Джастин Скотт - Девять драконов

— Сарказм — это не только неприятная черта характера, но и нисколько не забавно в молодой женщине, Виктория.

— Мама, ты убьешь себя. Ты попадешь в сезон ураганов на Атлантике.

— Я хочу, чтобы ты пошла вниз и потом рассказала мне, что ты увидишь над столом… Сейчас, пожалуйста.

Викки пошла вниз к столу, который находился между главным салоном и проходом на корму. К крюку, вбитому в тик, неуклюже, но надежно был прикреплен проволокой серебряный кубок, который Салли Фаркар-Макинтош выиграла на своих последних гонках «Чайна си рэйс» в 1962 году. За два года до того, как родилась Викки. На столе лежали карты с курсами, нанесенными ее матерью.

Качая головой, Викки огляделась и обнаружила два секстанта, оба недавно разрешенные к продаже. Рассматривая карты, на которых была нанесена вторая часть путешествия, она обнаружила, что мать проложила курс от Панамского канала через Карибское море к наветренной стороне острова Антигуа, где у старых друзей была верфь, потом вверх к Бермудам, и последний шаг — Саутгемптон — морской порт, из которого, как говорят семейные предания, Хэйги и Макфаркары отправились в плавание в Китай в 1839 году.

Она огляделась по сторонам, прошла по другим каютам. Яхта была набита провизией, включая огромный запас пива «Сан-Мигель» и «Бадл». Парусные кладовые были в полном порядке, снастей и материалов для ремонта было предостаточно. Цифровой указатель уровня жидкости в цистернах показывал уровень воды и горючего выше головы. Батареи были все новые, огнетушители на местах и недавно проверены.

Викки пошла наверх и нашла мать у штурвала, ее глаза смотрели на паруса. Все, что Викки могла сказать:

— «Вихрь» — большая яхта, мама.

— Она — стаксельная шхуна. Для меня нет ни одного слишком большого паруса.

— Ты собираешься поднять спинакер? [39] Спинакер — добавочный треугольный легкий парус, который ставится на яхтах при попутном ветре.

— Я еще не сошла с ума, — улыбнулась Салли. — Но я попросила людей Ай Цзи придумать сверхлегкий ус. Я смогу управлять спинакером. Ус бамбуковый. Он на носовой палубе.

— Я могу еще уговорить тебя остаться?

— У тебя опять этот «бисерный» взгляд. Не волнуйся.

— У нее хорошие мореходные качества?

— Она готова к выходу в море.

— Кто? Ты или «Вихрь»?

— Мы обе.

— Да, мама, — Викки уступила с колебанием. — Она готова к выходу в море. И ты, надеюсь, тоже.

— Хочешь присоединиться ко мне?

— Ты шутишь.

Следующей мыслью, пронесшейся в ее голове, было сбежать.

— Это больше, чем приглашение, Виктория. Как ты сама сказала, она — большая яхта. Мы не вцепимся друг другу в волосы.

Викки чувствовала соблазн.

— Мам, это так мило с твоей стороны.

— Вовсе нет, — сказала Салли. — Я буду наслаждаться компанией.

— Но я не могу уплыть.

— Почему?

— Ты знаешь. Хан, Макфаркары. Каждый рассчитывает на меня.

— Вздор! У тебя куча менеджеров, и Питер там, и вездесущая Мэри Ли протянет ему руку, я уверена. Не говоря уж о китаянке твоего отца. Поплыли. Мы потрясающе проведем время.

— Я не могу, мама. Спасибо.

— Как хочешь, — сказала Салли беззаботно, но Викки могла видеть, что она разочарована.

Она посмотрела на часы, потом сверила курс.

Викки жестом указала на гальюн.

— Я сейчас вернусь, мама. Голова.

— Это в фок-мачте, — сказала мать.

— Извини, я не поняла, что?

