Вильям Кобб - Клуб Мертвых

— А! Здравствуйте, любезный герцог, — сказал он де Белену, направляясь к нему с протянутыми руками.

— Очень рад вас видеть, — ответил де Белен вполне искренне. — Но я замечаю, барон, что у вас очень веселый вид… Есть ли, действительно, причины радоваться?

— Радость! Не совсем то слово, — отвечал с улыбкой Сильвереаль, — впрочем, замечу, что если бы не одно ничтожное обстоятельство, я объявил бы, что вполне доволен…

— Тем лучше для вас. Вот у меня далеко не так.

— Как? — вскричал барон тоном живейшего участия. — Уж не случилось ли с вами что-нибудь неприятное?

— Может быть!

— Невозможно! Фортуна улыбается вам с таким постоянством, которым она, отнюдь, не балует остальных! Вы богаты, уважаемы… Наконец, скоро должны стать мужем одной из самых красивых и богатых наследниц Парижа!

Де Белен вздрогнул.

Намеки на его планы относительно Люси де Фаверей сладко терзали сердце… если предположить, что слово «сердце» могло относиться к мускулу, совершавшему регулярные движения в груди герцога де Белена.

Он вдруг вспомнил об обещании, данном ему Сильвереалем несколько дней тому назад.

— Что вы хотите сказать? — спросил он. — Вы, значит, добились от баронессы…

— Чтобы она поговорила о вас? Ну, это было бы уже слишком скоро. Однако…

Он остановился. Он видел, что благодаря лжи преимущество было на его стороне, и решил использовать ситуацию.

— Говорите же! — торопил де Белен.

— Если я колеблюсь, любезный герцог, то единственно, надо признаться, из суеверия. Я не люблю при исполнении намеченного плана объяснять все подробности дела. Такая болтливость ведет к неудаче, поверьте мне!

— Что же тогда вы говорили о моей будущей свадьбе?

— Я хотел показать, что я вас не забываю… Со времени нашего последнего свидания, когда вы бросили мне несколько довольно жестких слов, о чем, я убежден, вы сами сожалели, я много размышлял… и когда прошло первое раздражение, я сказал себе, что прежде всего вы мой лучший, даже больше… мой единственный друг, и что я обязан помогать вам, как вы помогали мне…

— Сколько слов! — вырвалось уде Белена.

— Я приступаю к делу! Я обещал вам сломить сопротивление моей жены вашему браку с мадемуазель Люси де Фаверей… и на этом пути я достиг прекрасных результатов… Извините, что я не излагаю подробности…

Де Белен взглянул на барона с нескрываемым недоверием.

— И только за этим вы ехали ко мне? — спросил он.

— Конечно!… Разве это не поступок истинного друга — прийти и сказать вам: «Вооружитесь терпением!… Вооружитесь терпением!… Все идет хорошо! Я понимаю ваши мучения, ваше беспокойство, и стараюсь всячески ослабить их!»

Де Белен настолько презирал ум Сильвереаля, что ни на миг не поверил этому пошлому фарсу.

— Благодарю вас за участие, — сказал он. — Я рад вас видеть, кстати, еще и потому, что вы можете быть мне полезны…

Эта откровенность не была слишком лестной для барона, но он был не такой человек, чтобы сердиться из-за пустяков.

— Я вполне к вашим услугам, — сказал он.

— Не знаете ли вы одного человека по имени Манкаль?

Сильвереаль скривился. Положительно это имя имело привилегию возбуждать очень мало симпатий в тех, кто его слышал!

Манкаль не раз был посредником между герцогиней и Сильвереалем и, кроме того, барон знал, что он и Блазиас — одно и то же лицо.

Наконец, Манкаль давал ему, под огромные проценты, большие суммы денег, которые просто невозможно было вернуть…

— Манкаль! Вы говорите — Манкаль! — сказал барон, глядя в потолок, и как бы стараясь припомнить ускользавшее из его памяти имя.

— Да не играйте вы эту комедию! — воскликнул герцог, терпение которого истощалось. — Да или нет! Можете ли вы мне дать какие-нибудь сведения об этом человеке?

— Сведения?… Право, нет! Не сердитесь, друг мой… Я знал его очень мало… Он уже умер…

— Умер?… Что за глупость!…

Сильвереаль закусил губы. Он сказал слишком много. Он считал умершим Блазиаса.

Но герцог, без сомнения, не знал, что старьевщик и банкир — одно и то же лицо.

— Я хочу сказать, — поправился барон, — что он исчез, как это обыкновенно случается с банкирами его сорта.

— Манкаль не был банкиром.

— Что?

— Манкаль просто главарь шайки негодяев, которые грабят честных людей!

— В таком случае, нам нечего бояться, — сказал наивно Сильвереаль.

— Вы ошибаетесь! Манкаль знает наши тайны!

— Какие тайны?

— Он знает, что барон де Сильвереаль и герцог де Белен — убийцы!…

Сильвереаль вскочил, как ужаленный. Он был бледен, зубы его лихорадочно стучали.

— Хорошо! Вот вы и теряете ваше хладнокровие, — заметил спокойно де Белен. — Любезный друг, когда люди, такие, как мы, рискуют головой, чтобы достичь своей цели, надо ожидать, что, быть может, придется выдержать не одну борьбу…

— Но я говорю вам, что он умер! — прервал Сильвереаль.

— Кто? Манкаль?… Глупости!…

— Манкаль, да! То есть Блазиас…

— Какой Блазиас?

— Старик… то есть, нет, переодетый Манкаль… который жил на Жеврской набережной и занимался ремеслом отравителя и ростовщика…

— Как! Это человек, которого преследовала полиция… дом которого сгорел…

— Это был Манкаль!

— А! Вот как! — произнес герцог.

Несколько минут продолжалось молчание. Наконец герцог вынул из кармана только что полученное им письмо.

На нем не было числа. Кроме того, отсутствие марки доказывало, что оно было получено не через почту.

Герцог поспешно позвонил.

— Кто принес это письмо? — спросил он у вошедшего слуги.

— Это был какой-то оборванный нищий, ваша светлость!

— Что он сказал?

— Ничего, кроме того, что письмо должно быть немедленно передано вашей светлости.

— Ступайте, хорошо…

Слуга вышел.

— Но что же это за письмо? — поинтересовался Сильвереаль.

— Я сейчас вам скажу. Действительно, для нас лучше быть откровеннее друг с другом. Это письмо было написано Манкалем человеку, которого я принял в свой дом, этому Жаку де Шерлю.

— Ему! — вскричал Сильвереаль. — Покажите мне это письмо!

Де Белен подал барону письмо, которое тот пробежал с лихорадочной поспешностью.

Читатели помнят, что письмо, несомненно, доказывало сообщничество Манкаля и Жака де Шерлю в каком-то темном и загадочном деле.

— Ах! Друг мой! — воскликнул де Сильвереаль. — А я еще сомневался в вас!

— Что вы хотите этим сказать?

— Я думал, что этот молодой человек был рекомендован вам герцогиней де Торрес!

Де Белен вздрогнул в свою очередь… Он забыл это обстоятельство. Он думал только о Манкале. Однако было несомненно, что в первый раз Жак де Шерлю явился с письмом герцогини…

— Вы не ошибаетесь, — сказал медленно де Белен. — Именно по просьбе герцогини я принял его и обещал ему покровительство.