Джон Гришэм - Признание

Каждый из них в свое время пообещал Донти Драмму обязательно присутствовать при его казни. Первым это сделал Кербер во время жестокого допроса, на котором выбил из него признание. В перерывах между побоями и ругательствами детектив постоянно запугивал Донти, что тому не отвертеться от казни и что он, Кербер, обязательно будет там, чтобы видеть ее собственными глазами.

Разговор на эту тему с Коффи был намного короче. Во время перерыва в судебном заседании Коффи, воспользовавшись тем, что Робби Флэка не оказалось рядом, устроил тайную встречу с Донти Драммом под лестницей возле зала суда. Прокурор предложил сделку — Донти признает себя виновным и получает пожизненное заключение без права условно-досрочного освобождения. Если же он откажется, то ему вынесут смертный приговор. Донти отказался, снова заявив о своей невиновности, чем вызвал ярость Коффи, пообещавшего, что будет лично присутствовать при казни. Через несколько минут Коффи все отрицал, когда Флэк яростно обвинил его в этом в зале суда.

И прокурор, и полицейский пристально следили за развитием событий по делу Ярбер все эти годы, и по разным причинам оба часто «навещали Риву». Эти визиты не всегда оказывались приятными, но мать Николь играла такую важную роль во всей этой истории, что у них просто не оставалось выбора.

Рива Пайк была полной и громогласной женщиной, которая вошла в образ убитой горем жертвы с энтузиазмом, достойным лучшего применения. Ее несдержанность и чрезмерная эмоциональность выходили за рамки всяких приличий. Было трудно представить, чем она сможет заполнить свою жизнь, когда в деле поставят последнюю точку.

В течение двух недель лихорадочных поисков пропавшей Николь она не давала проходу Керберу и другим полицейским. Рива плакала перед камерами и поносила всех чиновников, начиная от членов городского совета и заканчивая губернатором, за их неспособность разыскать ее дочь. После ареста и «признания» Донти Драмма она с удовольствием давала пространные интервью, в которых, не желая слышать о презумпции невиновности, требовала безотлагательно казнить преступника. В течение многих лет она вела занятия по изучению Библии в Первой баптистской церкви и с Писанием в руках вполне могла читать проповеди об одобрении Господом справедливого возмездия государства за содеянное. Рива Пайк постоянно называла Донти «этот преступник», что вызывало бурю возмущения среди чернокожих жителей Слоуна. Говоря о нем, она не скупилась на самые нелестные эпитеты, среди которых «чудовище» и «хладнокровный убийца» были не самыми сложными. Во время суда она неизменно сидела в первом ряду — сразу за прокурором — вместе с мужем Уоллисом и двумя другими детьми в окружении друзей и родственников. Возле Ривы постоянно находились два вооруженных помощника шерифа, охранявших ее и членов ее клана от сторонников Донти Драмма. Во время перерывов между ними постоянно вспыхивали словесные перепалки, грозившие в любую минуту перерасти в открытое столкновение. Когда жюри присяжных вынесло обвинительный вердикт, Рива вскочила и громко воскликнула: «Хвала Господу!». Судья немедленно призвал ее к порядку и пригрозил удалить из зала. Когда Донти выводили в наручниках, она, не в силах сдержаться, закричала:

— Ты убил мою малышку! Я буду лично присутствовать при твоей казни и смотреть, как ты испускаешь дух!

В первую годовщину исчезновения и, как считалось, смерти Николь Рива организовала целое мероприятие возле Ред-Ривер, где нашли пропуск в спортзал и удостоверение девушки. Кто-то соорудил огромный белый крест и укрепил его на берегу; вокруг разложили цветы и расставили фотографии Никки. Священник отслужил панихиду, возблагодарив Господа за вынесенный накануне присяжными «справедливый приговор» убийце. Зажгли свечи, запели гимны, прочитали молитвы. Такую же церемонию стали устраивать в этот день каждый год, и Рива обязательно на ней присутствовала, не забывая пригласить журналистов.

Она стала членом «Группы пострадавших от преступлений» и вскоре начала посещать их конференции и выступать с речами. Она составила длинный перечень претензий к юридической системе, главными из которых были «бесконечные и неоправданные задержки», и набила руку в выдвижении самых разных предложений. Она писала полные желчи письма Робби Флэку и даже попыталась написать Донти Драмму.

Рива создала сайт, посвященный Николь, на котором разместила около тысячи ее фотографий. Она вела «живой журнал» и часто просиживала ночи напролет, обсуждая с другими блоггерами историю своей дочери и ход дела. Робби Флэк дважды угрожал подать на нее в суд за оскорбительные нападки и клевету, но понимал, что это все равно ничего не изменит. Рива заставляла друзей Никки размещать воспоминания о ней и обижалась на тех, кто этого не делал.

Ее поведение часто было эксцентричным. Время от времени она отправлялась вниз по течению реки, чтобы продолжить поиски. Ее нередко видели на мосту — погруженная в свои мысли, она смотрела на воду. Возле города Шривпорт, штат Луизиана, в 120 милях к юго-востоку от Слоуна, Ред-Ривер становится судоходной, и Рива буквально там поселилась. В центре города она нашла гостиницу с видом на реку, которую превратила в свое пристанище. Она проводила там много времени, бродя по улицам, торговым центрам, кинотеатрам и местам, где собиралась молодежь. Рива сама понимала, что в этом не было смысла, что Никки не могла оказаться живой и скрываться от нее. И все же она продолжала ездить в Шривпорт и искать дочь. Не в силах остановиться, она должна была что-то делать.

Несколько раз Рива срывалась с места и ездила в другие штаты, где тоже пропадали девушки. Она чувствовала, что обязана поделиться своим опытом, поддержать участием и утешить горевавшие семьи, не уставая повторять: «Вы справитесь!» — хотя в родном городе многие давно сомневались в ее адекватности.

И теперь, когда до казни оставались считанные дни, она развила бурную деятельность. Снова появились репортеры, и она знала, что им сказать. После девяти долгих и горьких лет справедливость вот-вот должна была восторжествовать!

В понедельник вечером Пол Коффи и Дрю Кербер решили, что пора навестить Риву.

Рива встретила их у порога с улыбкой и даже обняла каждого. Они никогда не знали, в каком настроении застанут ее — она могла быть и воплощенным обаянием, и настоящей мегерой. Но с приближением казни Донти Рива буквально лучилась энергией. Они прошли через уютную прихожую в большую пристройку позади гаража — там все эти годы размещалась своеобразная штаб-квартира, откуда Рива вела боевые действия. Помимо картотечных шкафов, занимавших половину помещения, здесь располагался мемориал, посвященный дочери: увеличенные цветные фотографии Николь, вставленные в рамку, портреты, написанные почитателями уже после ее смерти, трофеи, награды и памятные знаки, приз, полученный за лучший научный проект в восьмом классе. По этим экспонатам было легко проследить всю недолгую жизнь Никки.