— То, — что твой отец спрятал. Я нашла это, когда прятала кое-какое золото и бриллианты. Иди возьми это. Ты за этим пришла, да? Маленькая дверца в основании мачты.

Викки пошла вниз, подняла ковер в салоне и подняла пол. Мачта резонировала от натяжения парусов. Она нашла аккуратную маленькую дверцу, вырезанную в толстом алюминии, открыла ее ножом для масла и посветила внутрь. Пластиковый конверт среди полотняных мешочков, положенных матерью.

Она открыла конверт и нашла другую драгоценность. Это была маленькая зеленая пластиковая сфера — оптическая дискета для компьютера, которая могла спокойно вместить в себя кучу документов, толстую, как Библия. Японцы делали ее год от года меньше и обещали с булавочную головку к 2000 году.

Закрыв тайник, она пошла к матери на палубу.

— Взяла?

— Спасибо.

— Бизнес?

— Очень похоже на то.

Неожиданно ей стало очень любопытно посмотреть, что отец там записал. Она посмотрела на часы. Еще было время.

— Что ж, желаю удачи… — сказала мать.

— …Мама?

— Да, дорогая!

— Почему отец…

— Почему отец… был таким?

— Каким?

— Ты знаешь.

Салли пожала плечами:

— Гонимый?

— Да, гонимый. Он словно всегда гнался за чем-то. Теперь, когда я оглядываюсь назад и думаю о нем, мне кажется, его что-то преследовало. Ты не возражаешь, что я так ужасно спрашиваю?

— Вовсе нет. Ты спрашиваешь по существу. Ты иногда чертовски похожа на него. И я не хочу ломать твою жизнь, как делал он.

Викки вспомнила их последний разговор в тот день, когда он умирал. Она сомневалась, что он понимал, что ломал ее жизнь. Он, несмотря на поражение, которое настигло его, умер влюбленным человеком.

Салли катала пустую банку из-под пива, пока не раздавила тонкий металл и выбросила ее за борт, где она тут же утонула. Тогда она достала из холодильника новую, прислонила покрытую бусинками воды банку к своей щеке и с хлопком открыла пиво.

— Что преследовало его, мама?

— Это зависит от теории, которой ты это приписываешь. Фиона — Бог простит ее психофокусы-покусы — утверждает, что отец чувствовал себя неуютно потому, что он был сыном клерка и вырос на дне пирамиды британского Шанхая, и из-за этого должен был доказывать, что он чего-то стоит, всем, кого встречал. Если ты спросишь Джорджа Нг, он скажет тебе, что отца доводило до безумия стремление держать вместе Макфаркаров, — ты знаешь этот пункт: последний британский семейный хан, осаждаемый новыми азиатскими ордами.

Она фыркнула и стала пить пиво.

— А ты, мама? Какова твоя теория?

— Все, что я знаю, дорогая, так это то, что ты можешь полюбить всем сердцем мужчину и отдать ему свое сердце как лучшее, что у тебя есть, и все же не знать, почему он несчастлив. Другими словами, я не знаю. Ты хочешь моего совета?

— Да, мама. Пожалуйста.

— Выйди замуж за веселую душу — какого-нибудь парня, который не воспринимает вещи слишком серьезно.

«Как Стивен, — подумала Викки. — Он — веселая душа».

— И я не имею в виду бездельника Ту Вэй Вонга.

Викки почувствовала, что ее рот широко раскрылся.

— Я не думала, что ты знаешь.

— Господи Боже, да твой вкус на мужчин ужасающий.

— Он любит меня, и я люблю его.

— Мужчины не изменились — вот к чему я веду. Найди живую душу. Чтобы в нем было мужское начало — не делай такое лицо, я сказала — мужское начало, значит, я имела в виду мужское начало. Парня, которому нравится быть мужчиной в связке и вне ее, кто берет ответственность за то, что женщины и дети бывают счастливее всех, когда их мужчины ведут себя не так, как женщины и дети.