Жан-Марк Сувира - Фокусник

Кальдрон кивает в знак согласия.

— Будем надеяться, его поведение не причинит вреда расследованию.

Допив кофе, Кальдрон возвращается в свой кабинет, а Мистраль отправляется к Франсуазе Геран, чтобы изложить ей свой план действий.

Рассвет Арно Лекюийе встречает в еще более угнетенном и разбитом состоянии. В его снах присутствует так много смятения и насилия, что он всякий раз, проснувшись, удивляется тому, что еще жив. От испытанного ужаса он весь взмок и лежит на постели неподвижно. Он не осмеливается пошевелиться и даже не поворачивает голову, опасаясь, что снова начнется этот кошмар, уже наяву. Через некоторое время после пристального созерцания потолка пятно на штукатурке помогает ему осознать, что он находится в своей комнате. Не в тюрьме, не в аду. Тогда он медленно встает, обливаясь потом и испытывая боль в сведенных судорогой мышцах, и отправляется в ванную. За последнее время ему удалось воспитать в себе привычку бриться и умываться, причем оказалось, что этот ритуал приносит окончательное избавление от его ночных преследователей. По окончании туалета он брызгает на себя несколько капель семейной реликвии — туалетной воды из флакона отца.

Более-менее уверенный в себе, он выходит из дома, чтобы выпить кофе с круассаном в привычном баре, возле книжного магазина на улице Бют-о-Кай. Усаживаясь на диванчик из красного молескина, он с презрением оглядывает присутствующих и еле удерживается от того, чтобы воскликнуть: «Вы скоро обо мне услышите, и я тогда посмотрю на вашу реакцию». Официант и завсегдатаи уже включили этого маленького, незначительного человека, сидящего на диванчике и высыпающего себе в рот сахар, прежде чем выпить кофе, в свою картину мира. Никто из них не испытывает желания заговорить с ним.

Арно Лекюийе твердым шагом направляется к своему фургончику, припаркованному на бульваре Бланки, и еще издалека примечает его. Он успокаивает своей непорочной белизной и отсутствием задних окон. Это фургончик для работы, мини-вэн. Стекло — только в кабине водителя. Задняя часть, где хранятся различные инструменты и приспособления, совершенно не просматривается снаружи. Вот почему Лекюийе не видит ничего предосудительного в том, чтобы воспользоваться этой уединенной и умиротворяющей обстановкой для осуществления своих, пусть кому-то и кажущихся несколько спорными, замыслов.

Сегодня утром ему предстоит заехать к Да Сильве за списком клиентов. По-прежнему строжайшим образом соблюдая правила дорожного движения, Лекюийе приезжает в мастерскую на полчаса позже, чем следовало. Он выходит из машины, видимо, слишком поспешно и уверенно, потому как демоны тут же одергивают его: «Осторожно! Не торопись так! ОСТОРОЖНО. Не обращай на себя внимания, погаси свой взгляд!» Лекюийе, конечно же, молча выражает демонам свою признательность и через полсекунды снова превращается в маленького, незначительного человека.

В кабинете находятся оба Да Сильвы, отец и сын. Лекюийе инстинктивно замечает, что сын рассматривает его как-то слишком пристально. Вероятно, отец прямо так и сказал ему: «Мне нужно твое мнение».

Арно Лекюийе чувствует, что демоны взяли бразды правления в свои руки, и не препятствует им. Разыгрывая из себя простого маленького человека, еще более чувствующего свою неполноценность в этой куртке с чужого плеча, он вяло пожимает шероховатые руки отца и сына Да Сильва. Он замечает, как сын смотрит на отца, и взгляд этот говорит: «Он поначалу чем-то меня смущал, но, думаю, это просто жалкий бедолага». И тут же напряжение в кабинете спадает. Демоны до мелочей контролируют поведение маленького человека. Они превращают его в невзрачного и недостойного внимания типа, прилежно читающего список поручений, подлежащих неукоснительному выполнению. Отец, откашлявшись, предлагает Лекюийе чашку кофе, тот соглашается:

— С удовольствием, спасибо, месье.

С притворной радостью Луи Да Сильва спрашивает маленького человека, хорошо ли он провел выходные.

Демоны, устроившиеся в башне управления полетами, передают Лекюийе указания, и тот, с глазами кокер-спаниеля, отвечает тихим голосом, как будто кто-то говорит вместо него:

— Я провел их как турист. Воспользовался хорошей погодой и пошел в субботу прогуляться в окрестностях Трокадеро и Эйфелевой башни. А в воскресенье, поскольку день выдался не бог весть какой, я залил полный бак на неделю и почти весь день просидел дома.

В беседу вступает Жорж Да Сильва:

— И правильно! Я считаю, это хорошая идея — заниматься осмотром достопримечательностей в своем городе. Мы привыкаем к ним и перестаем их замечать. А вот китайцы приезжают к нам и смотрят на то, что мы сами у себя в упор не видим. Ты прав, Лекюийе, пользуйся случаем!

— Вот и я решил так же, — повторяет он вслед за демонами.

Отец Да Сильва прерывает беседу, глядя на часы, покрытые слоем пыли.

— Давай езжай, Лекюийе, а то ты раньше постареешь, чем отправишься на свой первый вызов.

Снова рукопожатие вялой ладони. Лекюийе уезжает, сунув в карман сложенный вдвое список вызовов. Отец и сын Да Сильва молча наблюдают через грязное стекло, как незначительный маленький человек идет к своей машине, опустив плечи. Они видят, как он пристегивает ремень безопасности, смотрит в зеркало заднего обзора и включает поворотник, прежде чем тронуться.

— По крайней мере пока он за рулем, с ним ничего не произойдет, — усмехнулся сын. — Тебя в нем что-то пугает? В нем? Шестьдесят килограммов мякоти! Глаза как у побитой собаки! Рукопожатие — как у моллюска!

Отец отвечает не сразу, он смотрит, как отъезжает машина Лекюийе. И только когда фургон заворачивает за угол и пропадает из его поля зрения, он произносит:

— Поверь мне. Он был когда-то совсем другим. В тот вечер, когда я отдал ему куртку, он выглядел совсем иначе, чем сейчас, вел себя очень уверенно, а взгляд у него был такой, что кровь в жилах стыла. Держался прямо, прочно стоя на ногах, — не хотелось бы мне встретить его в темном переулке. Помнишь, впервые увидев его, ты сказал: «Что-то в нем меня настораживает»?

— Да, верно. А ты мне ответил, что этот тип много чего пережил в тюрьме и это все объясняет. В любом случае сейчас меня в нем ничто особенно не напрягает. Когда он вернется? В следующую пятницу? Раньше? Ты хочешь, чтобы я поприсутствовал?

Луи Да Сильва просматривает расписание Лекюийе:

— Он заедет в среду вечером, чтобы привезти счета и деньги. Если ты окажешься поблизости — мне бы хотелось снова услышать твое суждение касательно его.

Лекюийе совещается со своими демонами. Те не слишком довольны.

«Почему, — говорят они раздраженно, — ты не претворяешь на практике шаг за шагом то, чему научился в тюрьме? Старый Да Сильва не глупее многих. Когда он тебя в тот вечер увидел — как ты приосанился в новой куртке, — то испугался. И теперь в башке у него постоянно горит маленькая лампочка, и он все время будет начеку с тобой. Черт возьми! Сколько раз тебе нужно повторять одно и то же!»