Джонатан Сантлоуфер - Анатомия страха

– Слишком много совпадений, но ничего конкретного, – продолжила она. – Для ареста недостаточно. Но мы взяли его под наблюдение.

– Я понял. – Дентон сдерживал себя, чтобы не улыбнуться. Самая лучшая новость задень!

Агент Коллинз попыталась сконцентрироваться, но пронзительные голубые глаза шефа полиции смущали ее. Она не предполагала, что ею может заинтересоваться такой мужчина, но на совещаниях он часто клал ладонь на ее руку, пару раз заговорщицки подмигивал, а вот сейчас наклонился слишком близко и прошептал:

– Лично я был против этого с самого начала. Руссо настояла. Наверное, Родригес убедил ее, что поможет. – Дентон пожал плечами. – Но поймите меня правильно. Руссо – хороший детектив. Конечно, в прошлом у нее было несколько проколов, но кто от них застрахован?

– Родригес оставил свои отпечатки повсюду в квартире Кордеро, – произнесла Коллинз. – Хотя неизвестно, когда именно. Мы исходим из предположения, что это случилось, когда он обнаружил труп.

– Что ж, вполне резонно, Моника. – Дентон улыбнулся.

Коллинз откинулась на спинку стула.

– Мне не нравится, что он шлялся по квартире. Зачем копу намеренно загрязнять место преступления?

– Да, странно.

– Он утверждает, будто захотел увидеть рисунок поближе, но…

– Если нужно, я приставлю следить за ним одного из наших.

Коллинз удивленно округлила глаза, и Дентон забеспокоился, не слишком ли далеко зашел, поддерживая ее подозрения против одного из своих сотрудников. Он наклонился еще ближе.

– Моника, я хотел бы установить за Родригесом наше наблюдение, чтобы сразу знать, если окажется, что он… хм… как-то с этим связан.

– Думаю, вам не нужно беспокоиться. Если что-нибудь произойдет, я вам немедленно сообщу.

Рисовать не получилось.

– Это… взрыв, – повторила бабушка, не открывая глаз. – Но больше я ничего сказать не могу. Не вижу.

– Где он произошел, этот взрыв?

– Неясно.

Мы посидели еще немного, и я закрыл блокнот. Затем сообщил о своих подозрениях, что в моей квартире кто-то побывал. Бабушка перекрестилась, но, кажется, не удивилась. Заявила, что чувствовала это уже несколько дней, советовалась с оришами и создала для меня боведа. Затем попросила рассказать обо всем подробно. Я убедил бабушку, что рассказывать особенно не о чем, поскольку не хотел посвящать ее в эти дела с гибелью Кордеро и всем остальным. Она посмотрела мне в глаза и приложила ладонь к тому месту, где у меня сердце.

– У тебя не все благополучно. Иногда мы гневим оришей, сами не ведая. Порой не по своей вине, но боги на нас сердятся.

Я точно знал, чем прогневил богов, но не признавался.

– Злых духов отогнать можно, Нато. – Бабушка надела мне на шею ожерелье из бусинок, и я не противился. Странно, но это успокаивало. – Она коротко улыбнулась. – Но у меня нет такой силы. Нужен Бабалу, жрец самого высокого ранга, имеющий власть над будущим.

Я с удивлением обнаружил в себе желание пообщаться с ним. Всю жизнь в душе посмеивался над причудами бабушки, а сейчас захотелось поверить. Вот так умирающий, никогда не посещавший церковь, неожиданно мечтает причаститься.

Бабушка выдернула из алтаря двусторонний молоточек, покрытый красными и белыми бусинками. Объяснила, что это символ Чанго, бога грома и молнии, очень мощный. Молоточек выглядел как дешевая детская игрушка, половина бусинок опала, и мой прагматизм снова всколыхнулся. Как может эта примитивная вещица иметь какую-то силу?

Бабушка поняла, о чем я думаю.

– Hичего, ориши тебя простят.

Она дала мне новые свечи и бусинки с раковинами для глаз и рта Элегги, который нужно соорудить у двери для защиты.

– Бери, Нато. Это очень важно.

Потом она велела мне вырезать маленький кусочек незaконченного рисунка убийцы и положить под Элеггу.

– Зачем?

– Это враг, и если ты положишь его под Элеггу, он потеряет силу. Будет еще лучше, если ты… окропишь Элегту кровью.

– Как это сделать? Зарезать курицу и исполнить какой-нибудь ритуал вуду?

Я немедленно пожалел о сказанном, потому что лицо бабушки потемнело.

– Извини, пожалуйста.

– Это не вуду. Я никогда не делаю жертвоприношений, но Элегга любит подарки.

Меня подмывало пошутить, спросить, что он любит больше – «Сникерсы» или красные лакричные конфеты, но не осмелился.

– Algo rojo, [41] Что-нибудь красное (исп.). – произнесла бабушка, словно прочитав мои мысли о красных леденцах.

Она зажгла у алтарей свечи, взяла меня за руку и попросила помолиться вместе с ней. Я повиновался.

Вам не приходилось наблюдать людей, которые решили стать верующими? Правда забавно? Я знал серьезных бизнесменов, они верили в фэншуй, переставляли мебель гак, чтобы находиться лицом к двери, то есть приглашать и дом деньги, ставили в углах маленькие статуэтки Будды, приносящие везение. Я всегда поднимал их на смех, а вот сейчас думал, что по дороге домой зайду в Центральный парк за камнями, чтобы Элегга помог отвратить зло, и куплю ему красных леденцов. Вдруг проголодается.

Дома я нашел большой кувшин, положил в него камни, прикрепил к ним бусинки. Конечно, я чувствовал себя немного глупо, но ведь в одном из своих снов бабушка видела мою квартиру, подробно описала ее, хотя никогда здесь не была. И подтвердила, что в ней побывал злой человек. И вообще, бабушка уже не раз доказала, что обладает даром предвидения.

Я пытался укрепить раковины на камнях так, чтобы они образовали лицо, но они соскальзывали. Пришлось приклеить. Это было похоже на домашнюю работу шестиклассника, но я увлекся и создал Элегге довольно приличное лицо. А вот что делать с леденцами – не знал. Прикрепил их по краям кувшина. Пару минут постоял, разглядывая свое произведение и задавая вопрос, не окончательно ли спятил, но затем решил: была не была – и проколол палец булавкой. Выпустил три капли крови на камень, которые мгновенно впитались в пористую поверхность. Создавалось впечатление, будто их поглотил Элегга. Затем я отрезал у рисунка уголок, подсунул под камень и поставил сооружение у входной двери. Отошел назад, покачал головой.

Родригес, у тебя съехала крыша! Однако надо двигаться дальше. Я взял бабушкины свечи с изображениями Чанго и Бабалу и поставил одну в гостиной, а другую на подоконник в кухне. Может, Бабалу не любит холод и не должен стоять у окна, а Чанго, наоборот, нужен солнечный свет? Я зажег свечи. Не понимал зачем, но если надо – значит, надо. Я разделся, лег в постель и впервые за сутки крепко заснул.

Терри разложила на столе фотографии с места убийства Кордеро. Несколько комплектов. На первом управляющий домом, лежащий лицом вниз в луже крови, был представлен во всех ракурсах. Второй комплект содержал снимки отдельных частей его тела. Третий – снимки вещ-доков. Рисунок, коробка из-под пиццы, спички, наполовину выкуренная сигарета, карандаш. Пока ничто не привлекало внимания. Но в следующем комплекте имелась фотография места, где лежал Кордеро.