Дэнни Тоби - Закрытый клуб

Затем он посмотрел мне в глаза, и его лицо выразило глубокое отвращение.

— Между тем именно этого от вас потребует обвинение. Вас будут убеждать, чтобы вы отправили за решетку хорошего человека за деяние, которого он не совершал.

Найджел встал и посмотрел на своего клиента. Тот улыбался.

— Свидетель за свидетелем будут рассказывать вам, что Арнольд Рейд добрейший и порядочнейший человек. Нежный муж, хороший отец, никогда не повышающий голоса, владелец небольшого бизнеса, человек, мечтавший вернуться в программу MBA. Но сперва ему предстояло кое-что сделать. Он оставил обеспеченную жизнь, решив послужить с во-ей стране в годину войны. Через два месяца Арнольд Рейд попал в Ирак рядовым пехоты. Его не призывали на войну, он отправился туда не за деньгами или стипендией. Сделав сознательный выбор, он пошел воевать за свою страну. Таков тот, кого подозревают в убийстве. А затем случилось несчастье. — Найджел положил руки на барьер, за которым сидели присяжные, и подался к ним. — Однажды на обочине дороги в Багдад Арнольд опустился на колени, чтобы заменить колесо, и — бам! — Найджел ударил ладонями по барьеру, отчего присяжные вздрогнули, — в двадцати футах от него взорвалась ракета. Арнольда переводили из больницы в больницу. Врачи боролись за его жизнь. И он выдержал. Выжил. Получил почетную отставку и поехал домой к жене и детям. Но война не прошла для него без последствий. В голове у Арнольда осталась полоска металла, изогнутый осколок фугасной ракеты, который нельзя извлечь. Такую цену он заплатил за преданность своей стране. И все для него изменилось. Арнольда мучили постоянные головные боли. Он не мог ясно мыслить, не мог сосредоточиться на работе. Арнольд стал раздражительным, импульсивным. Он уже не был прежним. И все из-за осколка, пробившего ему череп, когда он служил своей стране.

В голосе Найджела слышался праведный гнев. Его глаза расширились и смотрели гневно, в них блестели сдерживаемые слезы сочувствия. Он устремил на нас укоряющий перст:

— И когда человек по имени Рассел Коннор попытался обмануть Арнольда, воспользоваться его увечьем и украсть его бизнес, случилось непредсказуемое. Этот металлический осколок, этот инородный предмет вобрал в себя электрические разряды в мозгу Арнольда Рейда и послал их туда, куда им не следовало попадать ни при каких условиях. Так тело подчинилось приказу мозга, и был совершен поступок, который этот мягкий человек не совершал ни разу за свои сорок лет. Преступление Арнольда Рейда состоит в том, что у него в голове застрял металлический осколок — результат ранения, полученного, когда он защищал свою страну.

Найджел впился в жюри страстным взглядом:

— Я прошу вас употребить власть, данную вам, для сочувствия и спросить себя: что, если бы этот осколок пробил вашу голову? Что, если бы ваши ценные идеи вдруг попытались украсть? Совершили бы мы справедливое дело, оторвав вас от семьи и отправив в тюрьму до конца жизни?

Найджел снова присел на краешек стола с утомленным видом и печально улыбнулся:

— Сейчас у вас есть власть. И я молю вас — молю каждого из вас — употребить ее милосердно и мудро.

Он сел и вытер лоб носовым платком.

В законе четко прописано: если вы в состоянии отличить хорошее от плохого, если вы не спите и действуете сознательно, значит, отвечаете за свои поступки. И никого не волнует, каковы вы по природе: злобны или импульсивны. Так почему же должно влиять то, что вы родились белым и пушистым, а затем вас изменил осколок бомбы?

Как на любом хорошо инсценированном процессе, мы оказались на грани пространного обсуждения расплывчатых понятий: обладаем ли мы интеллектом, способным сделать выбор, и свободой воли, или у нас только мозг, состоящий из клеток и электрических импульсов, пуляющих, как шарики в пинболе, и есть лишь иллюзия свободы воли?

Одним махом Найджел отмел сотни лет уголовной практики и вопросил, вправе ли мы наказывать этого человека. Он говорил как шекспировский актер, хотя его клиент даже не был настоящим. Увидев, как одна из присяжных промокнула глаза платочком, я понял, что ситуация становится серьезной.

Достанься Дафне только красота или только ум, она была бы великолепна, но сочетание этих двух даров судьбы казалось невозможным, статистически невероятным, почти мистическим. Пока она находилась в зале суда, оттуда словно откачали воздух. Перед жюри Дафна держалась мягче, чем обычно, кроме того краткого момента в конце обеда у Найджела, когда она распустила волосы и сняла контактные линзы. Сейчас Дафна снова стала мягкой и милой — с такой хочется сидеть в обнимку у камина в пижамах и читать книгу.

— Миссис Рейд, вы говорили, ваш муж был добрым и нежным человеком, это правда?

— Да, — ответила актриса, изображавшая жену ответчика.

Дафна стояла возле места свидетеля, совсем близко к миссис Рейд — казалось, две леди вели приватный разговор.

— Он никогда не проявлял жестокости до ранения, верно? Ни днем ни ночью, так вы сказали?

— Ни днем ни ночью.

— Это важно, не так ли? Это важно, поскольку вы считаете, что именно из-за ранения в голову ваш муж совершил преступление?

Свидетельница попыталась переглянуться с Найджелом и Джоном, но Дафна словно невзначай заслонила их собой.

— Правильно?

— Да.

— «Добрый и нежный» — именно эти слова применял адвокат, говоря о вашем муже, не так ли?

— Если вам так угодно.

— Это ваши слова или слова адвоката?

— Простите?

— Я спрашиваю: кто решил называть вашего мужа «добрым и нежным»? Это ваша фраза или адвокат подсказал?

— Протестую. — Джон встал. — Зашита ссылается на привилегию общения клиента с адвокатом.

— Миссис Рейд не клиент, — спокойно возразила Дафна. — Клиент — ее муж. А она добровольно согласилась дать отзыв об обвиняемом в качестве свидетеля.

— Протест отклонен, — произнес судья.

— Благодарю, ваша честь. — Дафна снова повернулась к миссис Рейд: — Я повторю вопрос. Фразу «добрый и нежный» предложили адвокаты или придумали вы сами?

Миссис Рейд что-то промямлила.

— Не могли бы вы говорить погромче, миссис Рейд?

— Адвокаты, — ответила свидетельница, с неприязнью глядя на Дафну.

— Понятно. Значит, вы передали нам мнение адвокатов о мистере Рейде.

— Протест! — одновременно воскликнули Найджел и Джон.

— Снимаю, — кивнула Дафна. — Миссис Рейд, справедливо ли утверждать, что ваш муж никогда не повышал на вас голоса?

— Я этого не говорила.

— Стало быть, этот добрый и нежный человек кричал на вас?

— У нас были ссоры, как у всех.

— Крупные ссоры или мелкие?

— Не понимаю.

— Бросьте, миссис Рейд, мой вопрос вовсе не труден. У вас с мужем были крупные ссоры или мелкие?