Марина Эльденберт - Жертва

Последний раз Беатрис виделась с ним весной тысяча девятьсот восьмидесятого года в Вене. Лютер почти не изменился. Все те же едва тронутые сединой русые волосы, неизменные морщинки в уголках серых глаз, подтянутая фигура. Про таких говорят «без возраста» и ещё говорят «в отличной форме». Мало кто мог бы предположить, что этому человеку уже за семьдесят.

Беатрис зябко поежилась: ночь выдалась прохладной, а она не накинула куртку, перед тем как выйти из дома и сесть в такси.

— Отлично выглядишь, — произнесла она, улыбнувшись.

— Ты тоже.

— В моем случае это объяснимо.

— И в моем вполне.

В восемьдесят девятом она спасла ему жизнь, вытащив из серьезной подставы с политической подоплекой. С кем-то побеседовала, кого-то пришлось убрать, чтобы выйти на канал утечки. Беатрис передала данные ему, и он лично разобрался со своей проблемой. Такие, как Лютер, не забывают ни хорошего, ни плохого. Сегодня он возвращал долг. Беатрис взяла из его рук запечатанный конверт — документы для неё, Сэта и Авелин и информация по Кроу.

— Спасибо тебе.

— Мы в расчете. Твоей дочерью тоже занимается Кроу.

Беатрис приподняла бровь. Глупо было предполагать, что он не наведет справки о каждом, для кого сочинял легенды. Новость одновременно принесла облегчение и заставила насторожиться. Где Кроу, там и Вальтер. Проблема всего одна, но от этого она не перестает быть серьезной угрозой.

— Мы беседовали с ним несколько раз по телефону. Он…

— Человек и всегда им был. Кроу всегда был невидимкой, как и большинство из нас.

— Хорошо его знаешь?

— Он профессионал. Любит деньги и не любит тех, кто встает между ним и деньгами. Амбициозен и беспринципен, когда дело касается заработка.

Она помолчала, обдумывая, что понимание в данном контексте для неё это означает: «Дело дрянь».

— Ты не обязан был этого делать. Искать всю эту информацию и передавать её мне. Спасибо ещё раз.

— Я собирал её все эти годы не просто так. Это он сдал меня в восемьдесят девятом, потому что мы работали вместе и я видел его лицо. Кроу подставил не только меня. За несколько месяцев до того, как я попросил тебя о помощи, погиб один очень дорогой мне человек. Её я спасти не успел.

— Почему он до сих пор жив?

— На то есть причина.

Беатрис промолчала, а он коротко кивнул, развернулся и пошел в сторону парковки. Лютер не стал разочаровывать Кроу и «умер» в восемьдесят девятом. Теперь она понимала, почему. У неё было много вопросов, но задавать их Лютеру бессмысленно. Он с лихвой вернул свой долг, она снова сама по себе.

В такси Беатрис прислонилась головой к стеклу, вычерчивая на нем пальцами разные фигурки. Малыши обожают так делать в транспорте. Детство Авелин закончилось очень быстро, с появлением в её жизни Сильвена. Люка беззаботная пора тоже обошла стороной, но у него уже никогда ничего не будет. Ни юности, ни первого поцелуя, ни встреч с девочками. Она не могла прекратить думать о нем. О том, что её не было рядом с ним в последние минуты его жизни.

Беатрис познакомилась с Люком, когда он был совсем ребенком. Ребенком, который привык не жить, а выживать. Она вытащила его из трущоб, из цепочки грабежей, из непрекращающихся драк и жизни на улице. Вытащила и сделала смыслом своей жизни, потому что по большому счету больше смысла в ней не видела. Воспоминания больше не вызывали такой боли, как раньше, и дело было в «импровизированной атрофии чувств». Так Беатрис называла это состояние. Когда становилось совсем паршиво, она делала все, чтобы не дать себе расклеиться. Основой был прочный блок на эмоции, чувства и воспоминания.

Беатрис усилием воли заставила себя сменить ход мыслей. Они ехали вдоль моря, и рассветное солнце бликами играло на поверхности воды. Небо прощалось с ночной синевой, становясь светлым до прозрачности, и высоким. По её просьбе таксист остановил до поворота на улицу, где они снимали комнаты. Сезон ещё не начался, поэтому улицы были практически пустыми. Пройдет ещё пара недель, и Адлер станет похож на муравейник. Пока можно наслаждаться одиночеством и тишиной, нарушаемой лишь шелестом листьев и шумом морских волн.

Беатрис прошла улочку, на которой находилась их гостиница, спустилась к морю мимо закрытых кафе. Галька в начале пляжа крупная, но если идти вдоль берега дальше, к Мзымте, становится мелкой и практически черной. Некрупные ракушки и их осколки повсюду, а крупных тут не найти. Разве что в сувенирной лавке. Беатрис не пошла дальше. Устроившись на волнорезе, наблюдала за прибоем и слушала крики чаек. В такие минуты все проблемы отступают и кажутся абсолютно несущественными. Время будто останавливается, и ты наслаждаешься тем, чем дышишь и живешь прямо сейчас. Хотелось, чтобы в жизни было как можно больше подобных моментов, но она сама превратила её в сплошную гонку на выживание.

Поколебавшись, Беатрис достала из конверта досье на Дэвида Кроу. С фотографий на неё смотрел абсолютно неприметный мужчина. Настоящее имя Николай Хешнер, отец немец, мать русская. Сорок четыре года. Рост сто семьдесят два. Его профессия позволяет полностью обеспечить свою старость на несколько сотен лет вперед. Вот только вряд ли он собирался жить вечно. Или собирался?

Беатрис были знакомы случаи, когда измененные убивали за деньги, но для них важна была не оплата, а сам процесс. Решил ли Кроу просто в очередной раз заработать, связавшись с Вальтером, или же хотел чего-то большего? На его счету было несколько весьма солидных проектов, имена-легенды, но известное ей нигде не фигурировало. Чтобы выжить с таким багажом, надо сильно постараться. Лютер не соврал, когда говорил, что он профессионал. В восемьдесят восьмом в Норвегии они работали втроем. Под псевдонимом Мартин Лютер Кинг. Если верить словам Лютера, тогда Кроу его подставил, и сегодня он вернул ему долг.

Кинг — та самая, кого он не успел спасти? Какой она была? Кем была для Лютера?

Беатрис захлопнула папку и поднялась. Сейчас у неё есть дела поважнее, изучить досье Хешнера-Кроу можно будет позже. И подумать над тем, как от него избавиться.

Когда она вернулась, Сэт ещё спал, и Беатрис постучала к Авелин.

— Доброе утро.

Дочь не пошевелилась. Она сидела на кровати с закрытыми глазами, в позе лотоса, словно увлеклась медитацией. В раскрытое настежь окно врывался прохладный ветер, играя занавесками и длинными темными волосами Авелин. Беатрис прошла в комнату и с треском захлопнула окно. Только после этого Авелин открыла глаза и повернулась к ней, эхом повторила.

— Доброе утро.

— Твой билет в новую жизнь, — Беатрис достала из пакета непрозрачный конверт оранжевого цвета и бросила ей, — если будешь умницей, никто тебя больше не потревожит. Я не знаю, что в нем. Ни имени, ни телефона, ни пункта назначения.