Джон Тренейл - Шпионы «Маджонга»

— Я все еще не понимаю, к чему вы клоните.

— Ну как же! Почему акции учредителей занимают особое место? Что отличает их от простых акций, делает их такими ценными?

— Ну, мне кажется… потому что все они сосредоточены в руках одной семьи, точнее, семейства Юнг из Гонконга. Вы это имели в виду?

— Отчасти. Но вы продолжайте, пожалуйста.

Чжао закусил губу и задумался.

— А также… да, также и потому, что эти акции на сегодняшний день стоят от трех до четырех миллионов фунтов стерлингов каждая и их обладатели имеют право решающего голоса, если возникнет вопрос о прекращении деятельности Корпорации. Обладатели этих акций в любой момент могут принять решение о закрытии банка. Я полагаю, именно это вы имели в виду, говоря об особом статусе акций?

— Вот именно! И в-третьих, эти драгоценные акции нельзя заложить, обменять или продать без выработки специального инструмента передачи и без согласия магистрата Гонконга. Я прав?

— Да. Похоже, все так.

— И в Учредительном договоре по некой очень веской причине предусмотрено, что сертификаты на владение акциями выпускаются на предъявителя. Это довольно необычное условие. Другими словами, обладать сертификатами — все равно что обладать самими акциями. Кредитор, получивший в залог эти сертификаты, практически становится обладателем акций.

— Да, это так. Очевидно, никто из обладателей акций учредителей ни при каких обстоятельствах не передаст свои сертификаты в качестве залога.

— И наоборот, не обладая сертификатами, вы имеете очень мало прав на эти акции. Если кто-то решит завладеть своим залогом, он столкнется с определенными проблемами.

— Верно. Но на такое не пойдет ни один кредитор, поскольку при передаче в залог акций необходимы особенно строгие формальности. В случае с Корпорацией необходим документ, подписанный и удостоверенный магистратом.

Крабиков кивнул, оставшись как будто довольным:

— Есть три очень весомые причины рассматривать эти акции как нечто особенное, и я не понимаю, почему вы не видите, что это так. Кто владеет акциями учредителей, мистер Чжао?

— Как я уже говорил, Юнги.

— Да, но кто конкретно из Юнгов?

— Я не знаю, и никто не знает. Вероятно, кроме их адвокатов.

Крабиков взглянул на Казина, стоящего у камина, и двое русских рассмеялись.

— Мы знаем, — сказал Казин.

Чжао подался вперед, на самый край кресла, больше не пытаясь казаться невозмутимым. Мгновенно переменившись, как по волшебству, он нарушил выбранную им линию поведения, но в Гонконге владение такой информацией означало деньги и власть.

— Вы знаете?!

— Да, мы знаем, — повторил Крабиков. — Двадцать акций принадлежат Саймону Юнгу, главе фирмы «Дьюкэнон Юнг». Еще десять теперь у его отца Томаса. Двадцать других отданы под залог имущества Дэвида — покойного брата Томаса. Таким образом, эти двое, Томас и Саймон, теоретически обладают правами, распределенными только между ними, и могут завтра же ликвидировать Корпорацию.

— О да, поскольку по Договору решение о ликвидации могут принять только держатели акций учредителей.

— Да. Простым голосованием. И это — реальность, ибо тот, в чьих руках сосредоточены акции учредителей, контролирует деятельность Корпорации. И, разумеется, если он обладает сертификатами на владение акциями, то он владеет и самими акциями.

— Откуда вы знаете об этом? — Голос Чжао дрожал. Теперь он поспешил ретироваться, так как чувствовал, что позволил взять над собой верх и что в глазах этих презренных иностранцев он, как говорят китайцы, потерял лицо.

— Мы, мистер Чжао, кроме всего прочего, собираем информацию. Собираем сведения подобного рода, тщательно выверяем их. На нас работают люди — иногда за деньги, иногда под нажимом. — Крабиков улыбнулся при слове «нажим» и сделал паузу, словно наслаждаясь его звучанием. — А иногда нам помогают по чисто идеологическим соображениям. Причем люди самые разные: банкиры, адвокаты, клерки, занимающиеся бумажной рутиной в высоких кабинетах. Вам надлежит знать, что наша информация надежна.

Чжао с недоверием покачал головой. Он колебался, но всей душой желал, чтобы его убедили.

— Даже если вы и правы, вам никогда не удастся прибрать эти акции к рукам. Никогда. Невообразимо, чтобы эти акции могли быть переданы кому-то вне семьи Юнг. К тому же сертификаты находятся в сейфах Корпорации под неусыпной охраной.

Крабиков поднял руки:

— О, пожалуйста, не утруждайте себя рассмотрением этой стороны вопроса, мистер Чжао. Здесь мы сами можем уладить дело. С вами мы хотели бы обсудить следующий вариант: а что, если в один прекрасный день мы станем обладателями акций? Нам потребуется новый исполнительный директор Корпорации. И тут мы опять возвращаемся к тому, с чего начали нашу беседу: не заинтересованы ли вы в этом предложении?

Чжао в задумчивости откинулся назад. Его быстрый ум просчитывал варианты, анализируя и отвергая один за другим. Наконец он принял решение и расслабился.

— Как шаг в карьере это может представлять для меня определенный интерес.

— И, конечно, тогда вы сможете отдать долг вашему самому крупному кредитору, то есть Корпорации. Я уже не говорю о КГБ, который, как вам отныне известно, скупил значительную часть ваших коммерческих долгов.

Наступила длинная пауза.

— А цена? — спросил наконец Чжао.

— Цена очень невысокая. Вы будете выполнять наши инструкции.

В комнате снова воцарилось молчание.

— Какие ваши инструкции? Можно точнее?

Казин и Крабиков снова обменялись взглядами.

— Мы собираемся затребовать уплаты всех крупных долгов Корпорации, — сказал Крабиков, — а затем прекратить выдачу кредитов торговцам Гонконга. Навсегда.

Бесстрастное лицо Чжао вдруг как-то сморщилось.

— Что?..

— Думаю, вы не ослышались, мистер Чжао, — сказал Крабиков.

— Вы собираетесь потребовать возврата… всех долгов?

— Да, а тех, по которым платежи не будут произведены немедленно, лишить права пользования. Ну, а потом, возможно, прикрыть и саму Корпорацию. То есть там будет видно… Настоятельно прошу учесть, что ваши позиции будут защищены, если это произойдет.

— Но… но тогда вряд ли устоит хоть один «красный»!

— Да, ни одна мелкая или средняя фирма не сможет надеяться на выживание. Некоторые крупные фирмы, возможно, и устоят, ибо мы не можем утверждать это с определенностью. Но что касается «Дьюкэнон Юнг», то она обречена. Но наша стратегия предельно ясна: не давать отсрочек по платежам и не предоставлять больше кредитов. Наши расчеты наглядно демонстрируют последствия этой политики второго крупнейшего банка Азии для финансовой жизни Гонконга. Как финансовый центр Гонконг полностью утратит свое значение. Корпорация окажется владельцем примерно двадцати процентов всех земель, ныне принадлежащих трем объединениям. И тогда, — Крабиков обнажил зубы в ухмылке, — Бэйцзин может занимать свой Гонконг. Мы будем только приветствовать его приход туда!