Том Клэнси - Все страхи мира

— Действительно, поразительно красиво, — согласился Госн.

Перед ними находился предмет, внешне напоминавший хрусталь. На самом деле он был намного глаже любого стекла. Обработка наружной поверхности была так точна, что наибольший эффект искажения вызывался силой тяжести. Если и были неровности, то столь незначительные, что различить их невооруженным глазом было попросту невозможно, и находились они, вне сомнения, в пределах допусков, установленных Фроммом, — он разрабатывал тексты программ для станков на компьютере.

Наружная поверхность изогнутого цилиндра была идеальной и отражала свет подобно какой-то эксцентрической линзе. Когда механическая рука начала поворачивать цилиндр вокруг продольной оси, отражение падающего с потолка света было плавным и не подрагивало. Даже немецкий инженер счел это удивительным.

— Никогда бы не поверил, что мы сможем так хорошо справиться со своей задачей, — заметил Госн.

Фромм утвердительно кивнул.

— Еще совсем недавно такая точность была просто недостижима. Технология станков на воздушных подушках появилась меньше пятнадцати лет назад, а системы, подчиняющиеся лазерному контролю, — еще позже. Основным направлением коммерческого применения все еще является изготовление сверхточных инструментов вроде астрономических телескопов, высококачественных линз, специальных деталей для центрифуг… — Немец выпрямился. — Теперь нужно отполировать внутренние поверхности. Их невозможно подвергнуть визуальному контролю.

— Почему сначала обрабатывались наружные поверхности?

— Чтобы быть уверенными в том, что станок работает должным образом. Обработка внутренних поверхностей будет контролироваться лазерным лучом — а теперь нам известно, что лазер функционирует нормально. Объяснение не было до конца откровенным, но Фромму не хотелось говорить правду: он действительно считал созданный цилиндр прекрасным. Молодой араб вряд ли поймет это… Действительно, в этом было что-то фаустовское, подумал Фромм, верно?

Как странно, подумал Госн, что-то, имеющее такие прекрасные формы, может…

— Все идет хорошо.

— Конечно, — ответил Фромм. Он сделал жест в сторону изолированного пространства. Хорошо отлаженный станок снимал что-то, похожее на металлическую стружку, только гораздо тоньше, видное исключительно из-за способности отражать свет. Эту удивительно ценную стружку собирали и хранили для переплавки и возможного использования в будущем.

— Самое время сделать перерыв, — сказал Фромм и отвернулся от станка.

— Согласен. — Они работали уже четырнадцать часов. Госн отпустил рабочих, затем они с Фроммом тоже ушли, оставив помещение под охраной двух вооруженных часовых.

Охранники не были образованными людьми. Их выбрали из самых верных сторонников командира, каждый из них имел за плечами много лет боевых операций. Странным могло показаться то, что эти боевые операции велись главным образом против таких же арабов, как и они, а не против предполагаемых врагов-сионистов. Террористических групп было в изобилии, и, поскольку каждая из них вербовала сторонников среди палестинцев, этим группам приходилось соперничать между собой за ограниченное число бойцов. Соперничество между вооруженными людьми нередко вело к столкновениям и смертям. В случае с охранниками это доказывало их лояльность. Каждый из часовых был прекрасным стрелком и почти не уступал новому пополнению отряда Куати — американцу Расселлу, этому неверному.

Один из охранников, закурив сигарету, прислонился к стене. Ему предстояла еще одна скучная бессонная ночь. Занимая пост наружного часового, обходящего периметр лагеря, или охраняя дом, в котором спал Куати, они могли хотя бы развеяться, сменить обстановку. Можно было вообразить, что за каждым автомобилем или в каждом окне скрывается израильский агент, и такие мысли поддерживали бдительность, не давали задремать, и смена проходила быстрее. Но здесь ситуация была иной. Здесь они охраняли машины, неподвижные и молчаливые. Чтобы немного отвлечься, не отступая от выполнения своих обязанностей, охранники следили за операторами, ходили за ними следом по мастерской, сопровождая их туда, где техники ели и спали, и даже наблюдали за их работой, если она не была особенно сложной. Ахмед, хотя и не получил образования, но был сообразителен, быстро схватывал то, что его интересовало, и ему казалось, что он мог бы заменить любого из операторов, если бы ему дали несколько месяцев, чтобы овладеть этой профессией. Он отлично разбирался в оружии и мигом обнаруживал неисправность или налаживал прицел не хуже опытного оружейника.

Расхаживая возле своего объекта, он прислушивался к монотонному шуму вентиляторов, подававших воздух в системы, и при каждом обходе смотрел на контрольную панель, где приборы указывали на состояние этих систем. Охранники следили также за резервными генераторами, контролируя уровень топлива в баках.

— Они очень беспокоятся о том, как соблюдается график, правда? — рассуждал Ахмед. Он продолжал обход, надеясь, что один из огоньков на контрольной панели погаснет. Ахмед и второй часовой остановились и посмотрели на металлический цилиндр, который так интересовал Фромма и Госна.

— Как ты думаешь, что это такое?

— Что-то необыкновенное, — ответил Ахмед. — Посмотри только, как они держат все в секрете.

— Думаю, это часть атомной бомбы.

Ахмед повернулся к своему напарнику.

— Почему ты так считаешь?

— Один из операторов сказал, что это не может быть ничем другим.

— Вот будет подарочек нашим израильским друзьям!

— После того как за эти годы погибло столько арабов — по вине израильтян, американцев, всех остальных… да, это был бы подарок что надо. — Охранники продолжали ходить между застывшими станками. — Интересно, почему они так торопятся?

— Какая разница почему, они хотят поскорее закончить работу. — Ахмед снова остановился, глядя на металлические и пластмассовые детали, разложенные на сборочном столе. Атомная бомба? — спросил он себя. Но некоторые детали выглядели как… как соломинки для лимонада, длинные и тонкие, связанные в пучки и слегка изогнутые… Соломинки для питья лимонада — в атомной бомбе? Это невозможно. Ведь атомная бомба должна походить на… на что? Ахмед признался себе, что не имеет об этом ни малейшего представления. Он мог читать Коран, газеты, инструкции по уходу за оружием. Не его вина, что у него не было возможности стать образованным человеком подобно Госну, которого Ахмед уважал и которому он завидовал. Какая это прекрасная штука, образование. Если бы его отец не был крестьянином, выселенным со своей земли и ставшим мелким торговцем, а кем-то более значительным, способным скопить немного денег…