Роберт Мазелло - Зеркало Медузы

Река быстро несла Оливию вниз по течению. К тому времени, когда она выбралась на берег, до пристани было уже несколько сотен метров. Она побежала по острым холодным камням, дрожа и оглядываясь назад на темную воду. Забыв о босой ноге, она с тревогой ожидала, что вот-вот увидит пловца, всплывавшего из глубины. Но ей удалось разглядеть лишь серебристую крышу «мазерати», скользившую в лунном свете под толщей воды, и след пузырьков, оставленных в ее кильватере. Затем машина, как субмарина, исчезла из вида.

Войдя в геральдический зал, Дэвид почувствовал себя в окружении врагов. Вдоль стен, поблескивая в лунном свете, стояли рыцарские доспехи. Они походили на воинов, сжимавших в руках тяжелые пики, мечи и копья. Над большим камином висели скрещенные топоры и булавы. Над дверью был закреплен арбалет с колчаном стрел. Осмотрев экспозицию, Дэвид подумал, что она могла бы соперничать с коллекцией любого известного музея.

Он бесшумно следовал за Асканио, который знал этот замок как свои пять пальцев. Они прокрались в холл с большой мраморной лестницей. Два крыла придавали ей сходство с ангелом. Асканио и Дэвид, одетые в черное, были очень заметны на фоне белых ступеней. Низко пригнувшись, они начали подниматься по правой стороне, и тут на втором этаже послышался стук женских каблуков. Мужчины опустились на корточки, прячась за балюстрадой. Дэвид молил небеса, чтобы женщина выбрала для спуска левое крыло. Иначе им не удалось бы остаться незамеченными. Внезапно шаги оборвались, и они услышали женский голос.

— Мсье Риго? Где вы?

К счастью, она не стала спускаться по ступеням. Какой-то мужчина вышел из комнаты в коридор и ответил ей:

— Здесь, мадам Линц.

Эта пара остановилась неподалеку от лестницы. Дэвид распластался на ступенях, желая слиться с мрамором.

— Как прошли дела в Париже? — спросила женщина. — Вы обо всем позаботились?

— Да, мадам, — ответил мужчина, хотя его голос показался Дэвиду не совсем убедительным. — Я лично уладил все возникшие проблемы.

— Вы уверены в этом? — спросила женщина.

Очевидно, она тоже заметила его смущение.

— Конечно, мадам. Я уже дал мсье Линцу детальный отчет.

Осторожно выглянув из-за балюстрады, Дэвид увидел спину Риго. Волосы мужчины были выкрашены в неестественно светлый цвет. Судя по прямой и крепкой фигуре, он всю жизнь провел на воинской службе.

— Вы можете говорить ему что хотите, — фыркнув, сказала женщина. — Но мне вы лучше не лгите!

Мадам Линц переместилась в сторону, и Дэвид изумился, какой молодой и прелестной она была.

— Вы сделали вечерний обход?

— Так точно, мадам!

— Это был утомительный день. У Августа снова разболелся желудок. Мы собираемся в постель.

— Надеюсь, утром он будет чувствовать себя лучше.

— Вы не могли бы оставить записку для поварихи? Август хочет на завтрак сливки с пророщенной пшеницей.

— Я сообщу ей, мадам.

— Тогда спокойной ночи, — сказала она.

Дэвид снова услышал цокот ее каблуков.

— Приятных снов, мадам, — ответил мужчина.

Когда он ушел в свою комнату, Дэвид понял, что уже некоторое время не дышит. Он перевел дыхание, и Асканио жестом указал ему на верхнюю площадку лестницы. Они увидели свет, пробивавшийся в коридор из-под первой двери. Асканио покачал головой и поманил Дэвида вниз. Они направились к задней лестнице, которая находилась в другом помещении.

Эта часть дома была такой же мрачной, как и все остальные. Комнаты освещались настенными бра с тусклыми лампами. По плинтусам салонов и коридоров тянулись провода и кабели. Казалось, что замок не ремонтировали уже лет шестьдесят. Везде, куда бы ни падал взгляд Дэвида, над старинными кушетками висели старые картины, а в каждом углу стояли античные скульптуры. В некоторых комнатах стили и эпохи смешивались самым странным образом — итальянские фрески, вазы династии Мин, гравюры Дюрера и вставленные в рамки египетские папирусы. Дэвид недоумевал. Кем был этот Август Линц?

Они поднялись в одну из башен и проверили каждую комнату. Этот этаж был нежилым. Узкая лестница привела их в небольшой кабинет. Асканио тихо прикрыл дверь, вытащил фонарик и осветил помещение. Сначала Дэвид ничего не понял. Их отражения повторялись, делились и накладывались друг на друга. Затем он догадался, что стены пятиугольной комнаты зеркальные. С потолка в центре кабинета свисал большой канделябр с хрустальными подвесками. Под ним располагался резной стол, на котором среди беспорядочно разбросанных книг и документов стоял бронзовый бюст Рихарда Вагнера. Асканио направил луч фонарика на деревянную конторку. Там лежал раскрытый дневник с какими-то записями на немецком языке. Почерк был очень неразборчивым. Линц слишком сильно прижимал ручку к бумаге, и от этого текст иногда походил на гравировку.

— Здесь когда-то размещался кабинет маркиза, — прошептал Асканио.

Он быстро прошелся по комнате, выискивая что-то. Дэвид, не зная, чем заняться, начал перелистывать дневник. Его знание немецкого языка оставляло желать лучшего, да и почерк создавал определенные трудности. Но одно слово тут же бросилось ему в глаза. Это было его собственное имя.

— Подождите! — сказал он, когда Асканио направил луч фонарика в другую сторону. — Смотрите!

Он указал на свое имя и, проведя пальцем по строкам, увидел слова, которые, вне всяких сомнений, ссылались на Оливию: «die Suche» и чуть ниже «Italienisch Madchen».

— У нас нет времени, — проворчал Асканио. — Пойдем!

Дэвид не хотел оставлять эти записи. Он сунул дневник в рюкзак и повернулся к Асканио. Тот тянул на себя край одного из больших зеркал.

Риго поднял штангу к груди и осмотрел свои бицепсы. Они внушали восхищение. Он не понимал, как другие мужчины его возраста мирились со своей плохой физической формой. Али помахал ему трубкой, предлагая насладиться курительной смесью.

— Вот что заставит тебя расслабиться, — произнес он, поглаживая свой обнаженный торс. — Это лучше, чем твоя гимнастика.

На нем остались только расстегнутые приспущенные джинсы. Он лежал на постели. При свете лампы его шрам на горле выглядел, как белая лента. Эмиль сделал еще два рывка и устало опустил штангу на стойку у резинового мата в углу комнаты. Он выпрямился, уперся ладонями в поясницу, где влажная майка липла к телу, и закончил свою вечернюю разминку долгим выдохом.

Али протянул ему трубку и невнятно процедил сквозь зубы:

— Ты зол.

— Она разговаривает со мной, словно я ее трахнутый лакей, — сердито ответил Риго. — Эта стерва забывает, что я капитан французской армии.

Он сел на кровать и, взяв трубку, поднес спичку к чашечке. Сладкий дым разлился в гортани.