Сергей Саканский - Шахта. Ворота в преисподнюю

— Вы уже знаете о рудокопах! — воскликнул Илья. — Но это заблуждение: никаких рудокопов нет.

— Мы знаем, что нет, — сказал Свят. — На фото изображены карлики.

— На каком фото? — удивился Илья.

— На том, что показывала твоя сестра, — Свят посмотрел на Анну, та кивнула:

— Я не сказала тебе, не до этого было. Я увезла с собой фотографию, в числе прочих семейных. Сейчас принесу альбом, — она говорила, уже выходя из комнаты.

Лицо Ильи, казалось, выражало замешательство.

— Откуда вы знаете о карликах?

— Это не имеет значения, — сказал Свят. — Мы оба — дети жертв твоего отца, каких-то немыслимых злодеяний, в которых и лично ты принимаешь участие.

— Это не так! — воскликнул Илья.

— Мы ждем ваших объяснений, — сухо произнесла Настя.

— Это непросто. Долгая история.

— А мы никуда не торопимся, — сказала Настя, а Свят тем временем почувствовал, как тяжелеют его собственные кулаки, словно на них внезапно выросли толстые зимние рукавицы.

— Сестра ничего не знает, — сказал Илья, посмотрев на дверь. — Она вышла замуж за человека, чья семья подала документы на выезд из страны. В середине семидесятых. Она не любила мужа, но ее можно понять: мы были двое сирот, дети преступника… В общем, она много лет иностранная гражданка и понятия не имеет о том, что происходило на самом деле.

— А ты-то сам как справился?

— У отца были деньги. Очень большие деньги. Я нашел их уже потом, когда сестра уехала. На половину я купил золота, это была ее доля, по моим понятиям. Думал когда-нибудь отдать ей. Сами понимаете, в те годы отъезд и страны — это было навсегда. Но я все же надеялся отдать. А на оставшуюся часть я жил. Когда это стало возможно, открыл свой бизнес: сначала — кооператив, потом — малое предприятие. Если бы я этого не сделал, то все советские деньги попросту бы пропали. А так — на момент развала Союза у меня работала мастерская по производству блоков из вторичного сырья шахты. Моя технология. Мой патент.

Вошла Анна, положила на стол раскрытый альбом. Страшненькие существа теперь выглядели карикатурно: было совершенно ясно, что это переодетые карлики, хоть и изображали они маленьких ящеров.

— Я даже вижу теперь, кто из них мужчина, а кто женщина! — весело заметила Настя.

Илья взял альбом в руки и рассмотрел фото. Его лицо сморщилось, словно от боли.

— Да, я помню тот день, — сказал он. — Отец показал мне рудокопов и сказал, что мне предстоит всю жизнь дружить с ними и подчиняться им. Когда я стану большим. Мне было пять лет. Я немного подрос и начал помогать ему. Таскал для рудокопов всяких мелких животных, не обязательно домашних — кошек там или щенков. Я и полевых мышей ловил, и даже кротов. А в последние годы отец дал мне задание: ловить птиц. И я просто-напросто стал птицеловом. Организовал ребят во дворе. Мы ходили далеко за город, в лес и на реку, расставляли силки и ловили разных птиц. Это целая наука, надо вам сказать. Чтобы заманить птиц, необходимо…

— Стоп! — перебил его Свят. — Не надо подробностей ремесла.

— Еще и ребята какие-то были в этом замешены! — возмутилась Настя. — И где же они сейчас, эти ребята?

— Ничего они не замешены! — воскликнул Илья. — Они просто ловили птиц для продажи. Так они думали. А я их будто бы сдавал одному человеку, торговцу, который не хотел, понятно, светиться. Я приносил деньги, и ребята были довольны. Это длилось два года — ловля птиц. Пока не погиб отец. Мы ловили малиновок, грачей, трясогузок… А зимой — снегирей, синиц и свиристелей. Даже воробьев они зачем-то брали.

— Кто брал? Кто? — сказал Свят, уже трясясь от гнева. — Если не было никаких рудокопов, то кому все это было нужно?

Илья развел руками. Помолчав, сказал с какой-то грустью:

— Отцу… Все это было нужно отцу. И деду. И прадеду. Все это начал, как я понимаю, еще мой прадед. Во время революции семья спряталась в шахте. Не убежали за границу, как другие. Прадед был готов к событиям и надеялся переждать их. Заранее сделал запасы, надежное, секретное убежище. Группа отчаянных белогвардейцев скрывалась в шахте, как в крепости. Они совершали вылазки, нападали на красных. Никто из них не думал, что революция будет продолжаться семьдесят лет.

— Как все это может быть связано с ловлей зверей и птиц? А главное — с убийством людей?

— Я не знаю. Я никого не убивал. Но у меня есть одно предположение… Я думаю, что еще прадеду пришла в голову мысль создать некую… коллекцию.

— Коллекцию? — с возмущением воскликнула Настя. — Из птиц, зверей и… людей?

Илья развел руками.

— Это всего лишь мое предположение. Еще до революции при шахте был зоологический музей. Это было своеобразное хобби семьи. Прадед был таксидермистом-любителем. Еще он выписал специалистов, которые вели какие-то особые научные разработки, что известно из старых писем.

— Какие еще разработки?

— Я не знаю точно. Думаю, что-то связанное с биологией.

Свят с удивлением смотрел на Человека-месяца младшего. Он представил и отца его, и деда, и прадеда — все такие же, как он, человеки-месяцы.

— Если я правильно понял, — сказал Свят, помолчав, — твой отец и его подручные создавали чучела из людей?

— Я этого не утверждаю. Но иного объяснения у меня нет.

Свят резко повернулся к Насте:

— Я должен спуститься в шахту. Я найду то, что эти люди сделали из наших родителей, и мы достойно похороним их останки.

— Я пойду с вами! — вдруг заявил Илья.

— Разумеется, — пожал плечами Свят. — Именно это я и предлагаю. Ведь ты, как я понимаю, знаешь, как туда попасть. А тебе, Настя, думаю, не стоит идти…

— Нет уж, я пойду!

— Это может быть опасно.

— Вся моя жизнь была опасной.

— К тому же, — заметил Илья, — кто, кроме нее, узнает тела родителей?

— Правильнее бы позвать с собой еще людей. Местных журналистов, что ли, милицию… — проговорил Свят.

— Думаете, кто-то еще нам поверит?

— То-то и оно. Я хочу сначала увидеть весь этот кошмар собственными глазами. И если это существует, не беспокойся, будет и пресса, и похороны с музыкой.

— Моя семья виновата перед вами, и я сделаю для вас все, что в моих силах, — сказал Илья, и голос его прозвучал где-то даже торжественно.

— Трудно во все это поверить, — задумчиво проговорил Свят, будто обращаясь к самому себе. — Хорошо, — он вскинул голову. — Что ты можешь рассказать о Грановском?

— О Грановском? — дурным эхом отозвался Илья.

— Ты знаешь такого человека?

— Нет.

— Он был членом банды.

— Но я не был знаком с членами банды. Я всего лишь ловил птиц для отца.

— Но ты знаешь, как спуститься в шахту. Откуда?

— Я родился и вырос в этом поселке. Верблюд был любимым местом всех здешних детей. Есть заброшенные ходы, старые штольни. Думаю, это как раз то, что нам нужно.