Джастин Скотт - Девять драконов

— Тебе нужна питьевая вода, чтобы открыть отель «Голден Экспо» Макфаркаров, и постоянная лицензия на паромы и катера?

— Конечно. Без этого нам крышка. О чем это ты?

— Ты хочешь иметь доступ к китайской рабочей силе?

— Ты знаешь, что да.

— Макфаркары получат воду и разрешение на паромы, когда я буду назначена директором. И мистер By покончит с нашими проблемами.

— Мистер By? Его отдадут под суд, не так ли? Он будет тановским коррумпированным экспонатом номер один.

— Нет, By и Тан пришли кое к каким компромиссам.

Что? — Викки посмотрела на Ма Биньяна, который неожиданно стал казаться очень потрепанным.

— Тану пришлось пойти на некоторые уступки, чтобы получить поддержку «Комитета пяти». Мне это нравится не больше, чем вам, и в один прекрасный день, я надеюсь, By получит по заслугам. Но сейчас очень важна стабильность.

Викки в отвращении покачала головой:

— Ничего не изменилось.

— Ничего не изменилось полностью, — сказала Вивиан. — Но мы приблизились к выходу из тьмы.

— Предположим, я отказываюсь? — спросила Викки. Но она знала, что опальные отели попадут в руки судебных исполнителей. Банки начнут угрожать и требовать уплаты других ее долгов. Макфаркары пойдут на дно.

— Таким способом ты защитишь справедливость.

— И Фиона свой доход, — грусто задумалась Викки, когда катастрофа проникла в ее сознание. — И моя мама. Даже Питер и Мэри потеряют, если я откажусь.

— Извини. Это не моя идея.

— Но отлично работает на тебя, не так ли? — Викки старалась ответить, но ее голос умолк, прежде чем она смогла докончить фразу.

— Прости меня, — прошептала Вивиан. — Но все не так плохо, как ты изображаешь. Ты по-прежнему тайпан.

— До тех пор, пока ты, Питер и Мэри позволите мне быть им.

Вивиан отвела взгляд. По правде говоря, было бы гораздо лучше для хана, если бы Викки самоустранилась. Она не питала иллюзий по поводу поражения Ту Вэй Вонга. Он оставался могучим врагом и обязательно нанесет ответный удар по Викки, помешавшей осуществиться его мечтам.

— Я подумаю, — пробормотала Викки. Она горько кляла себя. Старый друг Тан и старый друг Вивиан. Как она была тупа, что даже не заметила, как это грядет. Это была такая же подлость, какую задумал By, и Викки была также бессильна ей помешать. С таким же успехом она могла бы сражаться с целым Китаем. Слезы побежали по ее лицу, и она была слишком сломлена, чтобы скрыть их. У нее было такое чувство, словно она потеряла все.

Когда она смогла говорить опять, она произнесла:

— Я устала. Я еду домой.

— Мы отвезем вас, — сказал Ма Биньян, поворачиваясь к шоферу.

— В Нью-Йорк?

— Нет, нет, нет, — начала Вивиан. — Останься, нам нужны гуйло, нам нужно, чтобы они остались.

— Этой гуйло нужны длинные каникулы. Я собираюсь уехать на год или больше. Я еду домой.

— Твой дом здесь.

— Я так не думаю. До свидания, Вивиан. Чтобы с ребенком все было хорошо.

— Ты не можешь бросить нас сейчас. Этот первый год — решающий, переломный.

— Вы подбросите меня в яхт-клуб? Мне нужно подготовить мой шлюп.

— Шлюп? — Вивиан и Ма Биньян обменялись озадаченными взглядами, словно гадая, все ли дома у Викки после стольких потрясений.

— Если моя мама может плыть в Англию, значит, полагаю, я могу плыть в Нью-Йорк.

— Ты сошла с ума. Викки, ты потрясена тем, что пришлось увидеть и пережить.

— В сущности, я чувствую себя чудесно. Даже свободной.

Она сидела тихо, когда машина пробиралась сквозь сверкающий Центр к Ваньчжаю. Когда они подъезжали к Козвэй Бэю, промелькнувший золотистый «Макфаркар-хаус» вызвал у нее новые слезы.

— Есть две вещи, которые я должна сказать тебе, Вивиан… Две вещи, которые сказал мне отец. Он сказал, что ты заставляешь его почувствовать, что он живет. А еще он предостерегал меня присматривать за тобой. Мне очень жаль, что я его не послушала. Оба раза.

Когда британское солнце в последний раз взошло над «Нун Дэй Ганом», Викки Макинтош все еще была в Козвэй Бэе, заново упаковывая провизию и разливая воду по бочкам. Маленький шлюп Чипа — меньше чем половина длины «Вихря» и едва ли пятая часть его водоизмещения — реагировал на распределение веса. Потом она доверху наполнила дизельные баки.

В конце концов, она отплыла, взяв курс из «убежища от тайфунов» и махая на прощание рукой Ай Цзи, Хуану и нескольким отъявленным любителям выпить на веранде яхт-клуба. Все остальные были на Кай Тэ на церемонии дня переворота, которая, как предполагалось, не произведет сильного впечатления на зарубежную прессу. Речи транслировались по радио. Но Викки была сыта всем по горло и хотела выбраться отсюда до того, как проявится эффект смены власти, и поэтому она поймала маленькую кантонскую радиостанцию, потом какую-то западную и поплыла под звуки «Потухшей любви» Пэтси Клайн.

Восточный ветер вынудил ее идти близко к Кай Тэ. На какие-то несколько минут у нее было лучшее место для обозрения во всем городе. Она мельком увидела несколько британских офицеров, командовавших бригадой войск-гуркха, и на секунду подумала, что Аллена Уэя уговорили надеть шляпу с плюмажем. Потом она, к счастью, смогла поменять курс, и в ее памяти остался «Юнион Джек», все еще упруго развевавшийся на флагштоке.

Британский флаг был спущен под скорбный жалобный напев шотландской волынки ровно в 3.07 — время, выбранное астрологами как самое благоприятное. Но китайский флаг, тяжело хлопавший на непривычном восточном ветру, застрял на середине. Встревоженное гудение прокатилось по рядам зрителей. Жуткий конфуз — наверное, дело было во флагштоке. Это была растрескавшаяся старая мачта, взятая последнюю минуту в Королевском яхт-клубе Гонконга, когда выяснилось, что каждый из сорока пяти абсолютно независимых гонконгских бизнесменов — мужчин и женщин, строивших «Экспо», — заявили, что пусть кто-нибудь другой воздвигает флагшток.

Премьер Тан Шаньдэ и губернатор Особого административного округа Гонконга Аллен Уэй, как один, вскочили со своих мест, выпаливая приказы. Гонконгцы и каэнэровцы побежали к мачте, выбрали самого низкорослого, поставили себе на плечи, и он стал трясти мачту, пытаясь освободить заевший ролик. С его помощью красный флаг неуклюже пополз к вершине мачты, в то время как камеры Си-Эн-Эн сосредоточились на живой пирамиде, построенной из державших на себе бедолагу грузных бизнесменов и бюрократов в своих лучших воскресных костюмах.

— Мы будем карикатурной властью, — несколько раз жаловался каэнэровец, пока его не заткнул приглушенный рык премьера Тана.

— Расслабьтесь, товарищ. Они будут смеяться вместе с нами.

Вивиан Ло сидела вместе со своими коллегами в двух официальных рядах сзади от премьера Тана и губернатора Аллена Уэя. Она слушала речи краем уха, потому что мысли ее были полны воспоминаниями о мечтах ее отца. Гонконг — это Китай. Твой Китай.