Мартин Лэнгфилд - Ларец Зла

Сторож знал, как ему следует поступить в данном случае с Кэтрин и Адамом. Каждый из его игроков будет так или иначе страдать — иного не дано.

Роберт встанет перед тяжелейшим выбором — поддаться ослепляющему желанию или сохранить верность данной когда-то священной клятве. Он сделает этот выбор и разыщет второй малый ключ в форме круга, встроенного в другой круг. И тогда внутри его еще ярче вспыхнет лучик света, который дал первые ростки после нападения на него в метро…

Адам настаивал на встрече с Робертом на том или ином отрезке Пути. Сторож колебался с принятием окончательного решения по этому вопросу. Он боялся доверить Адаму найденные Кэтрин тайники. Он вообще уже не мог доверять Адаму так, как раньше. Тот между тем продолжал стоять на своем, уверяя, что эти встречи лишь помогут Роберту и дополнительно закалят его. Кроме того, они помогут ему самому, Адаму, дольше удерживаться от падения. Он предложил устроить эти встречи во время прохождения Робертом первого и третьего испытаний. Возможно, что и пятого. Сторож колебался.

Каждое из шести испытаний, которые Роберту еще предстояло пройти, должно сделать его сильнее, пробудить в нем новый источник энергии. И с каждым новым испытанием эта энергия будет становиться менее грубой и более организованной. И риски, которые ему придется выдержать, будут все более серьезными, смертельными. Не пройдя первого испытания, он не прошел бы второго. Не пройдя первых двух, не смог бы даже подступиться к третьему…

— Да поможет ему Господь… — прошептал Сторож одними губами.

Майами,

сентябрь 1998 года

Когда Роберт присоединился к друзьям за ужином в субботу, Адам приветствовал его появление сердечной улыбкой.

— Какие новости, репортер? — воскликнул он.

— Ураган славно потрепал Карибы и движется дальше с небольшим отклонением от изначального курса.

— Но раз ты спустился к нам, значит, опасность уже не так велика?

— Я просто решил немного развеяться. Впрочем, боюсь, мне все-таки придется пропустить кульминацию ваших приключений. Синоптики исполнены осторожного оптимизма. Они говорят, что ураган скорее всего отвернет от нас. Но до конца не уверены.

— Что ж, Роберт, мы будем ждать от тебя дальнейших хороших новостей. А теперь, друзья, извиним нашего друга и приступим…

Кэтрин сладко потянулась, коснувшись локтем Роберта. Она во всех подробностях рассказала ему, что у них происходило после ужина. Адам запер всех в номерах и сказал, что новые подсказки нужно искать там. Кэтрин нашла свою в ведерке из-под шампанского, которое заказывала себе в комнату накануне. Затем Адам устроил собрание в конференц-зале и велел сложить документы и деньги на металлический поднос, который на глазах у всех поджег.

— Мы его чуть не линчевали… — смеясь, рассказывала Кэтрин.

Впрочем, это был всего лишь фокус, и с паспортами ничего страшного не случилось. А потом Адам вдруг объявил, что убийца находится среди них. И жертва тоже. Он попросил каждого вскрыть запечатанные конверты, чтобы узнать имена обоих.

В конверте Кэтрин была фотография самой Кэтрин. Та же штука случилась и с остальными участниками игры. А когда всеобщее недоумение сменилось всеобщим негодованием, Адам вдруг взбежал на невысокую кафедру, кинул себе что-то под ноги, весь окутался облаком дыма и… исчез. Они отыскали лишь записку, в которой он приглашал всех остаться в гостинице еще на сутки за его счет. К записке был приложен краткий фрагмент из персидского литературного произведения образца XII века «Собрание птиц».

— Честно сказать, это была какая-то философская галиматья, в которой мы не очень разобрались. В ней говорилось о том, что все наши переживания, кажущиеся на первый взгляд бессмысленными, на самом деле имеют сакральный смысл, который откроется каждому в свое время.

— И на этом все кончилось?

— Представь себе, да. Думаю, что сегодня Адам навсегда лишился двух-трех друзей, но мне лично понравилось, если относиться ко всему этому как к цирковому представлению.

— Да… Весьма странно.

— Ты так говоришь, будто совсем не знаешь Адама. Ну хватит о нем!

Той ночью Кэтрин рассказала ему о своей потере, о человеке, из-за которого она бросила карьеру в МИДе.

— Он был смел как лев. Наш шпион на вражеской территории. Впрочем, это для нас она являлась вражеской, а для него — родиной. Он предал ее, но искренне был убежден в том, что поступил ради высшего блага. Ты удивишься, Роберт, но такие люди существуют. Их мало, но они есть и живут среди нас.

— Позволь высказать догадку. Это было как-то связано с распространением ядерного оружия?

— Не важно. В какой-то момент его пытались завербовать свои же, оказывая на него давление через родных. Но он не хотел на них работать, и потому пришел к нам. Так мы познакомились. А потом я увидела, что «высшее благо» он ассоциирует конкретно со мной и готов пойти на все, лишь бы я была счастлива.

— Ты была его куратором? Давала ему задания?

— Он сам придумывал себе задания. Но впрочем, да — можно сказать, что я была куратором. Я представляла организацию, на которую он работал. Я его не вербовала. Собственно, его никто не вербовал. Он сам предложил помощь. Мне он как-то сказал: «Я изменил своей стране, чтобы не изменить своей любви». А я… я его использовала.

— И ты теперь себя презираешь за это.

— Если бы не я была его куратором, им стал бы кто-то другой.

— Если бы не ты была его куратором, им стал бы какой-нибудь волосатый дядька, у которого бы плохо пахло изо рта. И ваш шпион быстро бы разочаровался.

— Ты прав. Из-за того, что я женщина, меня и приставили к нему.

— И много у вас женщин было? Для подобных… э-э… поручений?

— Хватало.

— Вам, наверно, запрещено влюбляться в своих подопечных?

— Категорически. Но поощряется, если подопечные влюбляются в нас. Собственно, ради этого все и затевается.

— Он испытывал к тебе физическое влечение?

— Не только. Нам было интересно общаться друг с другом. В конце концов, я окончила Кембридж, да и он не на ферме вырос.

— Вы спали?

— Нет.

— Почему?

— Он хотел, но я не дала.

— И все же он не отказался от своей привязанности к тебе.

— Нет. Но однажды…

— Да?

— Однажды он признался мне, что всегда боялся. Каждый день, каждую ночь — все время. А когда познакомился со мной, страх отступил. Он сказал, что встреча со мной придала ему сил и уверенности.

— И что было после этих его слов?

— Во мне что-то надломилось. Я поняла, что не могу так больше. Что я не вправе, что это подло…

— И ты подала рапорт начальству, в котором просила отстранить тебя от этой работы?

— Точно.

— А тебе сказали, чтобы ты выбросила эту дурь из головы и вспомнила лучше о том, что ты профессионал?