Джонатан Нэсоу - Двадцать семь костей

Дон рассказала, как Пандер бросился на японца. Потом описала, как Пандера ударили по голове, и она не видела, чтобы он потом шевелился. Джулиан закусил губу, склонил голову над блокнотом и стал яростно записывать, его рука выдавала все эмоции, которые он не позволял себе проявить, — кончик его короткой серебряной ручки непрерывно дергался.

— Когда леди и старый мужчина ушли, — продолжала Дон, — мистер Апгард приказал мне бежать. Потом был большой взрыв, и только нам удалось выбраться. Потом мистер Апгард сказал, что ему нужно взорвать туннель, чтобы они не смогли вылезти. Он дал мне фонарик и велел спрятаться за деревом слоновьи уши, потом был еще один сильный взрыв, мы побежали к машине, и он отвез меня домой. Но мы добирались очень долго, потому что мистер Апгард все время засыпал на ходу.

Когда Джулиан выходил из хижины, у него было пять исписанных листов бумаги и два листа с вопросами. Был ли Апгард замешан в этом деле? Кто он — заложник или преступник, вдруг изменивший свои планы? Что стало причиной взрыва? Но самый главный вопрос заключался в том, где находилась пещера. Где-то на севере — это все, что он смог выяснить у Дон.

Однако Сент-Люк был небольшим островом, а участок, на котором росли джунгли, — еще меньше. Так или иначе, каждый дюйм этих земель обследован, и кто-то должен знать о такой большой пещере.

Джулиан стал составлять в голове список: коренные жители острова, геологи, садоводы, старый мистер Уикер из Исторического общества. Нужно кое-кого разбудить. Работа предстояла не из легких. Девочка не видела, чтобы Пандер шевелился, но она не могла сказать точно, был ли он мертв. И Джулиан лучше, чем кто бы то ни было, знал, какой прочный череп у его друга. Если ему придется по очереди разбудить всех людей на острове до тех пор, пока он не найдет того, кто отведет его к пещере, тогда…

— Шеф Коффи?

Он повернулся и увидел женщину, которую не знал. Для него это было довольно странно, особенно если учесть, что еще не наступил туристический сезон.

— Да?

— Я знаю, где находится пещера.

«Я попадал и в худшие ситуации», — говорил себе Пандер. Другое дело, верил ли он в это. Но похоже, в рюкзаках, оставленных Эппами, было достаточно еды и воды, а также флакон дарвосета от головной боли и много батареек, чтобы фонарик не погас до тех пор, пока он не выберется на свежий воздух.

Воздух… это может создать некоторые проблемы. Если быть точнее, то не воздух, а кислород. Насколько Пандер мог судить, выход из зала был запечатан. Он подумал о тех девяти горняках из Пенсильвании, которые оказались под обвалом прошлым летом, — они ведь как-то выжили. Ну конечно, там была вентиляционная шахта.

Забудь о горняках. Неудачный пример. Он находился один в пещере шириной в десять шагов и длиной в пятнадцать, с потолком высотой в десять — двенадцать футов. На сколько ему хватит кислорода?

«Если честно, то я без понятия», — вынужден был он констатировать. Он знал, что нужно лечь на землю и беречь силы, или так нужно поступать во время пожара? Температура возрастает, но углекислый газ тяжелее или легче кислорода? И могут ли они смешиваться? Опять же без понятия. Он был уверен только в одном — нужно было беречь силы.

«По счастливой случайности я имею врожденную способность и отличную практику по части сохранения энергии», — думал Пандер, слегка окосевший после дарвосета. Он снял дождевик и стал раскладывать одежду, которая была в рюкзаке, чтобы сделать мягкий матрац. Он повторил себе еще раз, что нельзя засыпать после контузии. Потом он вспомнил, что видел свернутый в трубочку, отпечатанный на машинке манускрипт в рюкзаке с женской одеждой, достал его и развернул.

«Они познакомились в университете С. — С этих слов начиналась рукопись. — Он был ее профессором, и, хотя между ними было почти двадцать пять лет разницы, это была любовь с первого взгляда…»

Доусон подслушивала. Бесстыдно и без оправданий она прижалась к стене домика Холли и услышала через перегородку все, что было сказано о судьбе Пандера. Она морщилась, зажимала кулаком рот, чтобы не закричать, когда услышала, что Пандера ударили по голове и он потерял сознание. Дальнейшее было уже как в тумане.

Но когда Дон упомянула о том, что пряталась за деревом слоновьи уши, это привлекло внимание Доусон. Колье, сплетенные из красновато-коричневых семян и причудливо изогнутых семенных коробочек, давших дереву такое название, продавались лучше всего.

На острове было несколько деревьев слоновьи уши, но Доусон знала лишь то, что находилось рядом с пещерой, которую она обнаружила, когда прошлым летом взобралась на дерево в сумерках во время сухого сезона — в это время коробочки легче всего достать — и увидела, как тучи огромных летучих мышей сотнями, возможно, тысячами появляются из провала в земле всего в нескольких сотнях ярдов от нее, на вершине лесистого склона.

Доусон с трудом удержала себя от желания ворваться в хижину. Но годы изгнания научили ее осторожности. «Я скажу Холли, а уж она передаст им, — решила она. — Я напишу анонимную записку или сделаю анонимный телефонный звонок».

Но Холли не смогла бы привести их к пещере, так же, как и анонимный телефонный звонок Доусон. К тому же она заключила договор с каким-то Богом, Богоматерью и кем-то там еще, предлагая то единственное, что считала достаточно ценным, — свою свободу в обмен на то, что Пандер и Дон останутся живыми. Поэтому, если она все равно хочет выдать себя, какая разница, узнает ее Коффи или нет?

Она догнала Коффи, впервые за тридцать лет добровольно вступив в контакт с полицейским, и рассказала все, что ей было известно о дереве и о пещере.

Он наклонился, переходя в зону личного общения.

— Вы ведь Доусон, не так ли?

Она подняла глаза и задержала дыхание — неужели Пандер все рассказал ему?

— Да, сэр.

Одна секунда, другая. Доусон думала, что ее легкие разорвутся.

— А вы еще красивее, чем вас описывал Пандер.

Доусон думала, что ее сердце выпрыгнет из груди от облегчения, а вовсе не от комплимента. Хотя комплимент тоже доставил ей удовольствие — ведь он косвенно исходил от Пандера. «Он не должен погибнуть, — говорила она себе. — Это было бы так несправедливо!»

Но была ли справедлива жизнь к Роберту Фасснахту? Или к его вдове и детям, оставшимся без отца? Неужели это было ее расплатой? После всех лет терпения? В таком случае жизнь была настоящей сукой, как и божество, которому она молилась. Доусон решила снова стать мистерианкой. Гораздо меньше проблем.

Лежа на боку, с туалетной бумагой на затылке, которая стала отваливаться, Пандер успел дочитать рукопись до середины, прежде чем его глаза начали слипаться. «Я не могу спать, — сказал он себе, укладывая голову на руку. — И не буду. Просто отдохну. Нужно дать отдых глазам. Совсем немного».