Андерс де ла Мотт - Игра [Geim]

— Вот черт! — буркнул Эйч Пи в забрало шлема, поняв, куда они теперь едут.

Если полицейский фургон съедет на скоростную трассу, то с ним можно будет распрощаться. Целый вечер пропал к чертям!

Они уже проезжали Мэрсту. Нигде ни машины, можно просто мчаться вперед. Заданная скорость — сто тридцать, и патрульная машина впереди них в точности исполняла эту инструкцию.

Викстрём слегка сбросил газ и отпустил ее метров на сто вперед. Это давало достаточно пространства для маневра, а также облегчало сидевшей на пассажирском сиденье Ребекке задачу смотреть вперед: ее не слепила голубая мигалка на крыше патрульной машины перед ними.

Проехали Стура Вэсбю, затем — Уппландс Вэсбю. Просвистели мимо, но Ребекка успела заметить предупредительные световые сигналы, которые полиция установила на всех полосах шоссе, чтобы перекрыть движение. Итак, патрульная машина, за ней — Ребекка с Викстрёмом, затем автобус, набитый спецназовцами. За автобусом — «Субурбан» и обе «БМВ», далее — весь остальной эскорт, который в зеркале заднего вида и не разглядеть.

Проехали Бредден, Рутебру, уже приближаются предместья Соллентуны.

Только увидев яркие огни, он пришел в замешательство. На всех полосах установлены огромные красные мигающие фонари, напоминающие здоровые рождественские костры. И тут же припаркован полицейский автомобиль с включенной мигалкой.

Авария, что ли?

Но «пятьдесят восьмой» не принял во внимание эти баррикады. Он врубил голубую люстру, и копы пропустили его через ограждение.

Эйч Пи проехал столько, сколько посмел, а затем резко затормозил, чтобы хотя бы посмотреть, в какую сторону Хассельквист собирался ехать. Но, к его удивлению, «семнадцать десять» тут же приняла влево и ушла по съезду с ведущего в южном направлении полотна трассы Е4. Что еще такое этот чертов придурок задумал?

Месит по встречке, мать его!

Полицейский фургон медленно полз по съезду с эстакады к автомагистрали, но Эйч Пи потерял его из виду как раз в тот момент.

Он выждал с минуту, но, когда понял, что машина там так и стоит, быстро принял решение. Затевается что-то грандиозное, что-то ужасное, в этом он не сомневался!

Похоже, трасса перекрыта, причем не только на этом съезде. За те минуты, что он стоял наверху на эстакаде, по Е4 не проехала ни одна машина. А «пятьдесят восьмой» даже не прикоснулся к педали тормоза, когда увидел полицию и перекрытие, так что очевидно: он ожидал это увидеть.

Какие бы ни были у Игры планы в отношении «пятьдесят восьмого» и этого полицейского фургона, они явно связаны с тем, что происходит тут, на шоссе, и единственный способ для Эйч Пи узнать, что это, — отправиться самому вниз к автомагистрали.

Он развернул мопед и направился в обратном направлении, к Чисте. Где-то через пару сотен метров выключил свет и поехал по обочине. Быстро обернувшись через плечо, удостоверился в том, что копы его не видят. После чего въехал прямо в темноту леса.

Слева по ходу движения — Норвик, и долго не будет съездов с трассы. Дорога совершенно пустая, нигде никакого движения, кроме отблесков голубой мигалки впереди. И тут Ребекке вспомнилась строчка из песни, которую она любила слушать раньше.

Снова крутится земля, радио передает нашу песню,

Стокгольм опустел, а мир затаил дыхание… [140] Строки из песни «Жемчуг» шведской группы «Kent» (пер. П. Лисовской).

Ветки царапали ему лицо, пока он пробирался сквозь ельник.

— Переться в лес среди ночи — отличная идейка, твою мать, Эйч Пи! — пробормотал он перед тем, как уткнулся носом в торчащий из земли корень.

Встав на ноги, отряхнув с одежды землю и иголки, Эйч Пи с руганью продолжил пробираться к трассе Е4. И вдруг лес закончился. Он вышел к высоковольтке, а сквозь редкую полоску с другой стороны просеки увидел огни автомагистрали.

Почти дошел, нужно еще поднапрячься.

Найдя тропинку, Эйч Пи наискосок пересек просеку, затем скрылся между деревьями и двинулся дальше по направлению к голубым огням, которые увидел чуть левее от своего местонахождения. До Е4 здесь не больше пятидесяти, максимум семидесяти пяти метров. Помимо хлюпанья его собственных промокших от росы кроссовок, не слышно ни звука.

Движение полностью перекрыто, поэтому, что бы ни затевалось, это будет какая-то умопомрачительная штука.

Лес поредел, и он подобрался поближе к «семнадцать десять». Фургон доехал почти до конца наклонного съезда и стоял теперь у самого дорожного полотна. Эйч Пи видел, как «пятьдесят восьмой» сидит, уставившись в блестящий предмет, который он держал поверх руля.

Эйч Пи сразу понял, что это.

Мобильный телефон.

Ребекка напевала себе под нос. Классная, надо сказать, песня. Интересно, куда она дела этот диск?

Он в три скачка выбрался из кювета. Баллончик со спреем в правой руке, левая на ручке двери.

Рывок, дверь настежь, и в лицо ничего не подозревавшего мистера «номер, мать его, один» ударил поток слезоточивого газа.

Say hello to my lil’ friend! [142] Передай привет моему дружку! ( англ. ).

Газ распылился во все стороны так, что и самому Эйч Пи попало в глаза. Он рефлекторно зажмурился.

Ох, черт, как жжет, как будто пожар в глазах, а Хассельквисту, «пятьдесят восьмому», поди и того хуже. Парень визжал как резаный и в панике тер рукавами лицо.

Несмотря на жжение в глазах, Эйч Пи удалось без проблем схватить «пятьдесят восьмого» за одежду, вытащить его с сиденья автомобиля, а затем и столкнуть дальше в кювет. Эйч Пи судорожно моргал, глаза все еще жгло, но он помнил кое-что, о чем прочел пару лет назад.

Поскольку слезоточивый газ на самом деле никакой не газ, а порошок, то тереть глаза не нужно, потому что так делаешь только хуже. Вместо этого он подставил лицо ветру, пару раз сильно моргнул, и зрение вернулось к нему в той мере, чтобы он получил возможность как следует пнуть «пятьдесят восьмого» в солнечное сплетение.

— А теперь мы с тобой немного поболтаем, — процедил он сквозь зубы и вытащил из кармана носок с бильярдным шаром.

— А, я знаю эту песню, — улыбнулся Викстрём. — Это «Кент» или…

— М-да… — кивнула она в знак согласия, хотя, честно говоря, точно не помнила, как называется эта группа.

Ну да, точно «Кент»!

— Кент?

— Да-а-а, — хныкал «пятьдесят восьмой».

— Так тебя зовут Кент?

Последовало еще одно утвердительное хныканье. Что-то тут не сходится.

— Так, а Микке, черт подери, тогда кто такой?! — взревел Эйч Пи.