Марк Олден - Демон

Сегодняшняя встреча здесь, в Чайнатауне, была у них первой почти за два года. Хорошо бы она оказалась последней, мысленно вздохнул Хандзо. Во всяком случае, он будет всеми силами избегать контактов с этим сумасшедшим.

Хандзо достал из кармана конверт и развернул, морщась при виде мятой жевательной резинки. Раскрыв конверт, он вытащил открытку — вид площади Конфуция, расположенной недалеко от этого кинотеатра. На открытке был также написан адрес на Малберри-стрит, это самое сердце Чайнатауна. К открытке был прикреплен ключ с выгравированным номером. Прилеплен жевательной резинкой, разумеется.

Виктор должен был передать ленты Белласа Уоррену Ганису, а тот — передать их Хандзо. Однако вчерашнее покушение на Виктора исключило Ганиса из этой цепочки. Между ними двумя любовь умерла, что Хандзо понял из телефонного разговора с издателем. Охваченный отчаянием Ганис, голос которого был едва слышен, даже не хотел обсуждать события прошлого вечера. Тем не менее он нашел силы, чтобы обвинить Хандзо: он якобы в сговоре с Императрицей хочет убить Акико.

Естественно, Хандзо обвинение отрицал, но Ганиса это нисколько не убедило. Издатель пообещал жуткие кары, если кто-нибудь тронет Акико. И, проявив себя беспредельным дураком, признался, что угрожал матери Хандзо. Угрожал Императрице.

Улыбаясь, Хандзо высказал притворное негодование, потом бросил трубку и хохотал, пока слезы не потекли по щекам. Вот будет чудесно, если его мать и Ганис убьют друг друга!

Хандзо показалось странным, что любовник Акико пытался убить только Виктора, а не Уоррена Ганиса. Здравый смысл говорил, что Эдварду Пенни следует убрать обоих, тем самым обезопасив свою жизнь. Во всяком случае, ленты сейчас попадут к Хандзо и ни к кому иному. Ни шофера, ни какого-либо посредника. Хандзо надлежало приехать в Чайнатаун одному.

Виктор будет наблюдать — не нарушил ли Хандзо инструкции. Обжегшись, он сейчас еще осторожнее прежнего. В разговоре с Хандзо Виктор сформулировал это так: я больше не буду ходить по воде, если не видно дна.

Хандзо пошел к востоку, минуя телефонные будки с крышами как у пагоды, уличных торговцев, разложивших свой товар, булочные… Пахло экзотическими фруктами, звучала речь на кантонском и мандаринском диалектах, все это напоминало ему Азию, рай по сравнению с Нью-Йорком.

На Малберри-стрит, очень многолюдной, Хандзо повернул налево и шел теперь мимо чайных, ресторанов и магазинов, где продавали яшму и лакированные ширмы. Через три квартала он отыскал адрес, который Виктор написал на открытке. Это был неухоженный дом вроде пансиона, стоял он между рыбным и винным магазинами. Зажимая нос от запаха рыбы, Хандзо быстро вошел в пансион.

Следуя указаниям Виктора, он прошел мимо регистратора, плосконосого толстого китайца с газетой в руках, и поднялся по узкой деревянной лестнице на второй этаж. Комната Виктора находилась в конце длинного темного коридора, пропахшего рыбой и китайской капустой.

Воспользовавшись ключом, он вошел в комнату и закрыл за собой дверь. Сказать, что у Виктора жилье маленькое и жалкое, значило бы ничего не сказать. Одна голая комната с кроватью, дешевым столом и стулом. Одно заляпанное оконце с решеткой. Ни ванной комнаты, ни кухонных принадлежностей. Пустой стенной шкаф. Можно было подумать, что человек, живущий здесь, находится на грани голодной смерти.

Хандзо попытался открыть окно, впустить немного свежего воздуха в этот склеп, но обнаружил, что окно заколочено гвоздями. Он снял пиджак, расслабил галстук и сел на кровать, оставалось только ждать Виктора. Невозможно предсказать, когда он появится. Подозрительный мерзавец мог не только следить за ним от кино, но и выжидать сейчас, проверять, все ли чисто.

Хандзо лег на кровать, зевнул и закрыл глаза. Чувствовал он себя смертельно усталым. Трое суток в Нью-Йорке, а еще ни одну ночь не спал как следует. Этот энергичный город его не стимулировал, а утомлял. К тому же, почти все время отнимали дела компании.

Больше всего он занимался сделкой с отелем «Валенсия». Хандзо, глава банковского отдела «Мудзин», должен был проследить, чтобы не случилось финансовых накладок. Поэтому он прежде всего интересовался, выплатила ли «Валенсия» налоги и есть ли у нее долги.

Не меньше двух раз в день Хандзо звонил матери, эти разговоры отнимали много сил. Ему нужен отпуск. Что-нибудь вроде недели на Гавайях с Юрико. Жизнь с женой опять наладилась. Матушка постаралась, чтобы жена вновь стала пылкой. И Виктор…

Открыв глаза, Хандзо увидел убийцу, он смотрел на него сверху. Небритый Виктор в темных очках, джинсах и беговых туфлях. Чуть похудел. Но все такой же мускулистый и страшный. Вокруг глаз кожа блестит — так часто бывает после пластических операций. Вокруг Виктора, как всегда, аура угрозы. Хандзо от испуга сразу проснулся.

Сев, он опустил ноги на пол и потер глаза.

— Я не слышал, как ты вошел. Давно я сплю?

Виктор улыбнулся.

— Не очень долго. Ты пришел один, я вижу. Это хорошо.

— Ты немного похудел. — Хандзо погладил себя по животу. — Мне бы тоже не мешало.

— Мой теперешний вид служит определенной цели. Так я меньше бросаюсь в глаза. Да и чувствую себя лучше, потеряв несколько килограммов. И еще мне показалось, я похож на твоего брата-близнеца. Издали, конечно.

— Не думаю, что нас с тобой кто-нибудь спутает. Для начала — у тебя две нормальные руки.

Виктор кивнул, думая о своем. Потом он нагнулся и отпер замочки на одном из двух чемоданов, которые он поставил рядом с кроватью. Достал из него что-то вроде длинной толстой веревки с удавкой на одном конце.

— Женские волосы, — пояснил Виктор. — Из них получается самая лучшая веревка.

Поднявшись, он закинул веревку на плечо. Из заднего кармана вытащил кассету и бросил на кровать. Упала она на подушку так, что Хандзо было бы трудно дотянуться.

— Это она и есть, — сказал Виктор. Он убрал руку за спину, говоря: посмотрим-ка, что у меня еще для тебя есть. Хандзо наклонился к подушке, руку протянул за кассетой, к Виктору он оказался спиной.

Очень быстро Виктор сдернул веревку с плеча и набросил удавку Хандзо на шею. Мгновенно затянул ее, не давая вскрикнуть. Хандзо здоровой рукой тщетно дергал за веревку, и Виктор одним движение стащил его на пол.

Лежа на спине, задыхаясь, Хандзо перекатывался с боку на бок, лицо его быстро темнело. Виктор склонился, перевернул Хандзо на живот и коленом уперся ему между лопаток. До предела затянул петлю.

У Хандзо выпучились глаза, язык непроизвольно вылез изо рта, закапала слюна. Виктор улыбнулся. И вдруг расслабил удавку. Наклонившись к уху Хандзо, он прошептал:

— Аикути. Это ты, верно?

— Пожалуйста, пожалуйста, — прохрипел Хандзо.