Урсула Познански - Игра 14.0

Отец на долю мгновения едва не утратил контроль над собой. Бастиан видел, сколько сил ему потребовалось, чтобы сдержаться.

— Вы же не думаете, что я соглашусь на что-то подобное? Вы немедленно отодвигаете в сторону решетку и выпускаете на свободу моего настоящего сына, и тогда концовка этого спектакля, которая состоится уже в суде, быть может, окажется для вас не такой уж трагичной.

Пауль вздохнул, но ничуть не встревожился.

— Концовка спектакля в суде? И какое обвинение будет предъявлено?

— Разумеется, похищение с целью шантажа. И прекратите наконец говорить мне «ты»!

— Н-да, боюсь, из этого ничего не получится. — С сокрушенным видом Пауль развел руками. — Ведь я не причинил Бастиану ни малейшего вреда. Наоборот, я защищал его от целой оравы суеверных молодых людей, которые хотели его убить.

— Ты упрятал его в эту яму! — Теперь уже и отец перешел на «ты». Он закусил губу.

— Неа. Это тоже сделали другие. Они были так напуганы! Тебе стоило это увидеть. Их преследовало проклятие, которого не существует в природе — если только не поискать его здесь, — Пауль постучал пальцем по лбу.

На секунду Бастиану показалось, что одной только злобы, охватившей его, достаточно, чтобы отшвырнуть решетку. Пауль манипулировал ими, манипулировал целым отрядом! Вселил в них смертельный страх, позволил им наброситься друг на друга с ножами и мечами.

— Проклятие? — переспросил отец, наморщив нос. — Это же просто смешно.

— Смотря как к этому относиться. Есть одна очень любопытная историйка, которая много-много лет назад якобы приключилась в здешних стенах. — Пауль выпрямился. — Я вообще-то в эти проклятия, пророчества и прочий хлам не верю, но два года назад случайно отыскал вход в это подземелье. Тогда я даже задумался, что, может быть, в той легенде и в самом деле что-то есть. — Он стремительно шагнул в сторону профессора Штеффенберга, который — не заметить это было невозможно — напряг всю силу воли, чтобы не отшатнуться. — У меня возникло ощущение, словно эти старые кости взывают ко мне. Поначалу я надеялся, что, может быть, здесь спрятан какой-нибудь клад, что-либо ценное. Напрасно. Однако стоило мне чуть-чуть порыться в библиотеке, и я отыскал легенду, рассказывавшую об этом замке. В этом и впрямь есть что-то мистическое — читать историю жизни людей, чьи останки я обнаружил.

— Послушайте, может, уже перестанете бредить? Уберите решетку! — Теперь Максимилиан Штеффенберг говорил тоном человека, который привык, что его указания немедленно выполняются. Однако Пауль нисколько не смутился.

— Это история двух братьев, — продолжал он. — Богатого и бедного. В минуту своей смерти бедняк проклинает богача и землю, которой тот владеет. Эту землю. Кто ступит сюда, на того падет проклятие, и ему уже никогда не удастся покинуть этот лес. Он должен будет претерпеть множество бед, и, по всей видимости, его ждет смерть. Он спасется, только убив богатого брата. Или того, кто его символизирует. — Пауль задумчиво рассматривал свои ногти. — Когда люди томятся в склепе, полном скелетов, от подобных жутких историй им действительно становится страшно.

Отец выгнул бровь.

— Значит, вы подговорили остальных убить Бастиана?

— Нет, что ты! Достаточно было привести их сюда вместе с парочкой людей, которые обладают такой буйной фантазией, что она время от времени устраивает им злые шутки. Среди тех, кто увлекается Средневековьем, таких много. А потом надо лишь, чтобы проклятие начало сбываться — точно по пунктам, один за другим. Стоит только чуть-чуть подсказать, и люди сами сделают нужные выводы.

Бастиан больше не мог молчать.

— Ты, задница! — прокричал он. — Мы все могли здесь подохнуть! Ты разве не видел, как чертовски плохо было Арно? Или тебе всё равно?

Огорченный взгляд.

— Конечно нет. Послушай, я всю дорогу нес Арно по лесу и заботился о нем, старался, чтобы ему было хорошо. Но из-за одного несчастного случая я не мог отказаться от своего плана. Я целый год готовился к этому выезду.

Внутри Бастиана что-то буквально заклокотало так, что ему стало страшно: казалось, сердце в любую секунду разорвется.

— Значит, готовился? Например, сочинял стишки и писал их на кусках коры?

Пауль покачал головой.

— Это Ларс. Он поэт и в таких делах разбирается гораздо лучше меня. Мы оставили кору на всю зиму лежать под снегом, в грязи, чтобы она выглядела так, словно стихи написали много веков назад. — Ларс с Паулем синхронно кивнули в знак согласия. — Ларсу я полностью доверяю — мы воспитывались в одной приемной семье.

Бастиан краем глаза поглядывал на отца, но тот молчал, лишь иногда покачивая головой. Если бы всё не было так абсурдно, Бастиан принял бы подергивание уголков его рта за улыбку.

— А что случилось с Штайнхеном? Почему у него выступила сыпь?

В глазах Пауля проскользнула гордость.

— Борщевик. Удивительное растение. Растет практически всюду, и очень высокое. Оно ядовито, вызывает сильное раздражение кожи, особенно при ярком солнечном свете. Я высадил его, когда приезжал сюда в прошлом году, а Карина, умница, привела всю группу прямо на мою грядку.

— А Арно завела в западню, в волчью яму.

Лицо Пауля выражало искреннее сожаление.

— Я не хотел, чтобы он так тяжело поранился. Достаточно было порезать лодыжку, на большее я даже не рассчитывал. Главное, чтобы нельзя было покинуть это место, ты же понимаешь? Иначе бы никто в проклятие не поверил, и Доро не сумела бы никого убедить.

— Значит, Доро с тобой заодно!

Пауль вытаращил глаза.

— Доро? Да никогда в жизни! Она верит в это проклятие всеми фибрами души. Только поэтому ей удалось всех убедить. С Доро получилось как с борщевиком. Я рассказал ей эту легенду в прошлом году, и то, что упало ей в сердце, принесло такие удивительные плоды!

— Значит, — профессор Штеффенберг говорил угрожающе тихо, — ты внушил этой толпе идиотов, что они непременно умрут, если не прикончат Бастиана.

Пауль, помедлив, кивнул.

— Под словами об идиотах не подпишусь, но, в принципе, всё так и было.

— Но ты его защищал?

— Конечно. Иначе бы всё вышло из-под контроля. Пару раз ситуация была совсем на грани.

Ну разумеется. Бастиан уже не владел собой.

— Да, если бы Георг перерезал мне глотку, план бы и впрямь рухнул! Ну ты и засранец!

Улыбка на лице Пауля слегка угасла.

— Ты прав, там действительно оказалось чертовски рискованно. Но я не верю, что Георг в самом деле сумел бы такое осуществить. — Он кивнул Бастиану. — Конечно, я тебя понимаю. Я сам перепугался.

Перепугался он. Если выберусь из этой ямы, сверну тебе шею.

Бастиан снова подергал решетку у себя над головой; от злобы он буквально кипел. Почему его противный папаша ни разу не вспылил? Почему он не прихватил с собой никакого оружия? Хоть бы шприц взял с нейротоксином! [39] Яд, специфически действующий на нервную систему. Нет же, он просто стоял тут с каменным лицом.