Гарольд Роббинс - Пират

Значит, остается только один путь, которым эта проблема, была разрешена. Кто-то должен был выйти на Юсефа. Он задумался, насколько хорошо Юсеф знаком с Али Ясфиром. Он попытался припомнить, видел ли он их вместе в Каннах, но единственное, что всплыло в памяти, — он просил Юсефа передать Ясфиру приглашение Бадра на прием на яхте.

Едва он успел положить конверт в сейф, как вернулась Лейла. Посмотрев на нее, он припомнил, что с утра он первым делом должен позвонить Бадру.

— В чем дело? — тут же спросила Лейла. — Ты чем-то озабочен.

— Голова забита делами. — Он выдавил из себя улыбку. — Как твои друзья?

Она улыбнулась в ответ.

— Глупые девочки. Мы дружили в школе, но сейчас, думаю, я переросла их. Они могут говорить только о мальчиках.

Он засмеялся.

— Мне это кажется естественным.

— Они только об этом и думают.

— А о чем ты думаешь?

Подойдя поближе, она прислонилась к нему, уткнувшись в него лицом.

— О том, чтобы поиметь тебя, — сказала она.

У Бадра был радостный голос.

— Доброе утро, Дик.

— Доброе утро, шеф. Как у вас дела?

— Просто прекрасно. Мальчики очень довольны. Вы должны посмотреть, как они катаются на лыжах. Словно родились на них.

— Обязательно, — сказал Дик. — Но я должен обговорить с вами кое-какие дела. Скрамблер включен?

— Нет, — ответил Бадр. — Позвоните мне по другой линии через десять минут. Я успею его подключить.

Положив трубку, Дик проверил, включено ли в линию его собственное устройство, превращающее для подслушивающего речь в невнятную мешанину звуков. Щелкнув тумблером, он проверил, загорелся ли красный огонек. Все было в порядке.

Он припомнил события прошлого вечера. Тогда история с «Арабскими куклами» казалась ему более чем странной. Теперь она приобрела новый аспект. Лейла проявила к ней неожиданный интерес.

В типичной арабской манере она подошла к теме разговора издалека. Позанимавшись любовью, они обнаженные лежали на его постели, потягивая самокрутку. Лень и блаженство овладели ими.

— Когда вернется мой отец, — сказала она, — мы уже не сможем так встречаться.

— Найдем способ.

— У тебя уже не будет времени. Когда он здесь, у тебя минуты для себя не остается.

Он не ответил.

— Порой мне кажется, что ты в рабстве больше, чем Джаббир.

— Это не так уж плохо.

— Очень плохо, — сказала она, и ее глаза увлажнились.

— Да выбрось это из головы, — сказал он, придвигаясь к ней.

Она положила голову ему на грудь.

— Прости, — шепнула она. — Просто я начала привыкать к тебе, только начала чувствовать, как мне хорошо с тобой.

— Ты и сама прелесть.

— Я хочу тебе кое в чем признаться.

— Никаких признаний.

Но она продолжала говорить.

— Ты у меня первый настоящий мужчина. Все остальные были просто мальчишки. Я никогда с ними не испытывала того, что чувствую с тобой.

Он не ответил.

— Ты тоже это чувствуешь? Со своей женой ты испытываешь то же, что и со мной?

Он подумал о своей жене и сыновьях, что были в шести тысячах миль отсюда и почувствовал угрызения совести.

— Это нечестно, — запротестовал он.

— Прости, я говорю глупости. Больше не буду. — Она взяла из его пальцев самокрутку. — Дай мне затянуться.

Потянуло сладким ароматом. После нескольких затяжек она вернула ему сигарету. Положив ее в пепельницу, он придвинулся к ней. Застонав, она прижала его яйцо к своей груди.

— Ради Аллаха, как мне это нравится! — Она приподняла его голову. — Ты первый мужчина, который так ласкает меня. Знаешь ли ты об этом?

Он покачал головой.

— Я имела дело только с арабами. Они плохие любовники, думающие только о своем удовольствии. Все американцы так умеют любить женщин?

— Честно говоря, я не знаю.

— А тебе нравится?

Он кивнул.

Неожиданно она расхохоталась.

— Мне пришла сумасшедшая идея. В одном журнале я видела объявление о продаже надувных кукол в человеческий рост. А что если я попрошу сделать такую, как ты? Я буду держать ее у себя в комнате, и если тебя не будет во плоти, я надую ее и буду вместе с тобой.

— Ты с ума сошла. — Он рассмеялся.

— Ручаюсь, что мои друзья из «Арабских кукол» сделают мне такую, — сказала она.

Он услышал сигнал тревоги, который прозвучал ясно и громко.

— Не думаю, что они занимаются такими делами, — сказал он.

— Для меня они сделают. Компанией владеет отец Эссам Мафрад, а он близкий друг отца моей матери.

Мафрад был ливанским банкиром, представлявшим Аль-Иквах и скорее всего дедушка Лейлы был знаком с ним. Все ливанские банкиры тесно связаны друг с другом. Но следующий же ее вопрос заставил Дика отбросить мысль о случайном совпадении.

Вскочив, словно ее только что посетила неожиданная мысль, она спросила:

— Слушай, а не та ли это компания, грузы которой мой отец отказывается перевозить?

Дик кивнул.

— Он не имеет права так поступать. Они наши хорошие друзья. У них будут большие неприятности.

— Тогда скажи это своему отцу. Я уверен, что, знай он об этом, он пересмотрит свое решение.

— Не могу. Ты же знаешь моего отца. Он не любит, когда кто-то говорит ему, что он должен делать.

Карьяж молчал.

— Ведь ты можешь что-нибудь сделать. Можешь разрешить погрузку.

— А как насчет твоего отца? Он мне намылит шею.

— Он ничего не будет знать. Просто не показывай ему сообщения. У него так много дел, что он не обратит на это внимания.

— Не могу.

— Почему? Ведь, по сути, это пойдет ему только на пользу. Наши семьи давно дружат, и ты убережешь его от многих осложнений.

— Это не мое дело. У меня нет права на такие распоряжения.

— Тогда сделай это для меня. И если отец обнаружит, ты скажешь, что сделал по моей просьбе. Я всего лишь пытаюсь предотвратить трения между двумя семьями.

— Прости, — твердо сказал он.

Внезапно она разгневалась. Соскочив с постели, она стояла перед ним.

— Ты считаешь меня глупой девчонкой! — в ярости выкрикнула она. — Ты с удовольствием спишь со мной, но раз так, можешь забыть обо мне!

— Эй, подожди минутку, — умиротворяюще сказал он. — Ты меня не поняла. Я с большим уважением отношусь к твоему мнению. Я не сомневаюсь в твоей правоте, но ты просишь меня сделать то, на что у меня нет никаких прав. Но кое-что я могу. Завтра я передам твоему отцу то, что услышал от тебя и не сомневаюсь, что он разрешит погрузку.

— Мне не нужны твои подачки! — фыркнула она. — Я не хочу, чтобы ты говорил с ним на эту тему, понимаешь или нет? Ни слова ему!

— Если ты так хочешь, я ничего ему не скажу.

— Да, я так хочу. Все, что необходимо, я и сама могу ему сказать.

— О'кей, о'кей, — сказал он.

Сдернув халат со спинки стула, она направилась к выходу, но у самых дверей повернулась к Дику.