Кит Скрибнер - «Гудлайф», или Идеальное похищение

Треск шести взрывов подряд огласил округу, и ночь озарилась цветными огнями, яркими, как огни прожекторов. Коллин увидела в лодке мужа, поспешно приближавшегося к ней. Тут в небе расцвел огромный цветок и по его краям закружились яркие разноцветные огоньки: это был грандиозный финал красно-бело-синего Дня поминовения, столь же безрадостного, как настроение, в каком просыпаешься перед телевизором в два часа ночи под звуки гимна и видишь на экране развевающийся по ветру звездный американский флаг.

Тео подплыл слишком быстро, нос лодки заскрежетал о причал. Один взгляд на мужа — и Коллин поняла, что денег он не получил. У них никогда не будет денег.

— Пришлось все отменить.

Тео тяжело дышал, выбираясь из лодки. Лодка не оседала под тяжестью бельевых мешков. В ней не было ни одного бельевого мешка. Ни одного. Он не поднимал на жену глаз.

— Мы ничего не смогли бы сделать.

Его трясло.

— Никто ничего не смог бы сделать. Проклятые мальчишки.

Он выдернул затычку в дне лодки, и вода стала быстро заполнять суденышко. Тео шлепал по воде, доходившей ему до колен, разворачивая лодку носом к середине реки. Мотор работал на холостом ходу. Освободив штурвал, Тео запустил лодку на полный. Ту самую лодку, из-за которой они заложили свои обручальные кольца. Она уже погружалась в воду, тяжело удаляясь от берега.

Двадцать семь лет назад Коллин стояла на этом самом месте, где стоит сейчас. Рядом с ней был Малкольм, и они смотрели, как Тео подходит к ним на яхте, скользя на большой скорости то в одну сторону, то в другую, вздымая фонтаны брызг за кормой. Он описал широкую дугу, чтобы, подходя к пристани, обдать брызгами Коллин с Малкольмом, но подогнал яхту слишком близко к бетонному причалу, отлого спускавшемуся под воду. Тео крутанул штурвал влево, и Коллин отскочила назад, чтобы не попасть под фонтан брызг, но Малкольм, не дрогнув, остался стоять на месте. Когда Тео повернул перед ними яхту, край причала врезался в ее дно. Звук был такой, словно огромный деревянный ящик упал с самого верха подъемного крана на мостовую. Тео выбросило с судна, как из пушки. Он упал в воду ногами вперед. Лакированная кормовая доска красного дерева с надписью «Радость Тео» оторвалась и, прежде чем лечь плашмя на воду, взлетела высоко в воздух. Двигатель замер, и по поверхности воды радужными полосами стало растекаться бензиновое пятно. В наступившей тишине Коллин решила, что Тео погиб. Вода тихо заполняла яхту, скоро над поверхностью остались видны лишь лобовое стекло и верхушки серых кожаных сидений. Потом показалась голова Тео, плывущего к берегу. Встав на ноги там, где вода была ему по грудь, он крикнул:

— Этот чертов двигатель опять заглох, пап. Радуйся, что я вообще жив остался!

А сейчас Тео выбирался из воды на берег.

— Гребаные мальчишки. Чертовы безмозглые скейтбордисты. Недоростки. — Тео быстро прошел мимо жены, шлепая мокрыми башмаками по бетону. — Неуправляемые. Я всегда это говорил. Ты знаешь. Они все еще до шестнадцати в тюрьму попадут. — Лицо у него было красным от ярости. — А на чей счет они живут всю свою никчемную жизнь? Правильно. Сорок косых в год — вот во что обходится держать таких под замком.

Тео уже стоял у машины. Коллин осторожно ступала по растрескавшимся бетонным плитам, перешагивая через сухие водоросли и сорняки, через отбитые горлышки пивных бутылок.

