Олег Гайдук - Фактор Z

— А что, — спросила маман, единственная, кто прочитал «Ромитаж». — Решил пересмотреть взгляды на зомби?

— Да вот. Проснулся как-то и думаю — надо в жизни что-то менять!

Потом меня с охраной не пустили в клуб. Потом — в музей.

Помню, когда только появились первые таблички «С зомби вход воспрещен!», я сильно иронизировал, клялся, что напишу книгу на эту тему, и даже не заметил, как написал. В общем, мои отношения с зомби сложились сами, не прибегая к участию самих зомби. Больше всего меня веселило то, что табличек с запретом на мертвечину с каждой ночью становилось больше, а вот ходячих умрунов на улице как не было, так и нет по сей день. Только я вот мыкаюсь по дворам, да ещё пара человек в компании бледных друзей. Прошло три года с того светлого мига, как меня посетила задумка «Ромитажа», а восставших «слуг народа» не наблюдается. Кажется, даже в крупных столицах они оставались достопримечательностью.

Моя достопримечательность меня дичайше бесила. Мало того, что Флёр своим видом напоминал обо всех критических отзывах на любимый-единственный роман, так ещё и тормозил несказанно.

Нет, я не провоцировал людей «Ромитажью»! Но так соблазнительно было написать кошмар наяву, где загадочное событие реальности оборачивается кровавым месивом! Зомби — вот они! Реальность, как раньше реальностью стали компьютеры! Но легенда о восстании машин вышла когда-то неожиданным предположением, который подхватили с одобрением и малой долей страха. А в сотый раз переигранный сценарий зомби-апокалипсиса сыграл с автором злую шутку. Потому что одно дело — абстрактные мертвецы без роду и племени, человекоподобные твари, которых можно (и даже нужно) убивать в любых количествах, и совсем другое — чья-то недоусопшая родня.

Так вот публике отчего-то не понравился именно мой роман.

Мол, столько цинизма, столько цинизма…

А я как считал, так и считаю: зомби, они же словно дикие животные в доме. Могут десять лет вести себя примернейшим образом, а потом завалить всю семью и соседей по причине, понятной только им. За все три года, что длится наш вялый зомби-апокалипсис, правда, ни одного случая нападения (кроме охранных дел) не было. Но ведь три года — и не срок вовсе.

В гостинице Флёр искусно маскировался под манекен. А ночью — в машине, когда мы ехали с очередной неудавшейся встречи, он светился лучше любого фонаря. Тогда я перепугался, что моего мёртвого соратника накачали ураном.

Единственный раз, когда я не выдержал и выбрался на прогулку по родному городку в компании с мертвяком — раннее утро последнего дня. Мы шли по площади в компании со стаканом кофе из автомата (нормальный кофе в кружках, что подают в кофетериях, с такой охраной был под запретом) и тучей настырных голубей. С ними у нас сложилось мирно: пернатые игнорировали Флёра, Флёр игнорировал пернатых.

Навстречу шли молодые курсанты военной академии в зеленых костюмах с красными нашивками. Девушки и юноши смеялись — обменивались короткими фразами, и мне подумалось, как бы их обогнуть. С другой стороны, подумал я, военные — люди обученные, смогут, наверное, мёртвую неадекватную охрану от живой и адекватной отличить. Сами как-нибудь объедут.

Но тут один из них — самый высокий — увидел Флёра.

— Дени! — лицо курсанта вытянулось, утренняя весёлость слетела. — Глядите, это же Дени!

Одна из девушек подбежала к нам с умруном, и произошло то, чего я боялся — мертвец активизировался, он встал между мной и юной леди. В белых руках мелькнул шокер. Сейчас завалит, подумал я.

— Анни, стой, стой! — кричали ей. Среди курсантов началось непонятное движение, словно они растеряли все навыки работы в группе и не знали, что делать. У девушек на глазах блеснули слезы.

— Сэр, выключите чип! — просили они дрожащими голосами. — Пожалуйста, выключите чип, нам не дали попрощаться!

Неверной рукой я достал телефон и с трудом набрал номер агентства. Попросил десять минут. Когда диод на чёрной пластинке угас, воинственный огонёк в глазах зомби тоже потух. Флёр снова превратился в обесточенное тело, голова опустилась, плечи поникли. Плачущие девушки и опечаленные молодые люди подошли к Флёру, скучились вокруг него. Я стоял чуть в стороне и видел, как они обнимали мертвеца, хлопали по плечам, девчонки гладили тёмные волосы, вставали на носки и целовали глаза.

Я отчего-то всё ждал чуда. Казалось, ещё немного и белёсые глаза сфокусируются на знакомых лицах. Может быть, он поднимет руку, погладит светлые волосы Анни, назовет кого-то по имени. Оживёт.

Но они оказались бессильны разбудить зомби. Анни долго плакала на холодном плече, пока её не оттащили молодые люди. Через какое-то время курсанты продолжили путь. Они больше не смеялись и не говорили, только оглядывались на нас время от времени.

В агентстве, к сожалению, никто не посмел спросить меня, зачем понадобились эти десять минут. Даже весёлый инструктор.

И уже в поезде, ближе к дому, я отчётливо понял, что в «Ромитаж» писал совершенно не о том.

За окном сгущались сумерки, и сквозь запотевшее от натопленного дома стекло уже ничего не было видно. Неровный огонь свечи отскакивал от кристалликов воды. Карлос подошел к окну и попытался протереть стекло рукавом, но за рукой расплывались мутные разводы. Парень улыбнулся. Дверь открылась, и в комнату с тарелками впорхнула Мария.

— Погаси свечу, Карлос, уже поздно.

— Ты не представляешь, как мне надоело ужинать в темноте.

Он задул пламя и сел за стол.

— Охотно верю, братишка. Не время капризничать, сам знаешь, — расчесывая в наступившем сумраке волосы, откликнулась Мария. — Дон Мигель прислал письмо. Он приедет совсем скоро, может, останется здесь подольше.

— Прекрасно, — ощетинился Карлос, — будет чем время занять.

— Пожалуйста, веди себя с ним прилично, ладно? Он хороший учитель, и я совсем не хочу ссориться с ним из-за тебя.

— О да, для него ты тоже прекрасная ученица.

— Карлос!

Пока Карлос расправлялся с куском пирога с капустой, его старшая сестра рассказывала о последних городских толках. На скотобойне убили какую-то бесноватую свинью, которая разломала изгородь и металась по двору целую ночь, а двоих стражников, оплошавших на прошлой неделе, повесили.

— Все же повесили? Кто ж знал, что Луис окажется таким сообразительным, — усмехнулся Карлос.

— Не смейся, твой дружок мог уйти из города гораздо раньше и не подставлять бедных ребят. Один из них был сыном тети Долорес, между прочим.

— Сочувствую ей. Но, сама прекрасно знаешь, Луис был под наблюдением все это время. Попробуй он уйти, его бы схватили у ворот.

— Хорошо, что арест Луиса никак не коснулся нас. Ты же все время с ним таскался, могли и тебя задержать, — темные глаза Марии беспокойно сверкали в темноте.