Дмитрий Петров - Нелюдь

Здесь все было почти тихо и весьма благопристойно. Люди прощались. Сейчас гробы погрузят в автобусы и повезут кого куда.

Раньше было отпевание в церкви, и там была возможность плакать и прощаться с усопшим. Теперь это большая редкость — чтобы отпевали в церкви. Верить в Бога стало модным, но за моду больших денег никто почти не заплатит, а отпевание стоит дорого.

Поэтому теперь очень в ходу так называемые «заочные» отпевания. То есть человека преспокойно сжигают в крематории, а потом уже заказывают в церкви заочное отпевание. Это дешевле и никаких хлопот. И хотя такие вещи, как заочное отпевание сожженных в крематории, идут вразрез со всеми православными канонами и в общем-то являются настоящим надругательством над святоотеческим учением, все идут на это весьма охотно. Родственники умерших — потому что это гораздо дешевле канонического отпевания, а духовенство — потому что хоть такие деньги, а все же — хлеб… А что надругательство над религией и цинизм — кого это волнует? Заказчик в простоте своей об этом и не подозревает, а исполнитель — что ж? Он за наличные деньги, да еще мимо кассы церковной, да еще необлагаемые налогом — да он вам собаку Жучку возьмется отпевать, кого угодно!

Возмутительно ли это? Это — никак. Если столько лет можно было строчить доносы в КГБ, разглашая тайну исповеди и растаптывая звание пастыря, то почему же нельзя и этого? Чего еще вы ждете от кагэбэшных стукачей?

Скелет постоял несколько минут с краю, глядя на прощание с умершими, потом вышел.

Он с облегчением вздохнул, увидев вновь солнце и листву на деревьях. Как все странно соседствует в мире… Смерть и тление соседствуют с солнцем и цветением природы. Шикарный летний Петербург с роскошными магазинами и ресторанами — с одинокой девушкой, ослепленной и сидящей теперь где-то в комнате…

Гробы стали выносить по одному. Мужчины по трое с каждой стороны, вталкивали их в автобусы сзади, потом туда же клали венки.

Скелету больше там было делать нечего, он понял, что на сегодня его программа закончена.

Он узнал все, что мог узнать за одну ночь. Глубокое разочарование сменилось надеждой. Сначала Скелет уже совсем пал духом, когда увидел, что в больнице манипулировать с трупами практически невозможно. Он просто не знал, где искать дальше.

Теперь он увидел, что еще не все потеряно.

Когда Пушкин закончил своего «Бориса Годунова», он скакал на одной ноге по городищу Вороничу и кричал: «Ай да Пушкин! Ай да сукин сын!» Сейчас у Скелета было точно такое же чувство. Он шел к машине и приговаривал про себя: «Ну ты и даешь, Скелет! Ну и мысли тебе приходят! Тебе, Скелет, министром внутренних дел надо быть!»

На самом деле министром он быть не хотел. Его вполне устроила бы роль Добрыни Никитича, если бы он вдруг почувствовал себя достойным ее. А в эти минуты ему было очевидно, что он — молодец.

Скелет включил зажигание и медленно поехал по улице. Он был возбужден от своей догадки, а кроме того, устал после бессонной ночи, так что остерегался ехать быстро.

«Жалко, что у меня нет радиотелефона, — подумал он. — Очень хотелось бы позвонить сейчас доктору и поговорить с ним, посоветоваться обо всем».

Ехать прямо к Феликсу было неудобно, звонить из автомата — надо иметь жетон, а для этого нужно идти в метро, выстоять очередь в кассу… Какая тоска!

Скелет вспомнил, что он как-то давно читал, что в Советском Союзе для того, чтобы застрелиться, нужно было предварительно вступить в общество охотников и рыболовов. Чтобы купить ружье…

Сейчас с этим стало проще, конечно, но для того, чтобы позвонить из автомата, нужно выстоять очередь в метро.

«Нужно купить радиотелефон», — решил Скелет раздраженно. Хоть и дорого, а ему это иногда действительно нужно. Не то, что нынешним мальчишкам-салагам. Посмотришь, сидит такой в «мерседесе» и разговаривает с умным видом по радиотелефону. Присмотришься — смотреть не на что. Мальчишке лет двадцать от силы, лицо глупое, голова бритая на тонкой шее болтается… А прислушаешься к его разговорам по дорогущему радиотелефону, становится еще тошнее. Несет какую-то чушь про Дусю с Марусей, про футбол… Говорить ему не о чем, да и двух слов он связать не может, а говорит. Упорно говорит, напоказ, чтобы все вокруг видели, какой он крутой.

Разве для таких предназначена эта техника? Разве она сделана для того, чтобы по ней экали и мекали дебильные подростки?

— Куплю, — твердо решил Скелет. — Вот закончу это дело и обязательно куплю. А пока что надо заехать к Феликсу.

Вечер и ночь у меня опять выдались бурные. Сначала явились две подруги-проститутки. Они провели недавно ночь с одним арабом и заразились от него триппером. Хоть и банальное заболевание, а все же им нужно было немедленно от него избавиться. Тем более, что им предстоял «субботник».

Когда я впервые узнал о существовании «субботников», я очень смеялся остроумию этого названия. Все-таки никуда не деться от советского наследия. Долго еще будут специфические коммунистические словечки преследовать наш язык. Вот даже и в этой сфере…

Примерно раз в месяц или в два проституткам нужно участвовать в «субботниках». Это означает ночь бесплатного труда, когда бедные девушки ублажают своих сутенеров, своих истинных хозяев.

Когда клиент берет проститутку, его сердце ликует, и в значительной степени возбуждение и острота ощущений наступают от сознания того, что ты на ночь стал хозяином и господином этой женщины. Она должна исполнять все твои желания. Но на самом деле это — типичный самообман и химера. Потому что у проститутки только один хозяин и господин — это ее сутенер. Или несколько сутенеров. Вот они на самом деле и являются ее полновластными повелителями.

Им она действительно подчиняется и их в действительности обслуживает не за страх, а за совесть. То есть, и за страх, конечно, тоже.

Как президент нашей страны является гарантом стабильности и демократии общества, так сутенер является гарантом безопасности и благосостояния проститутки.

А клиент как раз — вовсе не хозяин и не господин, а скорее уж — орудие производства. Или средство производства, как это там классифицируется в экономике.

Одним словом, клиент — это фактор экономический. А вот сутенер — фактор еще и чувственный.

Для того, чтобы удержать проститутку покрепче, чтобы сделать ее по-настоящему преданной, сутенеры должны обязательно «влюбить» ее в себя. Во всяком случае, сделать так, чтобы именно они стали для нее волнующими мужчинами. И то, что они заставляют проститутку делать себе, не идет ни в какое сравнение с тем, что может потребовать какой-то рядовой клиент.

Рядовой клиент — это просто «дойная корова». Он оплачивает красивую жизнь сутенера.