— Давай скорей, — торопил ее Тео. — Завтра вечером мы опять поедем. Я все уже продумал. Здесь ничего хорошего не получится. Но ниже по берегу, ближе к тому месту, где мы его похоронили. Это огромная куча мелких денег. Ты просто не поверишь, сколько там мешков — дюжина, если не больше. Я уже в руках их держал. А тяжесть какая! Господь Всемогущий! Завтра вечером. Впрочем, нам понадобится машина. Напрокат больше брать не будем. Я достану.

Коллин включила двигатель и вывернула на дорогу. Дороги-то здесь почти не осталось, так она заросла сорняками. Машина буквально ползла сквозь тьму, сквозь черные как смоль лесные заросли по обеим сторонам пути.

— Да им вообще нельзя было там на скейтбордах кататься. Родители того парнишки иск против городских властей подадут на миллионы баксов. — Тео ударил ладонью по приборной панели. — Подонки гребаные!

Фары высветили провисшую цепь. Тео сорвал отмычку, на шнурке свисавшую с зажигалки.

Когда она подумала, что Тео погиб — в тот единственный момент тишины, двадцать семь лет назад, когда яхта Малкольма наполнялась речной водой (им с Тео было по восемнадцать лет, в то лето они окончили школу, Коллин уезжала в Провиденс-колледж, Тео — в Полицейскую академию, он, в страхе ее потерять, просил ее выйти за него замуж, а она согласилась, не дав себе труда подумать всерьез), — так вот, когда она решила, что он погиб, она ощутила едва заметное, словно легкое дыхание, чувство облегчения: она была загнана в угол, а теперь она сможет начать все с начала. Утрата, печаль, траур — какой шик! К этой цели она всегда стремилась — обладать какой-нибудь необычной «валютой», которая выделит ее среди других девушек в колледже. Ее первая, еще школьная любовь, ее жених, ее первый и единственный возлюбленный трагически погиб на потерпевшей крушение яхте! Сквозь душу Коллин будет литься мощный эмоциональный поток, что вызовет к ней сочувственное уважение всех окружающих.

Тео наклонился над цепью перед машиной, и когда взял в руки замок, в лица им ударил ослепительный свет. Коллин подняла к лицу руки, защищая глаза. Глядя в щелку между руками, она не могла даже разглядеть Тео из-за яростного света, бившего в грязное ветровое стекло. Из портативного мегафона прогремел мужской голос: «Раскрыть и показать руки! Не двигаться! ФБР!» Первое, что пришло в голову Коллин, было: «Хорошо бы, они не так шумели, чтобы никто не знал, что тут происходит».

Они окружили машину. Дверь с ее стороны резко открылась. Прежде чем она поняла, что произошло, она уже стояла снаружи, опираясь ладонями о крышу «мерседеса». Чужие руки быстро ощупали ее тело. Фонари шарили под сиденьями. Распахнулся багажник. И бардачок. Ее куртка. Все было распахнуто. Раскрыто.

Тут она услышала голос мужа:

— Это немного неловко получается. Даже удивительно, в нашем-то веке, в наши дни. Если вам надо объяснять, чем занимаются мужчина и женщина в машине на берегу реки, при свете фейерверка, тогда я уж и не знаю что!

Коллин всматривалась в ярко освещенное пространство. Силуэты мужчин безостановочно возникали из темноты. Десятки. Тридцать, а то и пятьдесят мужчин.

— Я сам полицейский. Бывший, — сказал Тео. — Тринадцать лет отслужил. На пенсии по нетрудоспособности. У меня есть ключ. Мы сюда приезжаем время от времени. Вот, видите? У меня ключ. Нет проблем. — И он продолжал: — Если бы только можно было это дело замять. Чтобы все по-тихому. Я был бы благодарен, если бы моя жена не узнала. Или — еще важнее — ее муж. Который ее колотит. — Тео ткнул большим пальцем в ее сторону. Голос его звучал доверительно и искренне, как в ночной беседе по душам в их собственной спальне.