Гордон Стивенс - Проклятие Кеннеди

А что случится, если убьют тебя, спросила она, задумывался ты когда-нибудь об этом?

Он рассказал ей о часах в Херефорде и о том, как на них пишут имена убитых; о девизе, взятом десантниками из какого-то телешоу: «А ну-ка, время обгони»; о том, как эта фраза маячит где-то на краю его сознания, когда он идет на риск, и потому его имя на часах не появится.

А что бывало, когда его друзьям не удавалось обогнать время, спросила она; что он делал, когда рядом убивали его друга?

Проверял, действительно ли он мертв, потом забирал все, что нужно, просто ответил он: патроны и куртку, если она была теплее, чем у него. А потом они с товарищами делили между собой вещи погибшего и помогали его семье — это они делали всегда.

— А его имя писали на часах? — спросила она.

— Да, — ответил он. — Потом его имя появлялось на часах.

— Расскажи мне еще что-нибудь о вас с Паоло, — снова попросил он.

Потому что разговор затронул слишком потаенные темы. Я никогда не веду и не вел таких бесед со своей женой, но с тобой говорю свободно и открыто. Рассказываю о своей службе и о том, каково это — жить на грани. О том, как, даже исчерпав свои силы, ты продолжаешь искать трудное дело и с удовольствием подвергаешься риску. Повторяю тебе строки стихотворения, написанные на часах в Херефорде. Флекер, «Золотое путешествие в Самарканд»:

Говорю тебе, что такие, как я, всю жизнь ищут последнюю гору, что люди вроде Митча Митчелла — счастливчики, потому что они нашли гору, на которую стоит лезть, а я все ищу.

— Ну так как же? — в третий раз спросил он. — Расскажешь мне о вас с Паоло?

Она сидела напротив, глядя на него.

— Хочешь знать о нас с Паоло? Хочешь знать правду?

Она подалась вперед.

— Когда ты в последний раз виделся с женой? — спросила она.

— Шесть месяцев назад, — ответил он. — А при чем тут это?

— Значит, ты не спал со своей женой уже шесть месяцев?

Он понял, о чем она.

— Да, я не занимался с ней любовью уже шесть месяцев.

— А я не спала с Паоло целый год. — Она удивилась, что сказала это, почувствовала едва ли не облегчение, поделившись с кем-то. — А по-настоящему — даже больше года.

Он всегда в разъездах, говорила она, всегда занят делами банка, всегда думает о бизнесе, даже когда приезжает домой.

Звучит знакомо, думал Хазлам, все это очень напоминает мне кого-то.

— И что же?.. — спросил он.

Она посмотрела на него и ответила.

— Иногда мне кажется, что я не хочу его возвращения. Это ужасно, я знаю, но это правда.

По крайней мере, это честно, сказал ей Хазлам, по крайней мере, у нее хватает смелости признаться. А ведь самое сложное — это признаться себе.

Так что же будет сегодня, думала она. Ведь мы оба знаем, чего хотим; но мы знаем и то, что мы единственные, кто может спасти Паоло, а это сейчас самое важное. Жаль, что ты не попытаешься остаться, жаль, что я сказала бы нет, если бы ты попытался.

Он наклонился вперед и поцеловал ее в щеку, потом распрямился снова. Как твой кошмар, спросил он, теперь ты справилась с волнами? Выбралась наконец на безопасное место?

— Да, Дэйв, теперь все в порядке.

— Спи сладко, Франческа; завтра увидимся.

В десять сорок Росси спешно вызвали к председателю. Когда он пришел, Негретти совещался с двумя другими членами совета директоров; спустя три минуты Росси провели внутрь. Председатель вышел из-за стола, пересек комнату, сел в одно из больших кресел, стоящих у окна, и жестом пригласил Росси сесть в другое.

— Этот консультант, Хазлам.

— Да.

— Где он остановился?

— В «Марино».

— Cazzo [13] Грубое итальянское ругательство. — выругался Негретти.

— В чем дело, — спросил Росси.

Звонок приятелю-юристу, затем звонок юриста одному из высших чинов в аппарате карабинеров. Звонок полицейского коллеге из Отдела борьбы с киднеппингом, и звонок из этого отдела Вилле, начальнику службы безопасности БКИ.

— У нас неприятности, — Негретти сложил вместе кончики пальцев и поглядел поверх них.

— Какие?

— Вилле только что звонил знакомый карабинер. Похоже, в Отделе борьбы с киднеппингом пронюхали, что консультант живет в «Марино».

— Может, это не Хазлам, — осторожно предположил Росси. Хотя это было бы невероятным совпадением, говорил его тон. Как, черт возьми, они узнали, какая ошибка этого дурня Хазлама могла навести их на след?

— Почему они позвонили Вилле? Они знают, что Хазлам связан с нами?

Потому что если да, то они прознают и о Паоло. После чего семейные фонды будут заморожены. И фонды их банка тоже.

— Нет. Виллу просто предупредили на всякий случай.

— И осведомителю можно доверять? — То есть заплатил ли ему Вилла?

— Да. — Лицо председателя было серым. — Так что вы предлагаете? — Как действовать дальше, как освобождать Паоло?

— Первое, что надо сделать, — это прервать всякие контакты с Хазламом. — Росси говорил уверенно. — Освободить его С этой минуты он больше не участвует в деле. Его оповестят из Лондона. Нам не стоит брать на себя даже это.

— А как насчет родственников?

— По-моему, вам следует лично позвонить Умберто.

Председатель кивнул. Потом встал и пожал Росси руку.

— Благодарю.

«Альфа» должна появиться на Виа-Вентура часа через два. Хазлам шел по пьяцца Република, когда его пейджер запищал. Он позвонил по контрольному номеру из будки на углу, потом в Лондон — из автомата на Центральном вокзале.

— Откуда вы звоните?

Потому что гостиничная линия может прослушиваться.

— С вокзала.

Тем не менее. Лондон будет соблюдать осторожность: они не назовут имени клиента и ни одним намеком не выдадут, кто он.

— Неприятная новость. Только что звонил клиент. Ему позвонил осведомитель из карабинеров и сказал, что в Отделе борьбы с киднеппингом знают, что вы приехали с известной целью и живете в «Марино».

— Что еще сказах клиент?

— Они дают вам отвод. Запрещают связываться с ними или с семьей.

Логично.

— Кого вы посылаете вместо меня? Я должен буду поделиться информацией?

— Пока никого.

А это уже нелогично.

— Кто так решил?

— Банк.

Говорить было больше не о чем остальное он узнает в Лондоне. Он повесил трубку, пошел в кафетерий в конце зала и попросил «каппучино».

Что же случилось? Был ли звонок в банк настоящим, или Умберто с Росси снова играют в свои юры? Черт, как все это не вовремя. А что будет с Франческой? Он вернулся к автомату и позвонил Марко Бенини.

— Это Дэйв. Сегодня меня на совещании не будет. Умберто все объяснит, но не говорите, что я звонил. В любом случае, что бы сегодня ни произошло, убедите Франческу, что это только трюк. Вы понимаете. Что бы ни случилось, что бы они ни сделали.