Жан-Марк Сувира - И унесет тебя ветер

Доктор управлялся с телом быстро и ловко, делая на ходу краткие пояснения. Он указал карандашом на руки, связанные за спиной капроновой веревкой. Как и две другие жертвы, женщина лежала совершенно голая, со следами изнасилования. При каждом повороте трупа из него исходили газы. Прокурорша, не в силах больше это выдержать, в полуобмороке подбежала к окну продышаться. Там же стояли трое полицейских почти в таком же состоянии. Мистраль с Кальдроном, оба тоже так себе, и судмедэксперт героически оставались рядом с трупом.

— На руках видны царапины — следы борьбы. Парень сил не жалел! Он был в ярости! Его бесили глаза и рот. В двух других случаях он глаза не трогал, втыкал осколки только в рот. Это, может быть, ниточка. Смотрите сами. Все, я закончил. С вами весело, но я скорей побегу, меня ждут сигара и очень-очень холодное пиво.

Уже раз двадцать Мистраль слышал от разных людей: «Ну и жара! И мухи — просто кошмар! Настоящее пекло! И воняет жутко! Нельзя ли пойти проветриться?» В очередной раз услыхав нечто подобное, он прервал разговор с Кальдроном, раздраженно обернулся, повысил голос и сурово, чуть не в бешенстве обратился ко всем присутствующим:

— Да, жарко. Да, мухи. Да, воняет. Я знаю. Напоминаю: здесь произошло убийство. Было бы странно, если бы этого всего не было. Теперь кому это неприятно, кому здесь нечего делать, пусть линяет отсюда поскорей! А кто остается — заткнул пасть! Всем ясно?

В квартире сразу стало тихо, кое-кто потихоньку ушел. Только что приехавшая похоронная команда держалась в сторонке и молча ждала своей очереди. Пот лил с них градом. Высокий мужчина держал в руках черный пластиковый мешок на молнии для упаковки тела. Мистраль кивком дал им зеленый свет. Кальдрон подписал документ, протянутый одним из похоронщиков, и тело Лоры Димитровой отправилось в ИСМ.

Поскольку на месте убийства осталась только сыскная бригада, тут же устроили совещание с участием Мистраля и Кальдрона. Полицейский, проводивший опрос соседей, взял слово первым:

— В этом доме она жила лет пять. Сейчас почти никого нет дома, а с кем удалось пообщаться, отзываются о ней как о женщине приятной, любезной, скромной. Со всеми жильцами у нее хорошие отношения. Соседа напротив, Леонса Лежандра, дома нет, надо будет к нему еще раз наведаться. О нем сейчас шла речь на лестнице: он, говорят, все время торчит у окна или выглядывает в дверь: смотрит, кто вошел, кто ушел — в доме все про это знают.

— О профессии убитой что-нибудь выяснили?

— Только то, что журналистка.

— Ее удостоверение прессы мы нашли в сумочке, но там не сказано, где она работает.

— Может, есть платежные карточки или еще какие-то служебные штучки, где указан работодатель?

— Обыск в квартире еще не закончен.

— А чего в квартире на первый взгляд не хватает? — Белый как полотно, Мистраль, задал этот вопрос, прислонившись к стенке гостиной, и широким жестом обвел комнату.

— На письменном столе стоит только принтер. Я думаю, пропали ноутбук, внешний жесткий диск и минимум два мобильных телефона. Может быть, еще флешки. — Жозе Фариа показал удлинитель, из которого торчали ни к чему не подключенные шнуры.

— Жозе, узнайте номера ее мобильных. А еще?

— В спальне все перевернуто, но сказать, пропало ли что-нибудь, пока нельзя, — ответила Ингрид Сент-Роз.

— Если это все, поехали. Жозе, Ингрид и Себастьен, обойдете еще раз квартиру. Уходя, заприте и опечатайте дверь.

Мистраль обменялся еще несколькими словами с прокуроршей и решил пешком пойти на набережную Орфевр. Он был полностью опустошен, но не хотел в этом признаваться. Ему нужно было пройтись. На окрестных улицах сотни туристов сидели в кафе на открытых верандах или на ходу ели мороженое. Эта летняя отпускная атмосфера не гармонировала с тремя убийствами, которыми занимался теперь Мистраль. Он и сам передохнул несколько минут, присев в зале с кондиционером в кафе на улице Сент-Андре-дез-Ар и заказав кофе глясе. До работы ему было всего минут десять, и от пешей прогулки, несмотря на стойкую жару, стало полегче.

Мистраль посмотрел на настенные часы в своем кабинете. Восемь вечера. Он не заметил, как пролетело время. Людовик поспешил позвонить жене, через силу постарался говорить как можно веселее, а на прощание повторил: «Да-да, я прекрасно себя чувствую, только к ужину меня не жди, у нас очень сложное дело».

В кабинет ворвались Кальдрон и трое полицейских, остававшихся на квартире Лоры Димитровой.

— Вы все четверо пылаете, как факелы. Есть что-то новенькое?

— Начнем с простого, — ответил Кальдрон. — Ингрид, Роксана, вам слово.

Девушки переглянулись, и Роксана заговорила:

— Во-первых, профессия Лоры Димитровой. Она действительно была журналисткой, но работала как фрилансер. Продавала сюжеты разным газетам и телеканалам. Мы нашли счета из нескольких СМИ с названиями ее репортажей.

— Какими сюжетами занималась?

Настала очередь Ингрид.

— Мы успели наскоро посмотреть, и главным образом в ее сюжетах фигурировал раздел «Общество»: бомжи, пригородные банды, офшоры, коррупция и тому подобное. Но мы не знаем подробностей ее расследований, а поскольку в комнате все вверх дном, мы все бумаги, которые так или иначе касаются ее работы, забрали не глядя. Набили две большие сумки. В этой куче обязательно найдутся еще бухгалтерские документы. По ним мы узнаем, на какие СМИ она работала раньше и на какие темы у нее есть контракты сейчас.

— Но это еще не все — то ли еще будет. Твой ход, Жозе. — Кальдрон даже понизил голос.

Мистраль переводил взгляд с одного лица на другое — все полицейские были серьезны и напряжены.

— Вот. — Жозе Фариа достал из кармана черную коробочку и положил на стол Мистраля.

— Это диктофон, я знаю. Да?

— Диктофон Лоры Димитровой. Он лежал сверху на книге в библиотеке у двери — такая большая черная книга, а сам он маленький и тоже черный, так что сразу не заметишь. Он был в метре от тела.

В кабинете — тяжелое молчание. Мистраль ждал продолжения.

— Собственно, это цифровой диктофон с голосовым управлением. Когда в помещении молчат, он засыпает, когда говорят — включается. Суперсовременная штука, со сверхчувствительным микрофоном, на двадцать часов записи очень высокого качества.

Мистраль достал из холодильника газировку. Сам он, Фариа и Сент-Роз открыли колу, Кальдрон — перье. Полицейские пили воду медленно, молча. Через пару минут Фариа продолжил демонстрацию:

— На всякий случай я с ним поигрался. Стереть ничего не мог, я эту технику знаю очень хорошо, сам пользуюсь, чтобы слушать музыку. Послушал конец последнего файла, там непонятный шум. Я понял, что это мы включили запись. Впрочем, вас там очень ясно слышно, когда вы отсылали народ из квартиры. Ну вот, я стал слушать дальше и попал сюда.