Ли Чайлд - 61 час (в сокращении)

Это был вопрос времени.

Когда кончились деньги, сколько могут продержаться люди до того, как продадут свои тела? Сколько слоев у человека между поражением и капитуляцией, между падением и гибелью? У бедных людей — никаких слоев. Они нуждались в его продукте, так что, когда кончалась их жалкая зарплата — а это происходило обычно в первый же день, — они выходили на улицы и делали то, что им велено было делать.

С богатыми было иначе. Заработки больше, и хватало на дольше, но не навсегда. А потом начиналось медленное опустошение банковских счетов, расставание с акциями, облигациями. Потом трясущиеся руки рылись в шкатулках с драгоценностями. За ними следовали картины. Когда не оставалось ничего, богатые тоже сдавались — сначала, может быть, в отелях, но в конце концов неизбежно оказывались на улице и делали то, что им велено.

Вопрос времени.

Холланд остановил машину на стоянке и отправился к себе в кабинет. Питерсон и Ричер пошли в пустую оперативную комнату. На столе записок не было, на автоответчике — ничего.

Ричер нажал клавишу пробела на клавиатуре компьютера, экран осветился, и на нем появилось изображение полицейского значка. Он сказал:

— Выясним, кто такой Платон. Кто бы он ни был, кажется, он в этой истории — главная фигура.

Питерсон сел за соседний стол и тронул клавиши своего компьютера. Должно быть, появилось какое-то диалоговое окно, потому что Ричер увидел, как он нажал левым мизинцем клавишу регистра, правым указательным — заглавную букву и потом — еще пять маленьких.

— Ничего, — сказал Питерсон. — Отсылка к «Гуглу», а там — что он греческий философ.

— Других имен, прозвищ не знаете?

Питерсон набрал еще какое-то слово. Девять букв. Вероятно, другое имя, потом пробел, потом «Платон».

Южноамериканец. Гражданство неизвестно. Настоящая фамилия неизвестна. Возраст неизвестен. По слухам, живет в Мексике. По слухам, владеет ломбардами в пяти городах США, подозревается в торговле наркотиками, подозревается в связи с организованной проституцией.

— Славный малый. Больше ничего?

Питерсон вызвал другую базу данных.

— То же самое, — сказал он. — Южноамериканец, настоящая фамилия неизвестна, предполагаемый возраст — сорок с чем-то, предполагаемое место жительство — Мексика, ломбарды в Чикаго, Миннеаполисе, Милуоки, Де-Мойне, Индианаполисе, торговля наркотиками в тех же городах, проституция в тех же городах.

— Выяснили для себя что-то новое? — спросил Ричер.

— Городов раньше не знали.

— А кроме этого?

— Тут предупреждение, насколько он крут. — Питерсон прокрутил текст. — Владеет «Боингом-737». Купил у обанкротившейся мексиканской авиакомпании. — Питерсон прокрутил дальше. — Маленького роста. Четыре фута одиннадцать дюймов. В вас сколько?

— Шесть и пять, — сказал Ричер. — Он фактически карлик.

— Кто-то тоже однажды назвал его карликом и проснулся в больнице с отрезанными ногами.

16.55. Осталось одиннадцать часов.

Сьюзан Тернер вернулась в свой кабинет в Рок-Крике. Она оставила машину на стоянке, вошла через парадную дверь и поднялась по лестнице. Коридор на втором этаже был все таким же узким. На полу — по-прежнему линолеум. По-прежнему слева и справа двери с окнами волнистого стекла, за каждой дверью — кабинет. Ничего не изменилось со времен Ричера, подумала она. В ее кабинете стоял знаменитый стол, на нем — три телефона, эргономичное кресло, картотечные шкафы и два стула для посетителей. У нее был компьютер, подключенный к быстрой и безопасной правительственной сети.

Она села. Писем не было. Из ВВС ничего. Ричер не звонил. Она подключила свой цифровой диктофон к порту USB. Ее разговор с заключенным скопировался в аудиофайл. Программа распознавания речи превратит его в документ. Оба файла будут отправлены по нужным адресам. В Техасе, Флориде и Нью-Йорке пройдут аресты. По делу будет вынесена благодарность, а ее представят к «Бронзовой звезде».

Ричер получил «Бронзовую звезду» давным-давно. Сьюзан Тернер это знала, потому что его личное дело лежало у нее на столе. Джек Ричер, родился 29 октября. В семье военных. Его отец служил в морской пехоте. Мать — француженка. Окончил Уэст-Пойнт. Отслужил тринадцать лет. С самого начала — в военной полиции, и тем не менее постоянно попадал в неприятности. Он говорил то, что необходимо было сказать, и не принимал во внимание, кому он это говорит. Он делал то, что необходимо было сделать, — все равно кому он это делал. Его разжаловали в капитаны за то, что сломал ногу штатскому. Но он не уволился и снова дослужился до майора. Потом возглавил 110-е подразделение. Был первым его командиром. Был награжден «Серебряной звездой», орденом «Доблестного легиона», «Солдатской медалью», медалью «Пурпурное сердце» и медалью «Бронзовая звезда».

«Серебряную звезду» и «Пурпурное сердце» он получил за Бейрут. Когда взорвали американские казармы в Бейруте, Ричер был армейским офицером связи, прикомандированным к морской пехоте. Он получил серьезное ранение и героически вел себя непосредственно после взрывов. Представления ко всем остальным наградам были составлены в общих словах, то есть дела были секретные. Он был сильным человеком. Рана зажила полностью. По немецкой справке, вес его составлял 240 фунтов. Рост — шесть футов пять дюймов. Он находился в отличной физической форме. Двуязычен — английский и французский; приемлемо знает испанский. Превосходно владеет любым ручным оружием и в совершенстве — техникой рукопашного боя.

Его фотография была приколота изнутри к обложке папки. Короткие непослушные волосы. Ярко-голубые глаза. Два шрама — один в углу левого глаза, другой на верхней губе. Широкие плечи, длинные руки с крупными кистями. Насмешливая улыбка выражает терпение и одновременно досаду. Как будто он понимает, что должен сфотографироваться, но сказал фотографу, что дает ему три секунды, после чего запихнет камеру ему в глотку.

В общем, решила Сьюзан, с ним было бы интересно познакомиться; такой человек может оказаться ценным другом, и не дай бог иметь такого врага. Она взяла трубку и позвонила знакомому в ВВС. Новостей не было. Сьюзан положила трубку.

В Мексике к имению Платона катили три черных «рейндж-ровера». В каждом по двое мужчин. Все — местные, лет тридцати с чем-то, все в темных костюмах, все вооружены. Все работали на Платона — а это значит, что все были немного испуганы. До имения оставалось проехать еще одну пыльную милю. Три водителя знали, что за ними наблюдают в бинокль. Три автомобиля остановились, не доезжая до ворот; шестеро вышли из них и смирно стояли на вечерней жаре. Их должны опознать издали. После этого препятствий не будет. Они знали, что залог их хорошего поведения — их сестры, матери, бабки и двоюродные сестры, до которых легко добраться.