Гейл Линдз - Операция «Маскарад»

— А что там с этим промышленником — ну, с тем, которого накачивали в салоне наркотиками? Почему бы ему не дать рабочим то, что они требуют?

— Как почему? Ради величия Франции, — пробормотала Сара сквозь стиснутые от боли зубы. — Это выражение принадлежит Шарлю де Голлю, который в 50-е годы так пытался поднять патриотический дух французов. Он хотел вернуть те времена, когда Франция считала, что правит всем цивилизованным миром. Во всяком случае, ясно, что французская операция Бремнера должна быть весьма масштабной — недаром Левайн мечтает о создании в итоге собственной частной лаборатории с постоянными источниками финансирования. У меня сложилось впечатление, что промышленный магнат, которого я видела в салоне, должен быть каким-то образом задействован в этом деле. Ты знаешь, что Бремнер ничего не предпринимает просто так. Если уж он взял на себя хлопоты по созданию тайного оздоровительного клуба для французской элиты, значит, это должно каким-то образом окупиться.

Ашер отставил в сторону бутылку с антисептиком, взял тюбик с желеобразным антибиотиком и выдавил из него густую колбаску, от края до края покрывшую рану. Сара почувствовала некоторое облегчение.

— По крайней мере мне так кажется, — продолжала она. — Итак, что мы имеем? Первое: Левайн осуществляет какие-то тайные эксперименты с человеческим мозгом и, судя по всему, не без успеха. Второе: на понедельник Бремнер запланировал какую-то крупную операцию, которая должна принести ему и его людям миллиарды. И наконец, третье: наемный убийца, действовавший по всему миру, старается получить убежище, в то время как Бремнер хочет убрать его прежде, чем он заговорит.

— У меня есть маленькое дополнение, — сказал Ашер и поведал о том, как, находясь в магазине Кристин Робитай, целый день рылся в базах данных. — В самом конце досье Хищника говорится, что президент США изменил свое решение и сообщил террористу, чтобы тот собирал свои игрушки и убирался куда-нибудь в другое место, подальше от Штатов.

— В таком случае я ничего не понимаю, — нахмурилась Сара. — Почему тогда Левайн сказал, что Хищник должен сдаться завтра в восемь часов вечера? Об этом он говорил совершенно определенно, как о решенном вопросе.

— Так скоро?

Сара кивнула. Ашер покачал головой:

— Значит, либо кого-то дезинформировали, либо кто-то лжет. А может быть…

— А может быть, Бремнер играет в свою игру и нарочно все запутывает, — прервала Флореса Сара. — В любом случае на понедельник он намечает что-то грандиозное!

— Я узнал еще кое о чем, — сказал Флорес и рассказал Саре о гибели Лукаса Мэйнарда. — На первый взгляд, эта история тоже не имеет никакого смысла. Разве что Мэйнард что-то знал, и Бремнер решил его убрать.

Пока оба молча раздумывали о вызывающем неподчинении Бремнера указаниям президента, Ашер наложил на рану марлевую повязку и закрепил ее пластырем.

— У тебя легкая рука, Ашер, — улыбнулась Сара.

Они долго смотрели друг другу прямо в глаза. Сара первой не выдержала и отвела взгляд.

— Каким образом тебя нашли люди из Тур-Лангедок? — спросила она, стараясь скрыть охватившее ее смущение.

— Может быть, они засекли меня, когда я воспользовался кодом Гордона. В конце концов это должно было произойти. — Ашер сделал паузу. — Так или иначе, но «Голд стар рент-э-кар» оказалась пустышкой. Обычная компания. Я изучил все данные — тягомотина страшная. Ничего подозрительного. Я распечатал список всех компаний, принадлежащих корпорации «Стерлинг О’Киф энтерпрайсиз» — потом покажу. Может, у тебя возникнут какие-то идеи.

Сара накинула халат на забинтованное плечо. Теперь Ашеру надо было вынести из отеля ее окровавленную одежду и купить новую в каком-нибудь из ночных киосков. Саре не хотелось, чтобы он уходил, она тянула время.

— Ты знаешь, они убили Блаунта, — прошептала она и закрыла глаза. — До сих пор не могу в это поверить. Он был такой добрый, честный, такой смешной. Он утверждал, что знаменитости — это подонки общества, и считал своим личным долгом выставлять их пороки на всеобщее осмеяние. Ты знаешь, он пришел в ужас от моего лица.

По щекам Сары скатились две слезинки.

— Должно быть, ты к нему действительно хорошо относилась, — заметил Флорес.

— Да, — ответила она. В ушах ее до сих пор с удивительной отчетливостью звучали слова Блаунта: «Господи, Сара… Ты выглядишь как какая-то ЗНАМЕНИТОСТЬ!» — Смерть страшна тем, что человека уже никогда не вернуть.

— Лукас Мэйнард был одним из старейших сотрудников Бремнера. Они проработали вместе тридцать лет, — сказал Ашер и сделал паузу. — Твоя работа в салоне «Я дома» — высший класс! Просто чудо, что тебе удалось выйти оттуда живой. Скажи, а почему ты решила купить наркотик?

— Не знаю. Наверное, это было что-то вроде предчувствия. А может быть, все дело в том, что меня вообще интересуют наркотики, особенно теперь, после того, как я познакомилась с ними так близко.

— В нашем деле это называется интуицией. Ты обладаешь обостренной интуицией, Сара, это врожденный талант. Тренировка и обучение здесь ни при чем.

Он ждал, что она будет возражать, заявит, что никогда не была и не будет агентом.

— Я изменилась, — сказала она вместо этого.

— Я знаю.

— Я рада, что изменилась.

— Я тоже, — сказал Ашер.

Ему хотелось привлечь ее к себе, приласкать, сказать, что он понимает, как тяжело ей пришлось, поздравить ее с самой важной победой над самой собой. Но ему нельзя было больше мешкать. Саре нужна была новая одежда. Возможно, уже завтра вечером в руки ЦРУ сдастся Хищник, и им необходимо будет выяснить, где и как Бремнер планирует его убить и каким образом все это связано с операцией, намеченной на понедельник.

Сара заперла за Ашером дверь. Аспирин уже начал действовать, и боль в плече немного утихла. Но чем меньше болело плечо, тем сильнее чувствовала она полученные ею многочисленные ушибы. Ей нужно было подольше полежать в горячей воде. Прихватив с собой перезаряженную «беретту», она наполнила ванну и осторожно влезла в нее, стараясь не намочить повязку. Погрузившись в воду, она испытала настоящее блаженство.

Сара закрыла глаза и постаралась отрешиться от всего — от прошлого, и от будущего. Однако ничего не вышло — в голове у нее роились мысли о ее личном докторе Франкенштейне — Аллане Левайне, об убитом Блаунте Мак-Ко. Все ужасы явственно представились ее взору, а ночь продолжалась, и она стала думать об Ашере и вскоре поймала себя на том, что мысленно раздевает его. Сара сонно улыбнулась.

Внезапно глаза ее широко раскрылись — она услышала звук поворачивающегося в замочной скважине ключа.

В номере, кроме двери, ведущей в ванную, были еще две: входная и та, через которую можно было выйти в смежную комнату, — она была заперта. Звук доносился со стороны входа.