Марина Эльденберт - Жертва

— Не думаю, что её интересовал профессор, — хмыкнул Кроу, — ей было не до поисков Торнтона, она едва успевала заметать следы. С наибольшей вероятностью цель Коул — Мария Воронова. К сожалению, одна из самых туманных фигур нового поколения. Так что всем нам придется поднапрячься, чтобы шустро восполнить некоторые пробелы.

— Я тоже об этом подумал, — признался Рэйвен. Его догадка нашла подтверждение в словах Кроу.

— Расскажите мне о Вороновой, — Кроу чуть подался вперед, — я хочу знать, на что она способна.

— С этой женщиной все всегда неоднозначно, — усмехнулся Рэйвен. — Она взбеленилась, потому что мы схватили её и Торнтона без предупреждения. Возможно, это единственная причина. Показать Вальтеру средний палец.

— И только? Личную заинтересованность в безопасности Торнтона не поставишь на одну ступень с желанием доставить неприятности Вальтеру. Это совершенно разные мотивы и схемы действий.

— Она привыкла использовать людей в своих интересах. Не думаю, что Беатрис прониклась к нему нежными чувствами, — Рэйвен помолчал, прежде чем продолжать. — Не представляю, что могло заставить Беатрис связаться с Вальтером. Я запомнил ее другой. Она привыкла к свободе и независимости, никогда ни на кого не работала.

— Смертельно больной ребенок, — подчеркнул последнее слово Кроу, — вы не знали об этом?

Джордан отрицательно покачал головой. Он всегда считал, что знает о Беатрис слишком мало. Выходило, что не знает ничего.

— У каждого из нас есть свой смысл жизни. Возможно та, кто называет себя Кристи Коул, ее кровная дочь по первой линии?

Дэвид никак не прокомментировал его предположение. Оперировать непроверенными фактами Рэйвен и сам не стал бы, и сейчас понял, насколько непрофессионально это прозвучало. Он мысленно выругался.

— Мы займемся её контактами. Вытащим на свет всех, с кем она когда-либо пересекалась. Возможно, понадобится ваша помощь.

Кроу поднялся, кивнул Мартину.

— Обращайтесь. Продублируйте все данные по Вороновой мне, я буду работать по своим каналам.

После ухода Дэвида и его помощника, Рэйвен перевел дух и кивнул Стиву. Встреча прошла не хуже, чем предполагал, но его положение от этого не становилось менее шатким. Необходимо было срочно приниматься за работу, чтобы не упустить подвернувшуюся ему возможность. Талант Беатрис создавать ему трудности с каждым годом только набирал обороты. Рэйвен понял, что его джентльменская составляющая в отношении этой женщины исчерпала свои ресурсы. На сей раз он ответит ей жестче, чем она может себе представить.

На первый взгляд, в жизни Сэта Торнтона ничего не изменилось за этот месяц. Он по-прежнему убегал и прятался. Но теперь вместо страха и одиночества профессор ощущал нечто вроде эйфории. Он встретил Беатрис, загадочную женщину, которая стала ему ближе всех остальных. Успел посетить Италию, и Россию — столь же притягательную и разную, как и та, по чьей милости он здесь оказался. Побывал в плену и сбежал, снова встретил измененную.

Сэт больше не чувствовал себя загнанным в угол. Впервые за долгое время он жил полной жизнью и наслаждался каждым новым днем, каждой минутой, не вдаваясь в размышления о том, что будет с ним через месяц. Он дорожил каждым моментом, проведенным рядом с Беатрис.

Из Москвы они направились на Юг, и обосновались в небольшом приграничном городке Адлер. Для пляжного сезона было еще рановато, но мягкий приморский климат Сэту понравился. В мини-гостинице они сняли два номера: один для них, второй — для Авелин, и с тех он практически не встречался с дочерью Беатрис. Создавалось ощущение, что между ней и Беатрис установлена незримая, понятная лишь им двоим дистанция, нарушать границы которой не стремилась ни одна из них.

Сэт поражался их сходству, не только внешнему, но заговаривать об этом не спешил. В прошлом между матерью и дочерью произошло нечто очень серьезное, а причинить Беатрис боль Сэт хотел бы в последнюю очередь, наоборот — прикладывал все силы, чтобы она чувствовала его присутствие и внимание. Беатрис видела это, но то ли по старой привычке справляться со всем в одиночку, то ли по причине, которую Сэт не хотел себе озвучивать, старалась не замечать.

С Авелин все было проще. Они просто сторонились друг друга. Она — потому что не принимала его всерьез, он — опасаясь ее способностей и собственного любопытства.

Поэтому Торнтон удивился, когда на второй вечер Авелин первая постучала в дверь их номера и попросила поговорить наедине. За несколько минут до этого Беатрис вышла пройтись в одиночестве, решительно отказавшись от компании в его лице, и Сэт пригласил Авелин в номер, не скрывая, что расстроен. Они вдвоем вышли на балкон с видом на море, больше подходящий для романтических свиданий, чем для серьезных разговоров. В отличие от него, по Авелин невозможно было определить, какие эмоции она испытывает. Торнтон подумал, что из дочери Беатрис получился бы отличный игрок в покер.

— Так получилось, что в отличие от остальных, я не могу снова стать человеком, — начала она без предисловий. — Если так пойдет и дальше, я обречена на одиночество. Беатрис сказала, что ты работал над новым вирусом.

Сэт понял, к чему она ведет. Пока над измененными витает постоянная угроза смертоносной тени чумы, Авелин не может рисковать и изменять людей. Должно быть, она встретила кого-то. Мужчину, который стал ей по-настоящему дорог.

— Тоже хочешь вернуть все назад? — поинтересовался он. Ему было приятно, что Беатрис представила его именно так. Не тем, кто своей разработкой подвел черту под тысячами жизней, а стремящимся все изменить. Это вселяло надежду на то, что их отношения не закончатся в самое ближайшее время.

— Нет, — возразила Авелин все с тем же бесстрастным видом. — Меня интересует один-единственный человек. Согласись, твоя жизнь стала куда интересней и ярче, с тех пор как в ней появилась Беатрис.

— Тебе кто-то нравится, — озвучил он свою догадку, за что был награжден сдержанной улыбкой. — Но это не повод обращать его в вампира. То есть, изменять… Если этот человек здоров и счастлив…

Авелин резко шагнула вперед, всматриваясь в его глаза. Сэт подумал, что примени она сейчас гипноз, он ничего не почувствует и не узнает. Просто будет делать все, о чем она попросит, потому что будет считать это единственно верным. Она пару минут молча смотрела на него, потом облокотилась на перила, всматриваясь в солнечную дорожку, лениво покачивающуюся на волнах.

— Разве ты не хотел бы провести всю свою жизнь с Беатрис? Ты влюблен в нее, как мальчишка, но до сих пор не хочешь признаться в этом даже себе. А я не имею права думать о воссоединении с дорогим мне человеком только потому, что спустя несколько десятков лет мне придется оплакивать его и свое одиночество.