Джастин Скотт - Девять драконов

— Значит, ты не полный глупец.

— Не полный.

— Это хорошо. Ты не слепой и не глухой.

Альфред усмехнулся. Это была его первая улыбка с тех пор, как Викки вошла на кухню.

— Нью-Йорк, — размышляла вслух Викки. — Как раз туда Ту Вэй послал Стивена Вонга. У тебя были дела со Стивеном?

Альфред усмехнулся опять:

— Не вижу путей, которые привели бы меня к Непутевому Вонгу.

— Но ты же видел его в Нью-Йорке.

— Наткнулся на него прошлой осенью.

— И ты угадал связь со своим щедрым финансистом.

Его лицо исказилось и усмешка исчезла.

— Викки, может, я и угадал. Но я не хочу знать. Я оставляю догадки другому парню.

— Но ты согласишься, — настаивала Викки, — что Ту Вэй Вонг твой вероятный «секретный тыл» в сделке с башней и он намеренно подставил тебя, чтобы сделка провалилась и рынок собственности содрогнулся. Ведь так?

— Возможно. Но не точно. Я просто пытаюсь составить картину по маленьким обрывкам.

— Отличная догадка, Альфред.

— Но чего же он хочет? Почему он не покупает по дешевке? В этом причина дестабилизации рынка?

Викки ничего не сказала. Она смотрела мимо Альфреда на черные железные газовые плиты. Под конфорками горело синее шипевшее пламя.

— Чего же он хочет? — спросил опять Альфред.

— Хаоса.

— Почему?

— Не знаю.

Она встала из-за стола и с наслаждением потянулась, сознавая, что стала немножко лучше понимать происходящее. Вставало солнце, и водянисто-серый свет вливался через окно.

— Что ты собираешься делать, Альфред?

— Наверное, эмигрировать. Я конченый человек в этом городе.

— Садись опять на коня и попытайся что-нибудь подстрелить.

— Легко тебе говорить, леди тайпанша. Я ничего не приобрел. И у меня ничего не осталось. С моей новой теперешней репутацией я сомневаюсь, что даже мама доверит мне хотя бы резать лук.

— Ты по-прежнему можешь импортировать части разделанных туш.

Альфред уныло посмотрел на нее:

— Я не хочу двигаться назад.

— Хорошо. Кроме одной вещи, о которой ты забыл. У нас с тобой сделка.

— Какая сделка?

— Эмигранты.

— Ты что, шутишь? Никто из тех, кто в своем уме, не поедут сейчас в Гонконг. Город превратился в ад. Ты сама сказала, что это — хаос.

— Альфред, у нас есть сделка. Я правда надеюсь, что ты не собираешься сидеть на кухне у мамы и разочаровывать меня.

Альфред Цин посмотрел на нее снизу вверх.

— Я? Разочаровывать тебя? Вот смех-то!

— Сарказм не идет тебе, Альфред, а я не смеюсь. Ты сказал, что сломался? Разорился? Ничего. Мы назовем наше начинание Макинтош-Цин.

Альфред встал, наконец-то усмехнувшись.

— Во всем свете не сыщешь китайца, который решил бы возвратиться по рекомендации гуйло. Цин-Макинтош. И мы проинструктируем наших секретарей на телефоне проборматывать быстро «Макинтош».

— Альфред…

Но ее мозг уже перестал помогать Альфреду садиться на коня.

— Все в порядке. Есть телефон, которым я могу воспользоваться?

Она вызвала такси, а потом позвонила Уолли Херсту. Лин-Лин ответила сонным голосом и разбудила Херста.

— Да-а, босс.

— Найдите Вивиан Ло.

Вернувшись на кухню, она стала прощаться.

— Ты выглядишь решительной, — сказал Альфред, который сам стал выглядеть решительным. Он взял ее руку. — Спасибо за помощь.

Он поцеловал ее руку и переплел пальцы с ее пальцами.

— Куда ты идешь?

Викки погладила его по щеке и пошла к двери.

— Сначала я пойду посплю часок. Потом несколько Дней я буду попрошайничать у действительно жутких банкиров — благодаря тому, что тебя «размазали», а по ночам буду думать над тем, что ты мне сказал. Если все останется так, как сейчас, я собираюсь навестить свою мать.

— Твою мать? Но зачем?

— Чтобы забрать свое наследство.

Из автомобильного фургона без окон вывели худого человека с завязанными глазами — самоуверенно-хвастливого с виду. Широкоплечие рабочие шли живой стеной рядом с ним, пока его вели сквозь подземный гараж к грузовому лифту. Мускулистый парень вежливо держал его под локоть, говоря:

— Уже почти пришли.

Взломщик факсов — кличка, под которой он известен Королевской полиции Гонконга, — был своего рода гением в электронике, когда его арестовали за обман гонконгских телеграфных компаний на сотни тысяч факсов.

Он изобрел способ посылать факсы бесплатно, и в прошлом месяце его прихватили, когда он оказывал услуги одному мелкому бизнесмену. Но вместо того чтобы предстать перед судом, пройти через стремительное судебное расследование, получить долгий срок и дробить камни где-нибудь в тюрьме Стэнли, Шау Син с удивлением обнаружил, что его освободили под поручительство одного адвоката в переливчатом костюме, который отвез его в Монг Кок, где офицер низшего ранга триады «Чиу-Чау» предупредил: если его еще когда-нибудь поймают, то просто отрубят руки.

Шау Сина было не легко напугать. Он знал, что он гений и что триады не наказывают людей за обман гонконгских телеграфных компаний. Это означает, что от него хотят чего-то другого.

— Тогда, черт возьми, на что я должен жить? — спросил он.

Офицер триады дал ему тридцать тысяч долларов и сказал, чтобы он наслаждался жизнью.

— Это еще за что?

— Считай это платой за простой. Просто не уезжай никуда из колонии до первого июля.

Шау Сину было некуда ехать ни до, ни после первого июля. Он использовал часть своего нового богатства на покупку мини-компьютера, который прятал под одеждой и брал с собой на ипподром Хэппи Вэлли. Там он стал экспериментировать с системой ставок на лошадей, которую изобрел сам. Он начал проживать свои последние пятьсот долларов, когда триады опять нашли его и сказали, что им нужно. Они хотели иметь возможность передавать сообщения на каждый факс в каждом офисе, магазине и ресторане в Гонконге одновременно.

Интересная проблема, подумал Шау Син. Факсы могли получать сообщения круглосуточно, но различные электронные защитные устройства, блокировки были призваны защитить их от нежелательных посланий. К примеру, гонконгский и шанхайский банки совсем не жаждали получать объявления и рекламу из ресторана «Сад лотосов» Генри Вонга, выплывавшие из факсов, зарезервированных для международных подтверждений.

Но триады были непреклонны: им нужен каждый факс в Гонконге.

Шау Син составил вечером базовую схему на компьютере, потом испробовал наугад. Некоторые полицейские факсы трудно прошибить, и аппараты многих международных корпораций были недоступны. Он снова принялся за работу. Всю неделю, пока бушевали страсти вокруг башни, он сидел, глядя на экран компьютера, но в итоге добился своего и после еще одной долгой недели проб и ошибок записал программу на дискеты.