Алма Катсу - Употребитель

Джонатан услышал шум и поднялся по лестнице к нам. Увидев на полу убитую Узру, он был готов помчаться к Адеру и подраться с ним. Пришлось нам с Донателло удержать его.

— Чего ты добьешься? — крикнула я Джонатану. — Вы с Адером можете хоть до скончания веков колошматить друг дружку. Как бы сильно вам ни хотелось, ни один из вас не способен убить другого.

Как же мне хотелось сказать ему правду — что Адер не тот, за кого себя выдает, что он еще более могуществен, жесток и безжалостен, чем все мы себе представляем… но я не могла рисковать. Я боялась, что Адер интуитивно почувствует мой страх.

Кроме того, я не могла рассказать Джонатану о своих подозрениях. Теперь я знала всё. Эти нежные взгляды, которые Адер бросал на моего Джонатана… нет, он вовсе не собирался затащить его к себе в постель. Его увлеченность Джонатаном была намного глубже. Адеру хотелось ласкать это тело, гладить его, прикасаться к нему не потому, что он пылал страстью к Джонатану, а потому, что он хотел им завладеть. Завладеть этим совершенным телом и красивым лицом. Он был готов поселиться в теле мужчины, перед которым никто не мог устоять.

Адер дал распоряжения: мы должны были хорошенько вычистить очаг на кухне и изготовить похоронные носилки. Девушка-посудомойка и повариха вылетели из кухни пулями. Донателло, Алехандро и я сняли с плиты все кухонные принадлежности. Потом мы вычистили гигантскую духовку: отскребли сажу со стенок, вымели пепел. Носилки были изготовлены из досок, на которые мы положили хворост и сосновые шишки и полили их смальцем. Поверх хвороста и шишек положили солому и дрова. Тело Узры, завернутое в белый льняной саван, уложили поверх дров.

К растопке поднесли факел. Вспыхнуло пламя. Дрова разгорелись не сразу, но примерно через час уже пылал настоящий костер. Жара в кухне стояла ужасная. Наконец огонь охватил тело Узры. Саван сгорел очень быстро. Пламя проворно сновало по ткани, и ткань морщилась, словно кожа. Черный пепел, подхваченный током воздуха, улетал вверх по дымоходу. Страшный, неведомый запах заставил всех в доме нервничать. Только Адер спокойно переносил этот запах. Он сидел в кресле напротив духовки и наблюдал за тем, как огонь постепенно пожирает Узру — ее волосы, одежды, кожу рук… Наконец начали шипеть пропитанные влагой мышцы. Дом наполнился запахом горящей плоти.

— Представить себе только, как воняет из трубы, — пробормотала Тильда, у которой от дыма слезились глаза. — Он не боится? Мало ли что подумают соседи?

Мы сгрудились у кухонной двери и смотрели на Адера. Через некоторое время Донателло и Тильда ушли к себе, мрачно переговариваясь. А мы с Алехандро остались.

К рассвету все, что находилось в духовке, выгорело. Дом наполнился прозрачным серым дымом. Дым висел в воздухе, от него пахло костром. Только тогда, когда печь остыла, Адер встал из кресла и, выходя из кухни, прикоснулся к плечу Алехандро.

— Проследи, чтобы пепел собрали, а потом развеяли над водой, — глухим голосом распорядился он.

Алехандро все сделал сам. Он присел на корточки перед духовкой с маленькой метелкой и совком.

— Сколько пепла, — бормотал он, не обращая внимания на меня, стоявшую рядом. — Это все от дров, наверное. От самой Узры должно было остаться не больше горстки… — В это мгновение метелка прикоснулась к чему-то твердому, и Алехандро стал шарить пальцами в пепле. Он нашел обугленный кусочек кости. — Может быть, стоит сохранить? Для Адера? Вдруг эта косточка ему понадобится? Из таких вещей получаются могущественные талисманы. — Алехандро долго задумчиво смотрел на обломок кости, а потом бросил в совок. — Хотя вряд ли.

Адер долго не показывался нам на глаза. Весь день он не выходил из своих покоев и из визитеров принял только стряпчего, мистера Пиннерли. Тот примчался на следующий день с портфелем, разбухшим от бумаг. Час спустя стряпчий вышел. Физиономия у него покраснела так, словно он пробежал несколько миль. Я перехватила его у двери, выразила озабоченность его внешним видом и предложила принести ему какой-нибудь прохладительный напиток.

— Чрезвычайно любезно с вашей стороны, — поблагодарил меня мистер Пиннерли, хлебнув лимонада и утирая вспотевший лоб. — Боюсь, задерживаться мне никак нельзя. Ваш господин ожидает подлинных подвигов от простого юриста. Но ведь я не способен повелевать временем и заставлять его плясать под мою дудку, — выпалил Пиннерли и заметил, что из его портфеля торчат бумаги. Он принялся засовывать их внутрь.

— О, вот как? Что верно, то верно — он невероятно требователен, но уж вы-то такой умный, непременно справитесь, какое бы задание вам ни дал Адер, — проворковала я, беззастенчиво льстя стряпчему. — Но скажите мне, какого же чуда он от вас ожидает?

— Надо провести несколько непростых денежных переводов, включая европейские банки, и некоторые из них находятся в городах, названия которых я сегодня услышал впервые, — признался Пиннерли, но вдруг, похоже, поймал себя на том, что выболтал лишнее женщине, положение которой в доме ему было не слишком хорошо известно. — О нет, ничего серьезного, не обращайте внимания, милочка. Все будет сделано, как он просил. И не забивайте такими делами свою хорошенькую головку. — Он так снисходительно похлопал меня по руке, что мне захотелось съездить ему по физиономии. Однако пока я не узнала того, что хотела узнать.

— Только и всего? Перевести деньги в другие места? Уж такое простое дело вы, с вашим-то опытом, одним пальчиком провернете.

Свои слова я снабдила не самым приличным жестом — облизнула мизинец. И попала в точку. У Пиннерли отвисла челюсть. Если прежде у него и были сомнения, что этот дом битком набит опытными кокотками, то теперь все они развеялись.

— Милочка, это что вы только что сдела…

— О чем еще вас просил Адер? Уверена, он не поручил вам ничего такого, с чем вы не управитесь до вечера. Вы ведь могли бы к ночи принять гостью…

— Он велел мне купить билеты на завтрашний дилижанс до Филадельфии, — выпалил Пиннерли. — А я ему сказал, что это вряд ли получится. Придется арендовать частного извозчика.

— Завтра? — воскликнула я. — Он уезжает так скоро!

— И вас с собой не берет, милочка. Нет. А вы в Филадельфии бывали? О, прекрасный город, доложу вам, во многом интереснее Бостона. Правда, миссис Пиннерли там вряд ли захотела бы побывать. А вот вам бы я с радостью показал этот город…

— Погодите! Откуда вы знаете, что я с ним не еду? Он вам прямо так сказал?

Стряпчий высокомерно улыбнулся:

— Ну-ну, не кипятитесь, милочка. Он не убегает от вас с другой дамочкой. Едет он с мужчиной, счастливым обладателем всех этих денежных переводов. Если бы ваш господин посоветовался со мной, я бы порекомендовал ему усыновить этого молодого человека — так все было бы намного проще…