Тэми Хоуг - Прах к праху

Джон тотчас уловил разницу и отстранился, чтобы заглянуть ей в глаза. Он не стал спрашивать, уверена ли она в собственных словах. Испугался, что я не отвечу, подумала Кейт. Что так и случилось бы. Потому что полной уверенности не было. И никакой логики, мысли не шли дальше того, что происходило сейчас. Был лишь спутанный клубок чувств и непреодолимая потребность забыться в его объятиях.

Она за руку отвела его наверх. Он трижды остановился, чтобы ее поцеловать, прикоснуться к ней, зарыться лицом в ее волосы. В спальне они помогли друг другу раздеться. Переплетенные руки, нетерпеливые пальцы. Его рубашка на спинке стула, ее юбка ворохом на полу. И все это не размыкая объятий, лаская, целуя, желая…

Кейт как будто бы вернулась на пять лет назад. Казалось, прикосновения его рук впечатались и в память, и в сердце. И оно вытащило на поверхность желание, какое она знала только с ним, не замедлило заявить о себе — острое и сладкое одновременно. Как будто они с ним расстались на пять дней, а не на пять лет.

Его губы тем временем ласкали ее грудь. От наслаждения перехватило дыхание. Затем его рука скользнула между ног. Она уже ждала его, горячая и мокрая. Бедра сами раскрылись навстречу, как делали это десятки раз, давным-давно…

Ее руки скользили по его телу. Знакомая территория: неровности, впадины и возвышенности. Гладкая, горячая кожа. Упругий позвоночник. Его эрекция была крепкой, как камень, и нежной, как бархат. Мускулистым бедром он еще шире раздвинул ее мягкие женские бедра.

Она помогла ему войти в себя. Боже, какое наслаждение! Они словно были созданы по одной мерке, чтобы точно подходить друг другу. Чтобы дарить наслаждение. И так всякий раз, когда они вместе. Ощущение это нисколько не притупилось. Наоборот, сделалось даже острее.

В свете ночника Кейт видела его глаза. Боже, сколько самых разных вещей прочла она в них: и желание, и восторг, и даже чуточку отчаяния, порожденного осознанием того, что такая магия возможна, лишь когда они вместе, и больше никогда.

Стоило ей об этом подумать, как она едва не расплакалась. Боже, ведь он единственный. Для нее он один-единственный. Тот, за кого она вышла замуж и чьего ребенка родила, ни разу не дарил тех ощущений, какие она в избытке получала в объятиях Джона Куинна. Даже не в объятиях, а от одного его присутствия.

И Кейт, вторя его движениям, крепче прижала его к себе, глубже вонзившись ногтями в спину. Джон в ответ жадно впился ей в губы. Он двигался в ней с нарастающей силой, затем немного убавил темп, отводя их обоих от края…

Время потеряло всякий смысл. Не было ни секунд, ни минут, лишь надрывное дыхание, всхлипы, прилив и отлив наслаждения. И когда финал наконец наступил, он был подобен взрыву, ослепительной вспышке во всех частях спектра. Затем на смену ему пришло странное сочетание умиротворения и беспокойства, удовлетворения и пресыщенности, пока в конце концов усталость не взяла свое и они заснули, не разжимая объятий.

— А теперь послушайте меня! — рявкнул Ковач со своего конца стола в штабе «Райского блаженства смерти». Дома он пробыл ровно столько, чтобы немного поспать, сидя на кухонном стуле, пока варился кофе. Он не стал принимать душ или бриться и сам прекрасно понимал, что со стороны смотрится как бомж — все в том же мятом костюме, в котором проходил весь предыдущий день. Он даже не сменил рубашку.

Впрочем, все остальные выглядели не лучше. Темные круги под красными от бессонницы глазами. Лица бледные, насупленные. В уголках рта и на лбу залегли глубокие складки.

Сама комната пропахла табачным дымом, путом и кофе. К ним примешивались первоначальные ароматы — мышей и плесени. Портативное радио на столе соперничало с телевизором, настроенным на местный канал. Из динамиков радио и с телеэкрана доносились последние новости — все то, что к этому моменту успели нарыть репортеры. На школьную доску были наскоро булавками пришпилены фотографии обгоревшей машины и жертвы номер четыре. Снимки только-только вытащили из лотка с фиксажем, и они, еще влажные, так и норовили свернуться в трубочку.

— После ночных событий пресса словно с цепи сорвалась, — произнес Ковач. — Коптильщик поджигает очередную жертву прямо перед нашим носом, и о нас думают, будто мы тут сидим и от безделья ковыряем в носу. Шеф и лейтенант Фаулер уже налетели на меня сегодня утром, как два безумных кавалериста… Короче. Если мы с вами в самое ближайшее время не выдадим результаты, нас всех до одного отправят охранниками на кичу, проверять жопы у заключенных.

— О, для нашего Типа это будет почти что секс! — воскликнул Адлер.

Типпен выстрелил в него из импровизированной рогатки скрепкой.

— Очень смешно. Тогда с тебя и начну. Ничего, если для этого я воспользуюсь ломиком?

Ковач пропустил их перепалку мимо ушей.

— Мы сделали все для того, чтобы тот факт, что мы нашли кассету, не просочился в прессу.

— Слава богу, что ее не нашел никто из журналюг, — произнес Уолш, разглядывая носовой платок. — Иначе ее сейчас крутили бы все радиостанции города.

Ковач до сих пор не мог выбросить из головы эти стоны и крики. Стоило сержанту представить, как они вырываются из радиоприемников в кухнях и спальнях, и ему тотчас сделалось муторно.

— Кассета сейчас находится у криминалистов, — сообщил он. — Кто-то из тамошних кудесников пытается снять с нее фоновые звуки и все такое прочее. Посмотрим, что он нам скажет. Динь-Динь, ты нашла Ванлиса?

Лиска покачала головой.

— Дохлый номер. Сдается мне, его самые близкие друзья — это те, чей дом он сторожит. Новых он вряд ли заведет себе в ближайшем будущем. Мы с Мэри обзвонили всех, кто только мог его знать, и плевали мы, что уже поздняя ночь. Один сказал, будто Ванлис хвастался ему про этот дом. По его мнению, это где-то в крутом районе, у озера.

— Я отправил к его квартире в Линдейле дежурить машину, — сказал Ковач. — Другую — в «Таргет-центр», и третью — в Эджуотер. И все до последнего копы города высматривают его пикап.

— Но ведь у нас нет видимых причин для его ареста, — возразил Юрек.

— Вам она не понадобится, — сказал Куинн, входя в комнату посередине их разговора. В волосах его поблескивали снежинки. Он стряхнул с плеч плащ и бросил его на стол. — Это не арест. Мы просим его о содействии. Если этот тип действительно наш Коптильщик, то сейчас он чувствует себя героем дня. Еще бы, ведь он в очередной раз утер нос легавым! Выставил их круглыми идиотами. И если мы сейчас попросим его о помощи, от гордости он раздуется, как мыльный пузырь.

— Мы просто не хотели бы упустить его из-за каких-то формальностей, — пояснил Юрек.

— Я лично первому, кто будет вставлять нам палки в колеса, прострелю колени, — пригрозил Ковач.