Зоран Чирич - Хобо

Она присела на корточки и протянула мне руку. Я чуть не повалил ее, когда поднимался. К счастью, стойка бара была рядом. Я оперся на нее всей тяжестью своего тела, одним махом допил ее бурбон и заказал два новых. Теперь по вопросу «Джим Бима» мы были равноправны.

«У тебя шикарные туфли», сказала она.

«Чезаре Пачотти, уникальная серия, каждая туфля сделана из цельного куска кожи», я расхвастался как деревенщина.

«Ну, раз так, давай за них и выпьем», воскликнула она опять в стиле дальнобойщиков. «Чтобы они далеко не уходили».

Мы резко подняли наши стаканы и чокнулись так эмоционально, что довольно много пролилось. Кое-что все-таки осталось, хватило выпить залпом и ей, и мне.

«Вот, со мной тоже это произошло», мой подбородок опять опустился.

«Что с тобой произошло?» спросила она хриплым голосом.

«Я оказался в нужном месте в нужное время», сказал я, снова и снова задавая себе вопрос: что бы это могло значить?

«Думаешь, этого достаточно?». Ее бурбоновая улыбка осыпала меня своими искрами.

«Более чем», я неопределенно-мудро кивнул головой. «Заставляет задуматься, заслужил ли ты это. Когда с тобой случается что-то плохое, такого вопроса не задаешь, потому что знаешь, что заслужил. И твой груз стал легче».

«Ох, ох, ох», перебила она меня бодро, «я тоже знаю, что любой паломник в конце превращается в мученика». Что поделаешь, женская природа не сдается никогда. «Рок-н-ролл жив?». Бодрость брала разбег, громкая и неумолимая.

«Похоже, он меня бросил», теперь я действительно подвывал как паломник. «А если не он меня, то я его — точно». Мои колеса увязли и буксовали, но я надеялся на своего напарника-дальнобойщика .

«Это решаешь не ты», дальнобойщик обратил мое внимание на то, что я слишком часто включаю «аварийку», а это на автостраде не принято.

Она была права, тот, кто решает , как раз приближался к нам. Толпа расступалась перед человеком в полупрозрачной белой футболке «Прада».

«А вы, оказывается, знакомы?», спросил Барон, явно не заинтересованный в каком бы то ни было внятном ответе. В его поведении было что-то сакральное . Не манера держаться, а позиция. Быть равнодушным ко всему и присутствовать всюду.

«Туристически», сказала Даница таким же ровным тоном.

Я кивнул головой, подтверждая, что ее шутка полностью соответствует действительности.

«Отлично», загадочный оскал замерцал у меня перед глазами. «Это хорошо, когда мои люди общаются».

«Да. Мы профессионалы. Правда, Хобо?» Даница ответила усмешкой.

«Конечно», сказал я холодно. Хорошо, что она не назвала меня «паломником». Это могло бы затянуть наш мимолетный разговор, а Барон спешил.

«Меня ждут в «Кенте», обратился он к Данице. «Поедешь со мной?».

«Поеду с тобой, но не в «Кенту». Девчонка хоть и чокнутая, но расчетливая, ничего не скажешь. Она умела и вести, и соглашаться, чтобы вели ее.

«Ну, пошли», Барон погладил ее по стройной шее, она вся поместилась в его лапе. «Заброшу тебя домой».

Похоже, ему это было важно. В какой-то мере. Вдруг до меня дошло: а неужели и мне важно узнать, важно ли это ему? Итак, что бы это могло значить?

«Зачем такие усилия», Даница и «Джим Бим» продолжали доказывать, кто из них круче. «Вполне достаточно проводить меня до выхода».

Барон проигнорировал веселый бурбоновый задор. «Хобо, берегись язвительных девушек», подмигнул он мне в знак прощания.

«Да, Хобо, берегись, безусловно», Даница хлопнула меня по плечу и пошла вслед за Бароном.

И я остался беречься. Об остальном кто-нибудь позаботится. Ночь набирала силу. В отличие от «Джим Бима».

Это была большая витрина, блестевшая даже среди бела дня и набитая хай-фай-системами, телевизорами, видео— и музыкальными плеерами, спутниковыми антеннами и другой серо-черной техникой. Над входной дверью, облепленной наклейками SONY-PANASONIC-PIONEER, на матово-черном фоне сияли толстые, литые серебряные буквы ТЕХНО. Только имя владельца нигде не значилось, но мы знали, кто он. Время от времени Барон снабжал его очищенным товаром с декларацией и инструкцией по использованию. Говорили, что они знакомы еще с «немецких времен» [28] В социалистические времена Югославия считалась зоной влияния немецкой марки. , то есть с довоенных.

Джани принял нас в своем кабинете, который походил на склад распакованных и нераспакованных коробок, между которыми кто-то, по стечению обстоятельств, втиснул обшарпанное кресло, низкий ободранный журнальный столик и две кухонные табуретки из совсем разных наборов. Пробравшись через куски картона и рулоны крафт-бумаги, мы кое-как разместились. Полиэтиленовой пленки вокруг было достаточно, я поискал взглядом сливной бачок, обернутый тонкой пвх-пленкой. Не нашел, но веревок и широких катушек упаковочной клейкой ленты тут было полно. Хозяин что-то обматывал ею как паук паутиной.

Первым делом он спросил нас, что будем пить. «Любой виски», сказали мы. Когда он налил нам «любой виски», то задал и второй, главный вопрос: «В чем дело?». Мы сказали, что «дело есть» и порекомендовали включить радио на сто семь запятая один.

«А что там такое?» спросил он так, как будто мы ему сказали спуститься в незнакомый подвал, наполненный незнакомой темнотой.

«Там «Радио Барон», Пеня уставился на театрально-короткую челку Джани, такую, какие обычно бывают у артистов в фильмах про римских императоров. Пыль в воздухе стала покалывать.

Джани прервал безмолвное ожидание и нажал кнопку на дистанционном пульте, направив его на музыкальный центр, который поблескивал в единственном пустом углу кабинета. Красный и зеленый свет просигнализировали, что команда принята. Центр был похож на миниатюрную контрольную башню аэродрома, и я был уверен, что где-нибудь в шкафу у него хранятся заводные игрушечные самолетики. Из центра загремела музыка.

«Хорошая у вас музыка», осторожно процедил Джани, адресовав нам испытующую улыбку. Он был прожженый тип, и ему было совершенно ясно, что мы пришли не за тем, чтоб слушать музыку.

«Программа у нас что надо», Пеня скалился, наслаждаясь нарастающей нервозностью «бизимена».

А потом музыка прекратилась, и раздался вкрадчивый, эротический женский голос. Голос заговорил о том, что нельзя хорошо провести время без хорошей музыки, а хорошей музыки нет без хорошей музыкальной техники. А лучшая в городе музыкальная техника продается только в одном месте. Это место называется «Техно». Потом голос с придыханиями перечислил всевозможные штуки-дрюки и прибамбасы из тех, что стояли на витрине. Под конец мы услышали адрес, номер телефона, часы работы, а также сделанное ликующим тоном сообщение о том, что все эти эксклюзивные вещи можно купить по эксклюзивным ценам только в магазине «Техно». Все это прозвучало как реклама о продаже жизни вечной, которая представляет собой бесконечную вечеринку.