Дмитрий Петров - Нелюдь

— Место тихое, рядом с въездом. То есть можно подъехать на машине и отъехать, оставшись совершенно незамеченным. В больнице — суета, а в морге никого нет. Самое подходящее место.

— Ну и? — нетерпеливо спросил я. — Что вы теперь собираетесь делать?

— Теперь, доктор, я собираюсь спросить вас кое о чем, — ответил Скелет. — Собственно, я за этим к вам и приехал. Мне нужна от вас профессиональная консультация…

— О чем? — не понял я.

— Да о морге, доктор, — ответил Скелет, усаживаясь поудобнее. — Вот скажите мне, верна ли моя догадка. Можно ли в морге проводить потрошение? Технически морг можно использовать в качестве операционной? Вот что я хотел у вас узнать.

Я чуть задумался, но много времени на размышление мне не потребовалось. Скелет казался мне гениальным сыщиком. Наверное, розыскная работа — это что-то сродни искусству. Потому что требует огромного воображения и интуиции. Интуиция у Скелета феноменальная.

— Конечно, можно, — ответил я. — Странно, как это я сам прежде не догадался. Конечно, именно морг как нельзя лучше для этого и подходит. Там обязательно есть операционная и все необходимое оборудование. И, что очень важно — холодильники, где можно хранить не только трупы, но и изъятые органы.

Скелет усмехнулся.

— Очень мило, — сказал он. — Я почему-то так и подумал. Они же делают вскрытия. И контроль за моргом, конечно, не такой, как за больничной операционной. Народу мало, в основном — покойники… Очень, очень хорошо…

Скелет задумчиво посмотрел на меня, как бы оценивал мои способности, и сказал:

— Это очень даже удачно, что именно в морге есть вакансия врача, как вы мне рассказали. Было бы очень здорово, если бы вы все-таки попытались получить это место.

— Но мне сообщили, что заведующий моргом Аркадий Моисеевич не хочет вообще брать туда никого на это место, — ответил я. — А у меня еще к тому же другая специальность.

— А вы бы все-таки попробовали, — предложил Скелет. — Дело в том, что вас, наверное, и не возьмут. Но вы хоть посмотрите на этого заведующего, на все там вокруг. Сходите на разведку, а?

Он проявил деликатность и не добавил, что поскольку расследуется мое дело и я заинтересован в его исходе больше всех, то мог бы и помочь. Зачем Скелету было это говорить мне? Я все и сам прекрасно понимал.

— Вот пусть ваша знакомая вас и порекомендует, — сказал сыщик, покачивая ногой в тяжелом ботинке. — Вас не возьмут, это точно. Но вы хоть побываете там. Потом расскажете.

Скелет хотел сказать, что если в морге творятся такие дела, то они, естественно, происходят при участии самого заведующего. Иначе — невозможно. От всех вокруг можно скрыть творящееся там, но не от заведующего же… Скорее всего, он даже и есть один из организаторов преступного бизнеса.

А если это так, то, естественно, он никого и не хочет брать на освободившуюся вакансию. Зачем ему посторонний человек, который будет только мешать?

Скелет сообщил, что будет по-прежнему дежурить каждую ночь на старом месте, только обратит теперь особое внимание на морг, и ушел. Он поехал спать, приходить в себя после бессонной ночи.

Каков молодец, подумал я. Вот ведь, говорят, что нет теперь Шерлоков Холмсов. Все есть, только за очень большие деньги.

Позвонить Хельге? Я достал ее телефон и долго сидел в кресле, размышляя. Я ведь не собирался ей звонить, хоть она и предложила.

Но теперь, когда Скелет попросил помочь ему… Ради Юли. Чтобы наказать бандитов…

Она просила лучше звонить ей домой, но сейчас был день, и не хотелось терять времени. Вдруг повезет, и она окажется в ординаторской.

Так оно и оказалось. Мне сказали, чтобы я перезвонил через полчаса, потому что Хельга заканчивает обход и скоро будет. Я позвонил через полчаса, и она была на месте.

— А, это ты, — сказала Хельга, и я услышал неподдельную радость в ее голосе. — Я еще ничего не успела узнать. С утра было много дел. Но я к вечеру все узнаю. Ты можешь не волноваться, я помню о твоей просьбе.

— Да, — сказал я. — Только у меня есть пожелание, если ты не возражаешь. Дело в том, что я очень хотел бы работать в морге. Именно там.

— Я бы сказала, что ты меня удивил, — ответила Хельга и хихикнула. — Ты случайно не некрофил? Что это тебя на покойников потянуло?

— Вот, такая у меня странность, — покорно ответил я. — Устал я от суеты. Подумал, как хорошо работать с мертвыми… Ты не могла бы подумать, как мне это устроить? Вакансия ведь есть… Может, найдем какие-нибудь подходы к этому вашему Аркадию Моисеевичу?

Хельга помолчала в трубку. Я даже слышал ее дыхание. Потом она сказала, видимо, волнуясь, потому что опять резко прорезался ее акцент:

— Я попробую все узнать. Ты можешь вечером у меня все узнать о результатах.

— А как это? — уточнил я. — Когда вечером?

— Ты можешь заехать за мной в больницу, — ответила Хельга. — Я заканчиваю в пять часов, и ты можешь встретить меня. И мы обо всем поговорим.

Я понял, что она не хочет ничего обсуждать по телефону. Это было естественно, тем более, что и я сам терпеть не могу телефонных разговоров. Всегда хорошо видеть перед собой собеседника. Слова ведь очень мало выражают. Гораздо больше значат выражение лица, глаз, тональность голоса и разные детали, которые невозможно уловить по телефону.

Недаром еще Тютчев написал о том, что «мысль изреченная есть ложь»… По телефону легко обмануться.

— Договорились, — сказал я и повесил трубку. Нужно было теперь только подумать, нет ли у меня каких-нибудь планов на вечер. Отменить визиты пациентов можно, но только не в том случае, когда у них обязательные запланированные процедуры. Я ведь работаю без медсестры, которой можно было бы это поручить. От медсестры я отказался с самого начала. У меня слишком интимный бизнес, и пациенты не хотят никаких лишних свидетелей.

Пришлось самому позвонить нескольким людям и отменить их визиты. Только одного человека пришлось уговаривать и извиняться. В конце концов я упросил его приехать ко мне днем и получить свою дозу лекарств. Он не должен был пропустить этот день, иначе лечение пошло бы насмарку.

И к пяти часам я был свободен, как птица в полете.

Хельга вышла из ворот больницы ровно в пять, когда я уже стоял возле своей машины, поджидая ее.

Она была красива, как всегда. Еще накануне я это отметил. Теперь она еще, несомненно, готовилась к встрече со мной. Она была красиво причесана, накрашена.

Накрашена не сильно — чуть-чуть, как и подобает интеллигентной женщине. Главным ее достоинством были волосы — тяжелые, золотисто-платиновые, рассыпавшиеся по плечам. Может быть, именно благодаря этим волосам она и казалась такой молодой. Совсем как в юности, когда мое сердце сладко замирало при виде ее.