Мэг Гардинер - Мыс Иерихон

— Кому вообще нужна вода? Возможно, я никогда больше не буду принимать ванну. Вместо этого я лучше буду пользоваться влажными полотенцами. Я поставлю ящик с песком и буду вертеться в нем, как это делают шиншиллы.

Марк обнял меня. Я не возражала.

— Бог — отвратительный комедиант, — продолжала я.

— Тебе нужно выпить.

— И как следует. Но никакой жидкости. Вот в чем проблема.

Вышел Карл с Теа на руках. На ней была хорошенькая пижамка, а во рту соска-пустышка. Он сел на ступеньки рядом со мной и поднял повыше очки.

— Он выманил Олли из калитки на улицу, так ведь? И Теа пошла за ним.

— Как было бы хорошо, если бы мне удалось пристрелить его! Я выпустила бы в него весь магазин.

— Тебе нужно выпить, — предложил Карл.

— Мне об этом уже говорили.

Он посмотрел через лужайку на полицейских, которые собирали в моей гостиной улики.

— Не знаю, как и сказать, Эван, но ты никогда не задумывалась, почему такое всегда происходит именно с тобой?

— Мой душ — это средоточие зла.

— Ах вот в чем дело. — Он ласково прижал к себе Теа. — Так ты не собираешься…

— Я найму цементовоз, чтобы снести его. Или заклинателя, изгоняющего беса.

— …поменять образ жизни, чтобы эта жизнь стала более спокойной?

Я прижала ладони к глазам, а Марк еще крепче прижал меня к себе. У меня уже кончалось терпение. Карл на что-то намекал, а я не была готова разбираться с этим.

Ники просунула руку через дверь-ширму и протянула мне телефон.

— Это Джесси.

Марк снял руку с моих плеч и встал. Я приставила к уху трубку.

— Ты слышала? — спросил Джесси.

— Лейтенант Роум сказал мне.

Клейтон Роум находился с полицейскими в моем доме. Он и сообщил мне о том, что Рики Джимсон мертв.

— Его обнаружила Карен. Ты можешь себе представить?

Да, я могла себе представить, как это страшно — обнаружить тело собственного мужа. Ничего хуже я представить себе уже не могла.

Марк сжал мою руку. Он сошел вниз по ступеням и, сунув руки в карманы, пошел на лужайку. У него изо рта шел пар. Было холодно.

— Ты уверена в том, что находишься в целости и сохранности? — спросил Джесси.

По шуму в телефоне можно было понять, что он едет на машине.

— Судя по всему, да. Послушай, я пыталась связаться с Пи-Джеем, но его нет дома.

— Возможно это и хорошо, если принять во внимание то, что Шон все еще на свободе.

— Ты думаешь, что он мог убежать?

— Это вероятно. Но скорее всего он у родителей.

— Да.

— Марк с тобой?

Я посмотрела на лужайку. Марк смотрел на звезды.

— Да.

— Не дай ему уехать. Я хочу поблагодарить его.

— Я попрошу, но гарантий дать не могу, — сказала я, а сама подумала: Джесси знает, что меня ему опасаться нечего. Марк — тоже.

— Почему ты замолчала? — спросил он. — Впрочем, ты права. Я не смог бы выдержать хорошую мину при плохой игре.

Я слабо хихикнула.

— Эван, я очень сожалею. Не пропадай. Я буду у тебя в самом скором времени.

Положив трубку, я прошла на середину лужайки. Марк продолжал пристально смотреть на звезды.

Замерзнув, я скрестила руки на груди.

— Ну и отпуск у тебя здесь выдался!

Он усмехнулся:

— Я ехал в Санта-Барбару, полагая, что ты лежишь в морге на льду. В сравнении с этим то, что произошло, можно считать новогодней вечеринкой.

В сумерках он казался очень высоким и, как всегда, загадочным.

— Пожалуйста, не волнуйся. Говорить ничего не нужно.

— Нет, нужно, — возразила я.

— И что ты сказала бы? Что в какой-то другой жизни, в другое время мы будем только вдвоем?

— Я никогда не сказала бы ничего подобного такому человеку, как ты.

— Если…

— Никаких «если». Существует и будет существовать лишь то, что есть.

Он засунул руки в карманы и повернулся лицом ко мне:

— Прекрасно. Никаких «если». Никакой иной жизни, никакого иного мира. Есть жизнь сегодня. Есть нынешнее время. Существуешь ты, и существую я, и существует настоящее время. — Он улыбнулся. — И существует неопределенное завтра.

От него шло невидимое тепло. Его глаза светились.

— Будь счастлива, — сказал он. — Он любит тебя.

В моем доме зазвонил телефон. Его подключили полицейские. Лейтенант Роум выглянул из двери и позвал меня:

— Это Кейт Блэкберн.

Это было странно. Возможно, какая-то неприятность. Я побежала к телефону.

— Почему по твоему телефону отвечает офицер полиции? — спросил Кейт.

Он ничего не знал о том, что произошло, и звонил по другому поводу.

— Что случилось, Кейт?

— Ты не могла бы приехать к нам? Пэтси хочет увидеть тебя.

Еще ни разу за три с половиной года Пэтси не просила меня приехать.

— Кейт?

— Я не знаю, что случилось. Она ничего не хочет объяснять. Она просто говорит, что тебе следует приехать. Пожалуйста, она вот-вот впадет в истерику.

Вот это дела. Я пригладила пальцами волосы и посмотрела наружу. Марк ушел. Было слышно, как отъезжает его автомобиль.

Джесси заехал на своем «мустанге» на подъездную дорожку у дома родителей. На темном небе уже всходила луна, мимо быстро неслись гонимые ветром облака. Кейт был в гостиной. Он ходил по комнате туда и обратно. Заметив нас, он поспешно вышел наружу.

Он открыл дверцу со стороны Джесси и заговорил:

— Я не понимаю, что происходит. Никак не могу получить от нее ясного ответа. Может быть, вам удастся.

Это не предвещало ничего хорошего. А прямые ответы звучат только в речах конгрессменов. Джесси достал свои принадлежности с заднего сиденья, присоединил к раме колеса и вылез из машины. Когда он захлопывал дверцу, я посмотрела на его лицо.

— Это какой-то кошмарный сон, — сказал он.

Кейт отошел в сторону, давая дорогу Джесси.

— Ты не привез свои костыли?

— Не начинай, отец.

— Но мама захочет тебя увидеть. А она сейчас наверху.

— Пусть спустится.

Мы направились к крыльцу. Джесси развернул свою коляску, и я помогла ему подняться по ступеням. Кейт при этом отвел взгляд в сторону и смотрел в темноту.

Он проводил нас внутрь.

— Она не хочет спускаться.

— Слишком пьяна?

— Слишком расстроена. — Он провел рукой по голове. — Она просила приехать Эван, но тебе тоже стоит с ней поговорить. — Кейт говорил жалобным голосом. — Это всего шестнадцать ступеней вверх.

Джесси взглянул на меня. Слов не требовалось. Я побежала наверх.

На лестничной площадке было душно, словно окна на верхнем этаже оставались закрытыми многие годы. На духоту накладывался терпкий запах ароматической смеси сухих лепестков. Освещение было тусклым.

Снизу послышался голос Кейта:

— Ну хотя бы попробовать можешь?

Джесси безрадостно засмеялся.

— И как я только не подумал об этом? Черт побери! Мне всего лишь нужно попробовать и заговорить по-китайски, раз уж я за это взялся.