Брижит Обер - Железная Роза

— А кто был тот человек, который пытался убить нас тогда в нашем доме?

— Фил, мой сообщник. Я, как дурак, позволял Максу, другому моему сообщнику, крутить мной, как он хотел. Господи, мне это все кажется таким далеким…

— А ограбление в Брюсселе — это ваше дело, да?

— Да. Я женился на шпионке, ты вышла замуж за грабителя…

— А ты мне до сих пор еще не сделал предложение.

Я повернул голову и взглянул на Марту, которая старательно занималась повязкой.

— Не думаю, что я могу стать идеальным кандидатом в мужья. И потом, что будут делать наши детишки, когда я буду отбывать срок в тюрьме, а ты гоняться за военными преступниками?

Марта улыбнулась и аккуратно закрепила повязку на плече лейкопластырем.

— Ну вот и все. Жорж, а почему бы нам не взять и не уехать? Пока не поздно. Махнуть рукой на всю эту историю. Мне все равно, кто ты. Уедем на юг, пока полиция не вышла на твой след. Зильберман мертв, Грубер мертв, да и «Железной Розе», чтобы выйти на тебя, понадобится много времени. Давай уедем вдвоем.

— А я думал, ты посвятила свою жизнь делу бригад.

— Теперь я свою жизнь посвящаю тебе. Похоже, у меня пропало желание жить всю жизнь в мстительной злобе. Думаю, мне нужно плюнуть на прошлое.

— Но я не могу позволить этим сволочам спокойно осуществлять свои планы, не могу.

— И что ты собираешься делать?

— Найти этот список и опубликовать. Я хочу уничтожить их.

Марта вздохнула:

— Жорж! Невозможно найти этот проклятый список. Грегор умер и унес с собой свою тайну. Ты только погубишь себя. Себя… и меня.

Я понимал, что Марта права. Понимал, что совершенно бессмысленно сражаться с призраками. Если бы только не эта горечь, отзывавшаяся болью в голове. Не потребность в уверенности. Как я понимал людей из бригад, которые в течение пятидесяти лет продолжали дело тайного мщения! Я вспомнил свою мать, вспомнил эту опустившуюся шлюху с садистскими наклонностями, которая была моей матерью, но ведь когда-то она, наверное, была юной студенткой в весеннем платье. Нет, я не мог так просто бросить это.

Пронзительная боль, к которой я уже привык, начала стучать мне в виски.

— Что с тобой?

— Ничего особенного, голова болит. Такое ощущение, будто сквозь череп пытается пройти сверло.

В комнате стояла серая полутьма. Хмурый, пасмурный день, как после сильного перепоя. В этой пустой комнате мы в нашей грязной одежде смахивали на потерпевших крушение в жизни, и матрац, на котором мы сидели, был похож на спасательный плотик.

— Интересно бы знать, к какому острову он нас вынесет…

— Каждый человек — свой собственный необитаемый остров, разве не так? — вставая, бросила Марта.

Она сняла свое слишком нарядное платье и надела мои запасные джинсы и свитер. Джинсы оказались ей велики, и она подпоясала их ремнем. Я тоже поднялся, содрал грязную рубашку, натянул чистую водолазку, протер лицо смоченной в воде ватой. Марта права. Невозможно вечно прятаться здесь, подобно крысам, боящимся света. Я застегнул ремень.

— Дай мне двадцать четыре часа. После этого уедем.

Она взглянула на меня:

— Ладно. С чего начнем?

— Вот с этого.

Я притянул ее к себе и поцеловал. Пусть день начнется с хорошего.

Было раннее утро. Запах мокрых листьев и влажной земли успокаивал, как прохладная рука, положенная на пылающий в горячке лоб. Шлепая по лужам, мы под дождем добежали до машины. Где-то лаяла собака. Лаю вторил звон коровьего ботала. Над трубами в деревне поднимался дым, наводя на мысль о чашке горячего кофе, толстенном бутерброде и свежей газете, принесенной почтальоном. А ведь я никогда не знал такой вот мирной и надежной жизни, в которой всякое твое действие является одновременно вчерашним, сегодняшним и завтрашним.

Я был еще слишком плох, чтобы вести машину, и за руль села Марта. По пути она рассказала, что к нам приходили мусора. Как раз в тот день, когда я позвонил. Комиссар Хольц, женевский коллега Маленуа, самолично явился и задал кучу коварных вопросов, однако все время оставался крайне учтив. Марта играла полную идиотку. Но за нашим домом, очевидно, установлено наблюдение. Так что о том, чтобы заехать туда и взять вещи, нечего и думать.

Я попросил Марту остановиться у первой встреченной телефонной будки и позвонил в агентство по торговле недвижимостью. У них уже было кое-что для меня, а также поручитель на месте, во Франции. Отлично. Мои нечестно заработанные деньги хотя бы принесут какую-то пользу.

После чтения сочинения Ланцманна у меня появились две гипотезы: либо Грегор хранил список при себе, и в таком случае, вероятней всего, он сгорел вместе с братом, либо успел передать его мне. Но если вторая гипотеза верна, куда я его сунул? Дом Марта прочесала частым гребнем несколько раз во время моего отсутствия и ничего не нашла. Остается банк. Мой банк. Тот, в котором я хранил свои маленькие секреты. Я зайти туда не мог, но Марта могла. В любом случае надо забрать все, что лежит там в сейфе. Я назвал ей номер сейфа и шифр. В девять двенадцать Марта затормозила на улице, соседствующей с банком, поцеловала меня и вышла. Я уже начал привыкать к ожиданию.

Пока Марта занималась банком, я зашел в телефонную кабинку и позвонил Чену. Через три минуты он отзвонил мне. Мой паспорт был готов. Я поблагодарил его, и, видимо, он почувствовал, что мы больше не увидимся, потому что пожелал мне удачи. Я в задумчивости повесил трубку. Итак, перевернута еще одна страница моей жизни. Послезавтра мы будем загорать на солнышке.

К машине я подошел одновременно с Мартой, ее сумка была так набита, что, казалось, вот-вот лопнет.

Марта села за руль.

— Там тоже полно легавых. Должно быть, у них есть твои приметы. Они разглядывают всех клиентов. К счастью, им неизвестен номер сейфа, который они должны держать под наблюдением. Я взяла все.

Я открыл сумочку. Пачки денег, мешочек с драгоценными камнями — одним словом, небольшое состояние в наличных, которое я держал на всякий случай и которое будет нам очень кстати. Уже для того, чтобы расплатиться с Ченом. Я отсчитал нужную сумму и положил ее в пластиковый пакет.

— Остановись у «Паласа».

«Палас» — старинный и старомодный кинотеатр, где теперь демонстрируют только порнофильмы.

Марта недоумевающе глянула на меня:

— Ты уверен, что сейчас подходящий момент?

Я улыбнулся:

— Я же говорил тебе, что я потрясающий парень.

Она мягко затормозила перед старым динозавром на мраморном фасаде, с которого свисали мокрые, полуотклеившиеся афиши. Марта выглянула:

— Ну посмотрим, какова программа… Ага, «Плотоядные кошечки». Поторопись, Жорж, сеанс без пятнадцати одиннадцать.

«Палас» открыт с десяти до полуночи и служит приютом множеству бродяг. Я сунул пакетик с деньгами в карман, где он присоединился к рулону скотча, с которым я не расстаюсь никогда. Для современного искателя приключений скотч то же, что для Христофора Колумба каравелла.