Джозеф Файндер - Жесткая игра

Схватив стакан с вином, он выпил его залпом, словно это была газировка. Его кадык заходил туда-сюда.

— Ммм! Даже лучше, чем из пакета!

— Ну все, хватит, — сказал Хэнк Бодин. — Давай иди к своим дружкам-охотникам. Этот дом — частая собственность.

Гигант наклонился через стол, потянулся к тарелке Шерил и погрузил грязные пальцы прямо в картофельный гратен.

— О боже, — с отвращением произнесла Шерил.

— Это вроде пюре, да? — Он зачерпнул пальцами горку картофеля и отправил себе в рот. — Вкуснотища!

— Да где же, черт побери, управляющий? — не выдержала Шерил.

С противоположного конца стола раздался голос Райланса:

— Ну все, давай выметайся отсюда, будь другом. Это закрытое мероприятие, и, боюсь, ты тут лишний.

Охотник исподлобья посмотрел на Клайва, потом осклабился:

— Ты британец, что ли? Англичашка? — И опять потянулся к столу. Взяв блинчик с тарелки Барлоу, он продолжал: — Вы что, и блины на ужин едите? Я блины люблю!

Лицо Барлоу пошло пятнами. Губы кривились от гнева.

— Приведет кто-нибудь управляющего или нет? — крикнула Шерил.

Где-то в глубине коттеджа вновь хлопнула дверь, и в столовую вошел еще один мужчина. Этот был лет на десять моложе. Он тоже носил камуфляж, но у его рубашки были обрезаны рукава, обнажая бицепсы, покрытые татуировками. Его слишком маленькая для взрослого человека голова была выбрита с двух сторон, а на макушке торчал ежик светлых волос. Лицо широкое, невыразительное и маленькие усики щеточкой.

— Уэйн, — позвал первый, — ты не поверишь, как нам с тобой тут свезло!

Второй улыбнулся, показав мелкие зубы.

— Давай дуй сюда, шевели копытами. Тут такая вкусная жратва, закачаешься.

— Бо, будь так любезен, приведи сюда Пола Фечера, — сказала Шерил. — У нас тут гости, а принять их некому.

Кажется, она не поняла, что может означать странное отсутствие управляющего. Он ведь должен был слышать нашу перепалку с «охотником». И раз его здесь до сих пор нет, значит, случилось что-то очень, очень неприятное.

— Теперь и за оленем бегать не надо, — сказал тот, что с бородкой. — Все равно мне оленина не нравится.

Лампак быстро зашагал в сторону кухни.

— Эй, ты! — закричал ему вслед бородатый. Потом с ухмылкой повернулся к своему приятелю: — Сейчас наткнется на Верна, вот увидишь.

Бодин медленно встал из-за стола:

— Так. Довольно.

— Хэнк, не надо… — прошептал я.

Но тот уже медленно шел вдоль стола: большой, авторитетный мужчина, привыкший командовать.

Ламмис наклонился к Барлоу:

— Похоже, охотники напились и заблудились в лесу.

— Тут же заповедник, — так же тихо ответил Барлоу. — Здесь охотиться запрещено законом.

— Не думаю, что этим парням есть дело до закона, — сказал я.

Бодин остановился в двух шагах от черноволосого парня с бородкой: широко расставил ноги, упер руки в бока.

— Все, ребята, веселье кончилось. Выметайтесь отсюда.

Бородатый поднял голову от еды и рыкнул с набитым ртом:

— Да сядь ты!

— Если ты и твой дружок не уберетесь отсюда через минуту, мы позвоним в полицию, — сказал Бодин, мельком взглянув на нас. Он явно играл на публику.

Но черноволосый лишь поднял густую бровь.

— Поли-и-иция. — Он обернулся к товарищу. — С ума сойти! Ты слышал, Уэйн? Они позвонят в поли-и-и-цию!

Второй «охотник» заговорил неожиданно высоким голосом:

— Это вряд ли! — Его глаза так и стреляли по комнате.

Все затихли, испуганно и завороженно наблюдая за происходящим — словно смотрели фильм ужасов.

— Хэнк, спокойно, — сказал я.

Со стороны кухни донесся крик. Кричал мужчина.

Теперь на лицах моих коллег появились проблески понимания.

Бодин подошел к бородатому почти вплотную. Он делал то, что уже проделывал сотни раз: вторгался в личное пространство противника, стремясь подавить его своей массой вкупе с командирскими замашками.

— Дай-ка я кое-что тебе скажу, дружище, — начал Бодин. — Ты делаешь серьезную ошибку. А теперь я окажу тебе любезность и дам шанс убраться отсюда. Думаю, ты им воспользуешься. Я понятно выражаюсь?

Неожиданно «охотник» вытащил из кармана жилета что-то металлическое и блестящее: револьвер. Держа оружие за ствол, он ударил Бодина рукояткой по лицу. Издав дикий вопль, Бодин рухнул на колени. Из его сломанного носа текла кровь. Прижав одну руку к лицу, он выставил другую перед собой — защищаясь от возможных ударов.

Сидевших за столом охватила паника. Кто-то хотел кинуться Бодину на помощь, но не осмелился. Кто-то кричал. Второй «охотник», стриженый блондин, не сдвинулся с места. Он говорил по рации.

— А я понятно выражаюсь? — процедил бородатый и снова замахнулся револьвером. Это был, как я успел заметить, охотничий короткоствол, шестизарядный сорок четвертый «магнум». Я таким никогда не пользовался: не люблю охотиться с короткостволом.

Бородатый ударил револьвером по другой щеке. Фонтаном брызнула кровь.

Бодин снова страшно закричал и замахал руками в тщетной попытке защитить окровавленное лицо.

— Не надо, прошу вас, не надо, — хрипло повторял он.

Хотел бы я что-то сделать, но что? Напасть на бандита с ножом для стейка? Но их двое, и оба вооружены.

— Бак! — раздалось у входной двери.

Вошел третий мужчина, тоже одетый в камуфляж. Он был высок и худ, сальные волосы спадали до плеч.

— Хватит, Бак, — сказал вошедший. У него был гнусавый голос, но говорил он спокойно. — Без лишнего насилия.

Бородатый — значит, его звали Бак — убрал револьвер. Бодин повалился вперед, сплевывая кровь и жалобно всхлипывая.

Затем длинноволосый вытащил из висевшей на поясе кобуры матово-черный пистолет. Я сразу его узнал. «Глок», калибр девять миллиметров. Мужчина махнул пистолетом в нашу сторону.

— Итак, леди и джентльмены, — сказал он, — соберитесь все за тем краем стола, напротив меня. Руки на стол, чтобы я видел.

— О боже, — дрожащим голосом прошептал Хьюго Ламмис.

— Что вам нужно? — властно, а может, просто смело спросила Шерил.

— Значит так, ребятки. Мы можем все решить по-хорошему, или… придется применить силу. Выбирайте.

Эти слова перенесли меня в прошлое. Мне было десять лет.

— Мне что, применить силу?

Отец возник в дверях кухни: пузо, обтянутое белой майкой, в руках банка пива «Джинеси». Он называл его «Джини», будто о любовнице говорил.

Мать, стоя у стола, режет лук. Руки у мамы дрожат. Слезы текут по щекам. Она говорит, это от лука.

Я смотрю на него с вызовом:

— Не смей больше ее бить!

Она мне сказала, что поскользнулась в ванной. А до этого — на мокром полу в супермаркете, где работала кассиршей.

Одна неловкая отговорка за другой. С меня хватит.

— Что она тебе наговорила?

Кровь так сильно стучит у меня в ушах, что я едва его слышу.