Дмитрий Петров - Нелюдь

— Мы что — будем пить ее водку? — изумленно спросил Геннадий.

Он даже как будто отшатнулся от стола, откинувшись на спинку стула, подальше от этой бутылки.

— А вы что — хотите ночью идти в ближайший магазин? — спросил Скелет спокойно. Он отвинтил крышку у бутылки и добавил: — Водка — понятие абстрактное. Бутылка все равно запечатана, Хельга не пила ее еще. Я же не предлагаю вам целоваться с этой тварью.

На этот раз пришел черед мне побагроветь.

Скелет метнул в меня быстрый взгляд и сказал:

— Что-то я не в форме… Все время кого-то задеваю. Теперь вы, доктор, меня извините за бестактность.

Я промолчал. Ведь он и в самом деле был совершенно прав в своей невольной издевке. Я-то не просто целовался с Хельгой… И все равно ничего про нее не понял и чуть не погубил себя.

— Будем считать, что это боевой трофей, — улыбнулся Геннадий, доставая рюмочки из настенного шкафа.

Он не мог их сначала найти, шарил впустую, и нашел только после того, как я ему показал. Я, к сожалению, знал, где они стоят…

Геннадий понял это и покачал головой. Что он мог мне сказать? Что он мог добавить к тому, что я уже полтора часа говорил себе сам?

Мы выпили по полстакана, вероятно, это было нам необходимо. Потом Скелет закурил сигарету и сказал:

— Геннадий Андреевич! Наступает торжественная минута, приготовьтесь пожалуйста.

Геннадий удивленно поднял на него глаза и, ничего не понимая, стал ждать продолжения этой неспешной речи.

— Вы заказывали поймать и уничтожить тех подонков, которые сделали с вашей дочерью то, что сделали… Двое убиты, а еще двое сидят в соседней комнате и могут быть убиты в любое удобное для вас время. Это могу сделать я, по вашему желанию, или вы сами, если вам так больше понравится.

Скелет перевел дух и, сделав глубокую затяжку, закончил:

— Насчет глаз и их выколупывания я вам с начала ничего не обещал, вы это помните… Так что если у вас сохранилось такое желание, то можете сделать это сами. Правда, я не хотел бы при этом присутствовать, это не по моей специальности.

— Да, — после некоторого раздумья ответил Геннадий. — Да. Вы сделали все, что обещали. Я вам очень благодарен.

Скелет оскалился и потушил коротенький окурок о плоскую пепельницу с видом Кельнского собора.

— Вы не могли бы облечь вашу благодарность в материальную форму? — аккуратно спросил он.

Геннадий понял, что пришло время расчета.

— У меня деньги дома, — ответил он. — Я вам, кажется, должен десять миллионов?

— Совершенно верно, — сказал Скелет. — Вы можете съездить. Машина у Феликса на ходу.

— Что, прямо сейчас? — удивился Геннадий.

— Ну да, — весело подтвердил Скелет. — И после этого мы сразу же приступим к следующей стадии.

Я вспомнил, что говорил мне Скелет о своих планах относительно пятисот тысяч долларов. Только тогда это было совершенно призрачной и нереальной перспективой, а теперь вдруг совершенно неожиданно приблизилось и стало досягаемым. Теоретически, во всяком случае.

Вспомнил и Геннадий.

— Вы и вправду считаете, что возможно вытряхнуть вот из этих уродов пятьсот тысяч долларов? — спросил он, кивая на закрытую дверь, откуда не доносилось ни звука.

— Из этих? — презрительно покосился Скелет. — Нет, про этих я ничего такого не думаю. У них нет и намека на такие деньги. Но через них мы сможем выйти на тех людей, у которых эти деньги есть.

— Как? — спросил Геннадий. — Как вы собираетесь выйти на этих людей?

— Это мы посмотрим, — ответил Скелет задумчиво. — Кажется, вы уже убедились в моих способностях. Вы не теряйте время, уважаемый, поезжайте за моими десятью миллионами.

Геннадий встал со стула.

— Как вы думаете, отсюда можно вызвать такси? — спросил он. — Я выпил и не хочу садиться за руль, да еще не своей машины.

— Не надо отсюда ничего вызывать, — сказал Скелет твердо. — Вообще телефон этой квартиры должен молчать. Никаких звонков. Трубку не снимать, если будет звонить, и самим отсюда не звонить никуда… Эта квартира умерла. У нее нет связи с внешним миром. Понятно?

— Хорошо, — вздохнул Геннадий. — Вам виднее.

— Вы поймайте такси на улице, — посоветовал я, и Геннадий кивнул.

— Пистолетик свой оставьте, пожалуйста, — попросил Скелет. — Он хоть и газовый, а все-таки…

— Зачем вам? — спросил Геннадий, но вытащил пистолет.

— Для Феликса, — ответил сыщик, беря из рук Геннадия оружие и передавая мне. — Мало ли что. Тут могут появиться разные гости, в этой квартирке. Мы же должны быть готовы их встретить.

— Она же сказала, что никого не ждет, — опять кивнул головой в сторону комнаты Геннадий.

— Вы ей верите? — прищурился Скелет и засмеялся. — Кстати, — сказал он. — Давайте не будем тратить время, поезжайте скорее. Вернетесь, и мы продолжим. Нам не надо тянуть. Все-таки у нас ущербная позиция.

— Почему ущербная? — спросил я. — Разве мы не правы?

Скелет закрыл дверь за ушедшим Геннадием и вернулся на кухню.

— Вы знаете анекдот про ячменное зерно? — спросил он и, не дожидаясь моего ответа, рассказал об одном сумасшедшем, который сидел в сумасшедшем доме, потому что думал, будто бы он — ячменное зерно…

А поскольку он так полагал, то смертельно боялся, что его может склевать петух. Так что при виде любого петуха с больным случалась истерика от страха. В конце концов его вроде бы вылечили.

«Кто вы?» — спросил его при выписке доктор.

«Я — человек», — гордо ответил больной.

«А раньше вы кем себя считали?» — участливо поинтересовался на всякий случай врач.

«Раньше я думал, что я — ячменное зерно. Но теперь я поправился, и вы мне объяснили, что я — человек», — отвечает пациент.

«Ну и отлично, — сказал довольный успешным исходом лечения психиатр и выписал человека. Тот оделся, ушел, а через пять минут влетает обратно, весь красный и задыхающийся.

«Что с вами?» — спрашивает доктор.

«Там… Там… Там петух», — отвечает, заикаясь от страха, больной.

«Но вы же теперь знаете, что вы — человек», — говорит озадаченный врач.

«Конечно, знаю, — лепечет больной. — Но вот вопрос — знает ли об этом петух?»

— Так что вот, доктор, — закончил свой анекдот Скелет. — Мы-то с вами знаем, что мы правы, но милиция и прокуратура ничего такого не знают… Они как раз знают, что в морге найдены три трупа с признаками насильственной смерти. Это уже тяжкое преступление, и только по этому поводу нас троих могут держать в Крестах на следствии до посинения. А уж теперь мы вообще явные преступники. Даже если допустить, что тех двоих в морге мы убили, обороняясь, что, кстати, доказать будет очень трудно, то сейчас мы насильственно задерживаем двух людей, вместо того, чтобы передать их следственным органам для возбуждения уголовного дела… Так что, если нас обнаружат, сидеть нам не пересидеть.