Вильям Кобб - Клуб Мертвых

— Вот видите! — вскричал в отчаянии Сильвереаль. — А я считал вас моим лучшим другом!

— Ну, так что же?

— Но этот де Шерлю любовник герцогини, которая не пускает теперь меня к себе!

Произнося эти слова, Сильвереаль имел такой плачевный вид, что де Белен не мог удержаться от смеха.

— Как раз теперь время думать об этой смешной страсти…

— Смешной! Хорошо вам так говорить!

— Я говорю вам, что дело идет о нашей чести, о нашем состоянии, кто знает… может быть, даже о нашей жизни!

— Мне все равно! — выкрикнул Сильвереаль, — без этой женщины зачем мне богатство, зачем мне жизнь?

— Вам — да. Но мне не все равно! Обсудим наше положение. Оставьте этот отчаянный вид… Он, право, смешон! Подумаем о защите, взглянем на опасность спокойно, как подобает людям, привыкшим к превратностям судьбы.

— Я вас слушаю, — сказал Сильвереаль, ничего не слушавший, погруженный в свое отчаяние.

— Очевидно, что герцогиня дала это письмо Жаку де Шерлю по просьбе Манкаля… Скажите мне, этот Манкаль был ее поверенным, кажется так?

— Да, через него она проводила кое-какие операции на бирже.

— Стало быть, она доверяла этому человеку… и не могла отказать ему в такой ничтожной услуге… Герцогиня так добра…

— Да, она добра и очаровательна! — прервал с жаром Сильвереаль.

Де Белен пожал плечами и продолжал:

— Вы, кажется, ничего не понимаете. Это просто смешно, что такой человек как вы, почти старик…

Сильвереаль сделал протестующий жест.

— Да, старик, — продолжал де Белен. — Забавно видеть, как в ваши годы вы упорно считаете себя двадцатилетним Ромео… Это глупо, друг мой! Мы должны трезво оценить…

— Извините! — заметил Сильвереаль, задетый за живое. — Разве вы сами не влюблены в Люси де Фаверей, ребенка, которому вы могли бы быть отцом?

Де Белен побледнел. Удар был ловко направлен. Но герцог продолжал с прежним хладнокровием:

— Во-первых, любезный барон, заметьте, что между ребенком Люси, я повторяю ваши слова, и этим испорченным, порочным созданием, которое зовут Тенией, всякая аналогия была бы преступлением!…

— Белен!… Берегитесь!…

— Беречься? Чего? Вашего гнева!… Оставьте этот пафос драматическим актерам. Нам надо говорить о деле, говорить правду, и тем хуже, если она нас коробит!… Итак, если вам угодно, обсудим наше положение. Мы — два пройдохи, скажем лучше, два вора. Вы, барон де Сильвереаль, потомок одной из древнейших фамилий Франции, вы тонули в грязи, погибали… когда ваша счастливая звезда навела вас на меня. Я увидел в вас негодяя, немного трусливого, вялого, но полезного при случае. Я принял вас на условиях половинной доли…

— О! Половинной! — заметил Сильвереаль, на которого, видимо, подействовали только последние слова герцога.

— Половины того, что касается вашего личного достоинства. Вы мошенник, но мошенник трусливый. У меня же есть мужество, я лев и потому беру себе львиную долю. Это неоспоримо! Итак, мы вместе воровали, вместе убивали!… А когда я мучил этого проклятого француза в Камбодже, вы хныкали, как старая баба, но не смели даже и подумать защитить его!

— О! — воскликнул жалобно барон, закрывая глаза.

— Падайте в обморок, если хотите! Я могу подождать… Вы приходите в себя?… Тем лучше! В таком случае, я продолжаю. С несколькими тысячами франков вы вернулись в Париж и тут, благодаря вашей ловкости и отсутствию совести, вам удалось убедить графа де Мовилье, что, если он отдаст за вас свою дочь, вы сделаете его пэром Франции…

— Я… Я мог это сделать…

— Молчите же! Вы лжете как дантист… Благодаря одному лакею министра, которого вы подкупили, вам удалось узнать о скором производстве де Мовилье — тоже негодяя и, между нами будь сказано, вполне достойного быть вашим тестем!…Узнав это, вы отправились к нему и сказали: «Отдайте мне вашу дочь и завтра ваше производство будет у вас в кармане!» О! Он не колебался ни минуты… Его дочь вас презирала, она любила другого, но отец пригрозил ей проклятием и она уступила, став вашей женой, женой вора и убийцы. Бедняжка боялась проклятия отца, даже и такого как де Мовилье, десять раз ренегата, взяточника и мерзавца!

— Герцог! Я, право, не понимаю, к чему вы вызываете эти воспоминания… Это явное преувеличение…

— Преувеличение! Это великолепно!… Сильвереаль, вы рождены для парламента… Но я возвращаюсь к главному пункту нашего разговора и хочу доказать вам, что если с моей стороны глупо любить Люси де Фаверей и желать жениться на ней, то вы просто идиот, предлагая ваше имя герцогине де Торрес!

— Герцог де Белен, — вскинулся Сильвереаль, становясь в картинную позу и прикладывая руку к той части жилета, которая должна прикрывать сердце. — Я прошу вас оставить всякие намеки относительно герцогини де Торрес!

Де Белен покатился со смеху.

— Великолепно! Вы неподражаемы! Но я продолжаю. Вы увидите, что я ничего не скрываю. Я, как вам известно, всегда откровенен. Бывший бордосский банкир, укравший деньги своих клиентов, и вследствие разных обстоятельств, которые вам незачем знать, уехавший в Индию. Простой буржуа, теперь герцог де Белен… уже близок к обладанию несметным богатством. О, не качайте головой… Я почти достиг моей цели, Но я знаю, что некоторые люди говорят: «Что это за герцог де Белен? Где его бумаги?… Чем он может доказать свое право на титул герцога?» Предположите теперь, что я женюсь на дочери маркиза де Фаверей, внучке графа де Мовилье… С этой минуты я неуязвим, я истинный герцог де Белен и никто не подумает это оспаривать! Не так ли?

Сильвереаль молча склонил голову в знак согласия.

— Кроме того, — продолжал герцог, — эта малютка очаровательна и очень мне нравится. Так что, как видите, я соединяю брак по любви (не правда ли, прекрасное слово!) с браком по расчету. Но знайте, что тут расчет для меня важнее любви… Я хочу быть мужем этой девушки, и это будет так!

— Да разве я вам мешаю? — проговорил барон.

— Очень приятно это слышать! Хотя вы обещали мне больше, и я считаю себя вправе надеяться на реальную помощь с вашей стороны! Но об этом после. Я обрисовал свое положение, теперь перейдем к вашему…

— К моему?

— Вы — настоящий де Сильвереаль. Все двери открыты перед вами… Вы имеете доступ ко двору… Что же вы делаете?… Как сказал старик Корнель, вы мечтаете опуститься. Вы хотите убить свою жену, чтобы жениться на падшей, которую вам трудно будет ввести в общество, имя которой всеми презираемо, которую ни одна честная женщина не допустит в свою гостиную… Я хочу подняться, вы хотите опуститься. На чьей стороне рассудок, логика, на вашей или на моей? Будьте откровенны и отвечайте!

Сильвереаль опустил голову.

— Я люблю ее! — отвечал он плачущим голосом.