Марк Олден - Демон

Пенни сел напротив Ники Макса, высвободил прикрепленный к запястью танто и положил его на стол. Потом вытянул ноги, руки заложил за голову. Он был еще в парадном вечернем костюме, только двубортный пиджак успел снять. Широкий красный галстук, белая рубашка, золотые запонки, черные брюки. Весь разодетый, а идти некуда.

Фрэн Маклис раздумала идти на вечерний прием в честь нигерийского посла. В швейцарское и боливийское посольства тоже не поехала. Вместо того они с Акико сидели в библиотеке и обсуждали неоконченную книгу Ковидака о «Мудзин». Эдвард Пенни и Мейер Уэкслер получили вчера копии по почте. От Аикути.

Письма от отправителя с документами не было. Объяснения не требовались. Книга сама по себе была чрезвычайным явлением. Пенни прочел ее не вставая, сразу. Когда и если ее опубликуют, «Мудзин» потерпит большой урон.

Пенни считал, что книгу следует переслать английскому издателю Ковидака. В этическом отношении это был единственный приемлемый вариант. Даже Уэкслер соглашался, что это они обязаны для Ковидака сделать, хотя и намеревался главу-две опубликовать до выхода книги.

Фрэн Маклис, однако же, учуяла крупные заголовки. Она ведь, не надо забывать, готовилась к перевыборам. Она сказала — вот прочитаю, тогда видно будет, что с ней делать.

Пенни возразил — книгу прислали мне. И что с ней делать, я решу сам. Фрэн Маклис подчеркнула, что он работает на нее.

Я только что перестал на вас работать, заявил Пенни. Я забираю книгу и ухожу. Кончилось тем, что она извинилась, а он согласился остаться. Сенатор сделала для Пенни немало, и он не стал упорствовать. — Я жила в таком напряжении из-за этого Полтавы, — добавила она. И попросила только, чтобы Пенни позволил ей изучить книгу, сделать заметки, поспрашивать о некоторых вещах Акико.

Ники Макс, продолжая возиться с «Береттой», спросил:

— Ты объяснил ей, почему мы считаем, что Виктор жив?

— Объяснил, конечно. Всю его хитроумность, многоликость и неуязвимость обрисовал.

— А Нью-Йорк? Упомянул, что мы там видели Виктора?

— Нет. Она убеждена, что он мертв, и я решил, не тратить время на эту часть истории. Черт возьми, они все утверждают, что он погиб. ФБР, ньюйоркская полиция, все. Я и Акико велел ничего не говорить. Сенатору известно только, что у Акико проблема с мужем и еще приближается выставка.

— Надо признать, подстроил он все хорошо, — заметил Ники.

— Согласен.

— Фальшивые паспорта. Австрийский пистолет, его любимый. А всем известно, что террористы все время себя взрывают. Помнишь, какие-то радикалы случайно разрушили дом в Нью-Йорке несколько лет назад?

— Да, конечно. Но они были любителями. А Виктор профессионал. И он очень умен. Он устраивает взрыв, при котором погибают трое человек, еще восемь попадают в больницу, и оставляет труп, который можно опознать по некоторым очень характерным признакам.

— Бывает всякое… — несколько усомнился Ники Макс. — Во Вьетнаме я работал с самыми лучшими, ребята умели взрывом оторвать член попугаю, не растрепав перья. Но, должен тебе сказать, даже они делали ошибки. А в этом деле одна ошибка — и все. Я вот к чему: может, есть шанс, что Виктор действительно взорвался?

Пенни помотал головой.

— Я так не думаю. Когда я выяснял подробности по телефону, самым интересным оказалось то, чего там не нашли. А не нашли рyки Виктора, и это меня беспокоит. Не знаю почему, но беспокоит и все. Не нашли еще одну вещь. Поясной нож Виктора. Его любимое оружие, так говорится в досье. Остановись и подумай: отсутствует любимое оружие человека.

Ники хмыкнул.

— Может, от него ничего не осталось. Так бывает, поверь мне. И с руками могло так же получиться. Поэтому нет ни рук, ни ножа.

— Тут как раз помогает, если ты работаешь на сенатора. Проще получить информацию. Я с тех пор каждый день звонил в бомбовый отдел в Нью-Йорке, и они говорят, что изучили все очень тщательно. И — угадай? Ножа нет. И еще они говорят, рyки убраны слишком чисто. При взрывах бомб так не бывает. Концы костей ровненькие. Будто отрезаны, сказал один из них. Вот это меня и беспокоит. Я сам не знаю почему.

Пенни тряхнул головой.

— В бомбовом не знают, как это понимать. Говорят, не исключается война из-за наркотиков в Чайнатауне, или что-нибудь политическое.

Ники показал на стол.

— Вот, разобрал для тебя «Браунинг» и 38-й. Хочешь, почищу?

— Нет, я сам. Сенатор сегодня злая. Злющая. Начинаешь думать, а чем же они на Капитолийском холме занимаются.

— Отрабатывают налоги, которые ты платишь. Она еще в библиотеке?

— Да. Она и Акико. Завтра сделай копии с книги Ковидака. На всякий случай, вдруг что-нибудь случится. А прежде всего мы должны найти тебе комнату. О деньгах не беспокойся. Моего жалованья хватит нам обоим на некоторое время.

Ники отхлебнул пива, оставив на банке жирные отпечатки пальцев.

— Я о деньгах всегда беспокоюсь, любезный ты мой. Сейчас у меня ни цента. Моя маленькая операция с Поганцем и Ганисом пропала. Может, я у Ганиса займу сколько-нибудь. Этот говнюк сюда все время звонит. Девять, десять раз в день. Твоя дама от него бегает — ну, будто у него триппер. А он, видно, намеков не понимает.

— Он и Элен Силкс, — кивнул Пенни. — Она тоже пробивается к сенатору. — Он показал на полки с антиквариатом, большей частью там стояли чайники. — Фрэн Маклис говорила мне, что начала собирать эти штуки в прошлом году. Смотри, Европа, Китай, Япония. Кое-что здесь от Элен Силкс. Как я понимаю, мисс Силкс — очень щедрая женщина.

— Ты б тоже был щедрый, если бы питался от денег «Мудзин».

— Наверное. Черт возьми… — Он оборвал себя на полуслове и обернулся: в кухню вошла Фрэн Маклис. Хмурая. Пенни ее никогда не видел такой напряженной. В чем дело?

Прозвонил звонок входной двери. Звук глубокий, он раскатился по всему первому этажу. Фрэн Маклис поморщилась. Прижала обе руки к сердцу.

— Что случилось? — спросил Пенни.

— Это Элен. Она только что подъехала к дому.

— Как, как? Не говорите. Я уже знаю, почему вы такая напряженная.

— Эдвард, пожалуйста. Она позвонила с час назад и сказала, что сегодня вечером уезжает в Токио. Она, она хотела взять кое-что из вещей. И…

— Какие вещи? О чем вы говорите?

— Она хочет взять обратно свои подарки. Все, что мне дала, забрать.

Ники Макс захихикал было, но быстро умолк.

Пенни покачал головой.

— Не верю. Она действительно так сказала?

Опять звонок.

— Эдвард, я должна ее впустить, — взмолилась Фрэн Маклис. — Думаю, при вас не будет ничего страшного, если мы с ней увидимся. Она же не останется. Возьмет свои подарки и уйдет. Пожалуйста, пожалуйста не препятствуйте мне. Скоро и так все кончится. Это единственное, о чем я прошу. Пожалуйста.

Пенни всплеснул руками.