Кайл Миллс - Обжигающий фактор

Прайс весь напрягся, однако не пытался вырваться. Дыхание его участилось, начало сбиваться по мере того, как он снова вспоминал все, что произошло.

Гнев. Вот и отлично. Гнев можно использовать на пользу дела.

— Не двигайтесь, — предупредил Эрик, слезая с генерала. Стянув с Прайса пиджак, он разорвал на нем рубашку, обнажив неожиданно сильную и мускулистую спину. Да, кровь, в которой он лежал, несомненно, принадлежала ему самому: в слабых отсветах из окон дома неподалеку отчетливо различались узкие кровоточащие полосы. Эрик стер кровь краем разорванной рубашки, чтобы проверить, нет ли среди этих ран опасных для жизни.

На вид все они были не слишком глубоки. Эрик на несколько секунд сжал края тех, из которых еще текла кровь, а потом отпустил, проверяя, глубоки ли раны. И тут-то Твен заметил, что они складываются в определенный узор. Марин исполосовал врага не просто так — он вырезал кое-что у него на спине.

Адрес.

Когда рука Марина протянулась мимо Куинн к ящичку для перчаток, девушка постаралась забиться как можно дальше в щель между сиденьями. Через мгновение гаражная дверь маленького пригородного домика перед ними начала открываться. Автомобиль тронулся с места, и Куинн закрыла глаза. Рокот мотора сменился гулом закрывающего дверь механизма. А потом — тишина. Куинн была полностью отрезана от наружного мира.

Марин вылез из машины, и она снова открыла глаза. В гараже было чисто, вещи аккуратно разложены на высокой полке под потолком, тянувшейся по всему периметру. Все выглядело так нормально, так обыденно: велосипеды, пара лыж, потрепанные картонные коробки с рождественскими рисунками. Это не его дом, не Марина. Куинн знала это наверняка.

— Идем.

Он наклонился к открытой дверце и протянул руку девушке. Куинн не двинулась с места.

— Не надо, доктор Марин. Вы… вы один из самых блестящих людей в истории человечества. Вы же не захотите запомниться таким… таким…

Она знала, что все это лишь беспомощный лепет. Что такого может она сказать, чтобы остановить его? За последние двадцать четыре часа он уже стал причиной гибели сотен людей. А за несколько десятилетий до того изнасиловал, замучил и убил еще тридцать две женщины.

Когда он потянулся схватить ее, Куинн изогнулась и обеими ногами лягнула его.

— Нет! Не трогай меня! Убирайся!

Она промахнулась — нога пролетела в полудюйме от лица Марина, что позволило ему поймать ее за лодыжку — хваткой, вырваться из которой было уже невозможно.

— Перестань! Отпусти! — кричала Куинн, пока он волок ее по сиденью. Яростно брыкалась и вырывалась, несмотря на боль от врезавшихся в запястья наручников, тщетно пыталась ухватиться за руль.

Стальные пальцы Марина впились в ее бедро. Девушка ахнула, а в следующую секунду он уже швырнул ее на бетонный пол. Отчаянные крики, которыми она надеялась разбудить людей, спящих в соседних домах, стихли, когда маньяк ладонью зажал ей рот.

Марин подождал, пока она выдохнет, а потом защемил ей нос. Объятая паникой, она забилась сильнее, но нехватка кислорода очень быстро истощила ее силы. И когда перед глазами девушки уже замелькали яркие точки, Марин убрал ладонь с ее рта. Куинн жадно хватала ртом воздух, однако доктор тут же заткнул ей рот кляпом. Еще секунда — кляп был надежно приклеен скотчем, а девушка пыталась отдышаться через нос. Марин потащил ее в дом.

Когда он волок ее через кухонную дверь, Куинн почувствовала, как силы потихоньку начинают возвращаться к ней, но уже не сопротивлялась. Теперь ничто не в силах остановить происходящее. Она знала это с того самого момента, как Эрик рухнул на стеклянный стол. Сколько пройдет времени, прежде чем она умрет? Час? Два?

О, только не больше двух!

Марин бросил ее на пол, а сам, усевшись у нее на спине, сковал ее щиколотки. Только когда он подтянул ноги девушки назад и прицепил их к цепочке между ее запястьями, до нее дошло, что здесь что-то не так. Своих жертв Марин связывал иначе.

Ее грубо вздернули на колени. Перед глазами замаячило лицо Марина.

— Куинн!

Сфокусировать взгляд было так трудно…

— Куинн!

Распухшие губы Марина расползлись в ухмылке. Розовато сверкнули окровавленные зубы.

— Ну что, ты снова со мной?

Из-за кляпа девушка не могла говорить, но выражение ее лица, похоже, удовлетворило Марина. И только когда он зашагал обратно к гаражу, Куинн увидела ее. Другую пленницу.

Она лежала всего в трех шагах от Куинн. На пару лет старше, с длинными темными волосами и худеньким, но соблазнительным телом, совершенно нагая. Руки ее были привязаны к кухонному столу, а ноги — к двум вбитым в стену болтам.

Куинн крепко-крепко зажмурилась, стараясь усилием воли вытеснить из головы все происходящее. А когда снова открыла глаза, то увидела, что жертва смотрит прямо на нее. Куинн явственно различала ужас в ее глазах и следы от высохших слез на висках и щеках.

— Вижу, вы уже встретились, — заметил Марин, вернувшись. Пройдя мимо Куинн, он остановился возле связанной молодой женщины и поставил на пол рядом с ней переносной холодильник.

— Я же говорил, что приготовил тебе подарок, — промолвил он, вытаскивая баллон с кровью и привешивая его к столу. — Строго говоря, нам обоим.

Пока он готовился к уколу, Куинн отвернулась. Она увидела, что ноги молодой женщины совсем побелели под связывающей их проволокой. Сколько бедняжка уже лежит здесь? Давно ли он все это запланировал?

Молодая женщина сдавленно застонала. Куинн решила, это она от укола, но, обернувшись, увидела, что игла уже вставлена в руку несчастной и приклеена пластырем, а Марин надевает плотный фартук.

Куинн знала, чего хочет от нее та женщина. Знала, но не могла дать. Она не вынесет, просто не вынесет. Нет, ни за что.

И все же она подняла голову и ответила на взгляд молодой женщины, посмотрела ей прямо в глаза. Казалось, это слегка успокоило несчастную.

— Она прекрасна, правда? — спросил Марин.

Куинн не отводила глаз, пытаясь вдохнуть в молодую женщину силу и мужество, которых у нее и самой-то не оставалось.

— Просто поразительно, — продолжал Марин. — Как сияют, как светятся у них глаза, когда они вот так смотрят. Какие они живые. Она работает над диссертацией по геологии — во всех отношениях талантливая и одаренная молодая женщина. И понимает все-все, что с ней происходит. Не то что эти твари, которыми пытался удовлетворить меня Прайс. Они никогда не смотрели вот так. Они уже были полудохлыми. Глупыми. Слабыми. Скучными.

Когда рука Марина скользнула меж бедер молодой женщины и принялась там что-то ощупывать, бедняжка жалобно закричала сквозь кляп, но глаз от Куинн не отвела. Куинн хотелось заплакать — однако слез больше не было.