимаясь к рельсам, лежал на спине, окутанный ледяным белым светом. Он даже не успел испугаться, просто лежал и в немом изумлении таращился на фары. Нэн тоже не успевала спасти его: она сама должна была лезть либо на платформу, либо под нее. Сойти с путей, чтобы не превратиться в лепешку между бетоном и сталью.

Сумасшедший приподнял руку, защищаясь от надвигавшегося поезда.

— Убийца! Убийца! — вскрикнула Нэн и спрыгнула на рельсы.

Схватив безумца, она рванула его за лацканы рубашки, потянула к себе. Слишком большой, слишком тяжелый — ей никак не удавалось повернуть эту тушу. Поезд вот-вот налетите Нэнси уже чувствовала спиной его хищное дыхание, уши разрывал гром, неистовой гарпией завывал сигнал. Безумец глупо таращился мимо нее на поезд, все еще укрываясь от приближающегося чудовища приподнятой рукой.

Нэн заорала, заставив его приподняться, поволокла в сторону — прочь с путей, прочь от рельсов; запихала его под платформу, словно тряпичную куклу. Нырнув в убежище вслед за ним, она упала прямо на безумца. Прижалась к нему, пропуская мимо острые, словно нож, огни; железные колеса проклацали рядом с ней, буквально в полудюйме от нее. Нэн прижималась к маньяку, впитывая в себя отвратительный кислый запах, вонь его мочи и грязи, механический запах раскаленного поезда. Паровоз промчался мимо, за ним — вагон, потом еще один и еще; вспышки света следовали одна за другой. В последний раз торжествующе взвыла сирена, и вот поезд уже стучит в отдалении, притихает гром, смыкается тьма. Состав прошел, скрылся, укатили колеса, все погрузилось во тьму.