Эд Макбейн - Преступная связь

— Семьсот, вот как? — протянул Хандельманн и полез в карман жилетки за увеличительным стеклом. На вид ему уже перевалило за семьдесят.

В свое время родители в спешке отправили их с братом в Лондон, когда после Хрустальной Ночи любому здравомыслящему еврею стало ясно, что вскоре произойдет в Австрии и Германии. Юные годы братья провели в приюте на Виллес-ден-Лейн, а после войны, узнав, что их родители погибли в Аушвице, перебрались в Америку. Из них двоих Сара предпочитала иметь дело с Максом, но он сегодня был выходной, и ей пришлось довольствоваться Абрамом.

— Значит, семьсот? — повторил он, разглядывая в увеличительное стекло черное кольцо. Затем, после долгого молчания, во время которого он крутил его и так и сяк, ювелир произнес: — Ну что ж, миссис Уэллес, поздравляю с очень удачной покупкой.

— В самом деле? — переспросила она.

Сара надеялась, что он скажет, что она переплатила. Она редко тратила на себя такие деньги.

— Очень удачная покупка, — снова пробормотал он, не отрывая взгляда от кольца.

— А сколько же, по-вашему, оно должно стоить?

— Греческое кольцо такого качества? Ну, по меньшей мере...

— Мне говорили, что оно римское.

— Нет, греческое, изготовлено не позднее второго века до нашей эры. И в превосходном состоянии. Я бы сказал, ему цена — пять-шесть тысяч долларов.

От удивления Сара не могла вымолвить ни слова.

— Но, миссис Уэллес, должен вам еще кое-что сказать. — Глаза Хандельманна снова сузились. — Думаю, оно краденое.

— Что? — не поняла Сара.

— Краденое, — повторил он и сунул кольцо ей в руки, словно оно вдруг раскалилось добела. — Я уверен, что оно числится с списке МОУПИ, который я только что получил...

— В чем?

— МОУПИ, — повторил он.

— Что это такое?

— Международная организация по учету произведений искусства. Они распространяют списки украденных произведений искусства...

— Искусства? Но это ведь просто...

— Согласен, это не шедевр. Но вместе с ним пропали весьма ценные предметы.

— Пропали? Откуда? — прошептала она.

— Из Бостонского музея изящных искусств. Кража произошла незадолго до Рождества.

— Нет, я уверена, это другое кольцо... Их должны быть сотни... таких колец. Я купила его у очень надежного...

— О да, существует множество похожих колец, — согласился мистер Хандельманн. — Вот только не каждое из них занесено в список МОУПИ.

— Я только хотела сказать...

— Да, возможно, там говорится о другом кольце, — понял Хандельманн. — Разумеется.

— Потому что, видите ли, магазин, в котором я его купила...

— Такие вещи случаются время от времени, — согласился ювелир. — Украденные вещи иногда проскальзывают на прилавки солидных торговцев.

— Но... разве у них нет такого же списка, как у вас?

— Совсем не обязательно. Мы торгуем антиквариатом. Вот почему мы подписываемся на справочник МОУПИ.

— Понятно.

— Н-да, — протянул он. — Хотите добрый совет, миссис Уэллес?

— Ну... Да, пожалуйста.

— Вы уже купили кольцо, которое, как я полагаю, было украдено из Бостонского музея изящных искусств, включено в список МОУПИ, без всякого сомнения, разыскивается бостонской полицией, а следовательно, информация о нем уже разошлась по всем Соединенным Штатам. У вас, на мой взгляд, несколько вариантов поведения. Вы можете вернуть кольцо туда, где вы его купили...

— Что я обязательно и сделаю!

— ...сказать им, что вы имеете основания считать, что оно ворованное...

— Да.

— ...и попросить вернуть ваши деньги обратно.

— Да.

— Что они могут сделать, а могут и не сделать. Особенно после того, как вы расскажете им о своих опасениях.

— Понимаю.

— Далее. Вы можете обратиться в полицию, заявить, что приобрели украденное кольцо, и сдать его им. Здешней полиции, в Нью-Йорке, разумеется, а не в Бостоне.

— Тоже хорошая мысль, — тяжело вздохнула Сара.

— Они дадут вам расписку в получении, вне всякого сомнения, свяжутся с Бостонским музеем, и больше вы о своем кольце не услышите. Забудьте о семистах долларах, уплаченных вами, — им придет конец в тот момент, когда вы сдадите кольцо.

Полиции дела нет до вашей невиновности. Вам еще повезет, если вас не обвинят в скупке краденого.

Сара вздохнула еще тяжелее, чем прежде.

— И остается еще третий вариант. — Глаза старого ювелира снова сузились, и Сара сразу поняла, что сейчас последует предложение в лучшем случае аморальное, а в худшем — незаконное. — Вы можете оставить кольцо у себя, забыть все то, что я вам сейчас наговорил, — кстати, я мог и ошибиться, вы сами заметили, что таких колец могло быть множество, — и никто никогда не узнает, что ваше кольцо в каком-то там списке. Ведь когда вы платили за него семь сотен, вы же не знали, что оно краденое?

— Разумеется, нет!

— Тогда забудьте! — воскликнул он. — Вы сюда не приходили, я кольца не видел, и носите его себе на здоровье.

— Спасибо, — прошептала она и бросила кольцо в сумочку. — Спасибо, — повторила она еще раз и вышла из магазина.

На улице резкий порыв ветра едва не сбил ее с ног.

— Когда я прилетал сюда в последний раз, — припомнил Руди, — здешний аэропорт был жалкой помойкой. В день тут садилось два, от силы три рейса, а за багажом приходилось переться в какой-то покосившийся сарай. А теперь погляди-ка — настоящий аэровокзал, не хуже, чем у людей.

Лайнер авиакомпании «Континентал» из Ньюарка приземлился в Сарасоте в час сорок пять дня. Эндрю и его дядя шли вдоль ряда сверкающих магазинов и несли в руках маленькие чемоданчики, которые они провезли с собой в качестве ручного багажа. В отеле они заказали две смежные комнаты; они не планировали оставаться там дольше, чем на одну ночь. Как им и обещали в Нью-Йорке, шофер дожидался их у сектора получения багажа. В руках он держал маленькую табличку с надписью «Фарелл». Он подхватил их чемоданчики и направился к стоящему неподалеку белому «кадиллаку».

— Прямо как свадебное путешествие. А где невеста? — сострил Руди, усаживаясь в лимузин.

Эндрю рассмеялся.

— Вы привезли с собой хорошую погоду, — сообщил водитель.

— Шли дожди? — спросил Руди.

— Нет, просто было прохладно. И ветрено.

— На севере тоже холодрыга, — заметил Эндрю.

— Вот почему я сюда и переехал, — пояснил шофер.

— Прохладно — это как? — поинтересовался Руди.

— Днем градусов до двадцати. Ночью около десяти.

«Тогда какого черта ты сюда переехал», — подумал Руди, но смолчал.

До отеля машина доехала минут за пятнадцать. Там они зарегистрировались как Эндрю и Руди Фареллы и десять минут спустя вошли в свои номера. Когда Руди заглянул к племяннику, тот уже разговаривал по телефону.

— Где мы сможем побеседовать в спокойной обстановке? — говорил Эндрю. — Без помех? — Он послушал, сказал: «Угу», снова послушал, взглянул на часы и со словами: — Отлично. В три мы на месте, — бросил трубку.