Антти Туомайнен - Целитель

Теперь Вэнтинен почти смеялся, ствол пистолета ходил вверх и вниз.

— И, что самое удивительное, Паси думал, что они присоединятся к нам. Как тебе эта идея?

Я ничего не сказал. Вэнтинен заметил, что я дрожу.

— Ты дрожишь от возбуждения. Я не был столь же преисполнен энтузиазма. Но это меня не остановило. Мы все-таки сделали на этом чертовски хороший бизнес.

— Итак, Таркиайнен тоже замешан в этом, — произнес я.

— Ну, он в какой-то степени был вынужден заниматься этим. Паси очень скептически относился к охранной компании. Если напуганные люди, как он считал, узнают об этой бизнес-схеме, это сразу же настроит их против нас. Поэтому нам и был нужен журналист, кто-то, кто смог бы увидеть за этим более полную картину и преподнести широкой аудитории нашу, более благоприятную для него версию событий. И Паси решил, что этим журналистом станет его бывшая жена.

— Но они никогда не были женаты! — воскликнул я. — Где сейчас Йоханна?

Вэнтинен коротко и зло рассмеялся.

— Ты не понимаешь? Я не собираюсь тебе это говорить. Ты хотел узнать, как все это началось? Теперь ты знаешь. Больше я не собираюсь ничего тебе рассказывать.

Минуту он стоял молча. Дождь барабанил по деревьям, плясал на мокрой земле. Где-то неподалеку, в глубине парка, слышался визгливый, жалобный вопль бензопилы или мопеда. Но это было слишком далеко от меня, чтобы я мог извлечь из этого какую-то пользу. Мне нужно было во что бы то ни стало продолжить нашу беседу.

— Но почему?

— Почему — что?

— Вообще почему, — сказал я, глядя туда, где должны были находиться его глаза, но не видя ничего, кроме черной тени. — Почему ты не хочешь сказать мне, где Йоханна? Почему ты убивал невинных людей?

Вэнтинен пожал плечами так равнодушно, словно мы просто обсуждали меню ланча.

— Все равно конец близок, — проговорил он легкомысленным тоном. — Какая разница, что мы будем делать? Будем жалостливыми ублюдками, работающими барменами, собирая объедки, станем трудиться в чертовой дыре, с каждым днем все ближе и ближе подходя к нищете, и так до самого конца. Или отправимся на север, заживем там с комфортом в собственном доме, спокойно и мирно. К тому же так ли много на свете по-настоящему невинных людей? Здесь мы с Паси мыслили в одном направлении. Уже десятилетия все знали о том, что грядет, но никто не захотел ничего предпринять, чтобы хоть как-то, хоть чуть-чуть изменить все это.

— Некоторые пытались. — Я чувствовал, что теперь даже мои губы стали дрожать. — И таких было много.

Вэнтинен громко вздохнул.

— Да-да, — внезапно уставшим голосом произнес он. — Что было, то было. Но мне нужно кое-куда отправиться.

Бармен выпрямил руку, в которой держал оружие. Отверстие в стволе, как мне показалось, стало расти, и я подумал, что это последнее, что я вижу в этой жизни, — маленький черный зрачок, который подмигнет мне, после чего все кончится.

От звука выстрела я оглох, тело дернулось, и мне показалось, что даже деревья наклонились к земле. Капюшон Вэнтинена слетел с головы. На его лице вдруг стало чего-то не хватать. Лба, догадался я. Выстрел, прозвучавший откуда-то справа, начисто снес его. Вэнтинен рухнул лицом вниз.

Из-за дерева вышел Хамид. Он осторожно пробрался между корнями деревьев и ступил на тропинку. Его глаза горели яростью, короткие курчавые волосы блестели под дождем, как стальная проволока. По впалым щекам вытянутого лица пробежала короткая судорога. В руке он держал пистолет, который я оставил в своем рюкзаке. Я посмотрел на него, потом на Вэнтинена.

Рука Вэнтинена все еще сжимала пистолет, ствол которого теперь был забит песком и грязью. Голова лежала так, что я видел чисто вымытую дождем белую кость. Я посмотрел на Хамида.

— Я не всегда был водителем такси, — проговорил он.

Ослепительно-красная рождественская звезда сияла в окне третьего этажа, прямо посередине здания таунхауса. Казалось, она осеняла светом все здание. Когда ко мне вернулась способность слышать, единственными звуками, которые воспринимал мой слух, были урчание печки в салоне машины и стук капель дождя по капоту машины.

Хамид молча уселся на водительское место. Так же молча он принял от меня слова благодарности. Его глаза были устремлены куда-то вдаль, и он выглядел сейчас так, будто в любой момент мог совершить неожиданный поступок. Хамид положил пистолет в бардачок. Я сначала хотел забрать его обратно, но понял, что для меня этот предмет совершенно бесполезен. А Хамид, наоборот, как раз был тем человеком, который умел с ним обращаться.

После недолгих поисков мы нашли машину Вэнтинена. От дороги зону парковки отделяла стена безопасности высотой около метра. Я еще раз проверил, заряжается ли телефон Йоханны, убедился в том, что ключи Вэнтинена лежат у меня в кармане куртки, и вышел из машины.

Ветер стих. Свежий ночной воздух был чистым и резким. Машина Вэнтинена блестела так, будто только что вышла из мойки. Капли дождя на черной поверхности автомобиля сияли, как жемчужины. Я сел на водительское место.

Внутри машина была такой же чистой, как и снаружи. Я проверил кармашки дверей и ящичек между сиденьями. Там обнаружились замшевые перчатки и несколько монет. Единственное, что лежало в бардачке, — это документы на автомобиль. Узким задним сиденьем, похоже, никогда не пользовались. За исключением пространства под ногами водителя, все остальные поверхности машины сияли девственной чистотой. Я вылез наружу и отодвинул сиденья назад, чтобы проверить, что было под ними. Но и там ничего не обнаружил, даже грязи.

Потом я обошел машину и открыл багажник. Он оказался небольшим и был довольно плотно забит. Посередине лежала огромная спортивная сумка с длинной стальной молнией. Я раскрыл ее: там лежала мужская одежда, скорее всего принадлежавшая Вэнтинену. Через минуту тщательного копания в сумке я обнаружил, что там были и зимние и летние вещи.

Был канун Рождества. Вэнтинен упомянул, что собирается ехать куда-то на север. Если он успел уже упаковать вещи, то, скорее всего, планировал вот-вот отбыть туда.

В багажнике я обнаружил еще две сумки и небольшой рюкзак, в которых лежали еще одежда, банные принадлежности, бритва и, наконец, паспорт Вэнтинена. Я вынул сумки и заглянул под коврик багажника: ничего, кроме запасного колеса и домкрата.

Я захлопнул багажник, водительскую дверцу и закрыл машину. Потом отправился к Хамиду, взгляд которого все еще был устремлен куда-то вдаль, а лицо за лобовым стеклом было похоже на восковую маску. Тогда я понял, что для того, чтобы узнать, куда собирался Вэнтинен, мне придется вернуться туда, где мы оставили тело.

Труп лежал на тропинке в том же положении. Пистолет, казалось, зарылся в песок. Дождь еще больше отбелил кости черепа Вэнтинена, а мокрая насквозь одежда была похожа на груду мусора, лежащую на земле. Мне показалось, что было бы неправильно обшаривать его карманы. Ведь я уже обыскивал сегодня вещи мертвого Громова. Разница была в том, что на этот раз пальто было на своем хозяине. Я вынул телефон и, вытерев его о свою рубашку, поспешил обратно к такси.