Филип Джолович - Стены молчания

Недалеко от меня рядом с газетным лотком стояли два копа. Казалось, что они с нетерпением ждали кого-то — возможно, меня. Я осторожно пошел к вращающимся дверям и вошел в вестибюль компании «Шустер и Маннхайм».

Стены этого храма денег были украшены торжественными портретами людей, пытавшихся убедить всех в том, что человек может соперничать с богами: Абрахам Линкольн, Ральф Вальдо Эмерсон. И чем дальше я шел по северному коридору, тем смелее становились выражения людей на картинах. Казалось, что они заявляли, будто человеку подвластен и безграничный космос. Неожиданно я понял, что деньги, которые пошли на постройку этого здания, были от того же человека, который профинансировал постройку Клойстерс. Очевидно, старый Рокфеллер был ловкач и выиграл много пари.

Я дошел до пятой секции, где располагались лифты, и мои глаза оказались на уровне бейджа, на котором было написано «Джесс». Боже, какой же он был высокий в своей выглаженной синей униформе. За его ухом виднелся скрученный провод, который исчезал под его рубашкой. Его лысая голова сверкала, как отполированное красное дерево.

— У вас есть пропуск для меня, — сказал я.

— Ваше имя, сэр, — улыбнулся Джесс.

На какой-то момент я даже забыл имя, которое сам себе придумал. Коды, вымышленные имена, парик, идиотские очки. Все было так странно. Я сделал глубокий вздох.

— Браун, — сказал я. — Колин Браун.

Это прозвучало как Бонд, Джеймс Бонд. Черт, мне была необходима доза реальности, прежде чем я окажусь в мире сумерек.

Джесс подвел меня к лифту и нажал на кнопку вызова.

Лифт приехал практически сразу же, и Джесс открыл для меня дверь, а затем повернул ключ, который торчал из небольшой дырочки у пола, и нажал на кнопку.

— Экспресс до шестидесятого этажа. Без остановок. — Его улыбающееся лицо исчезло.

Двери лифта открылись, и я очутился в коридоре, отделанном какими-то причудливыми дорогими стенными панелями. Передо мной стояла улыбающаяся женщина. Определенно, в «Шустер Маннхайм» не хотели, чтобы их гости страдали от комплекса неполноценности из-за отсутствия улыбок на лице персонала. Коридор мог легко превратиться в подиум, а это было то самое место, на котором встречавшая меня женщина чувствовала себя как дома.

Секретарша Макинтайра. Она была копией Полы, только чуть меньше морщин, но их с Полой можно было легко принять за сестер. Очевидно, ее пока еще не приглашали в дом на холме.

— Привет. — Это слово прозвучало так приятно. — Мистер Макинтайр немного задержится, — доложила она. — Он сказал, что вы поймете, и просил передать вам, чтобы вы не беспокоились. — Ее лицо покрылось морщинками от улыбки. — Что бы это ни означало, мистер Макинтайр также просил передать вам, чтобы вы не усматривали в этом какого-то скрытого смысла, — она засмеялась. — Мне кажется, это слияние сделало нас всех немного чокнутыми.

Я кивнул. Она была права.

— Все хорошо, — сказал я.

Секретарша пошла по коридору. Он был пуст, словно в честь моего прихода всех попросили удалиться. Шустеры явно не хотели, чтобы я пугал их скот.

— Мы подготовили для вас хорошую комнату, с милым видом. Кофе или чай? — Девушка озорно улыбнулась. — Может быть, немного печенья?

Было сложно поверить в то, что я разговаривал о печенье, когда так много стояло на кону. Мне предлагали напитки, чтобы освежиться, прежде чем стать основным блюдом в доме льва.

— Печенье подойдет, — сказал я, — и принесите таблетку аспирина или чего-нибудь посильнее, если у вас есть.

Секретарша нахмурилась:

— Ибупрофен или парацетамол, или что? Надо быть осторожным. У вас может быть аллергия на некоторые компоненты лекарства, — она снова засмеялась. Ее смех был звонче, чем у Полы, и скоро вывел бы меня из себя. — Боже, мы же юридическая фирма, — пролепетала она. — Нам надо подумать об этом.

— Ибупрофен подойдет, — еле слышно произнес я. — Я подпишу бумагу, что беру ответственность на себя.

Она открыла дверь в пустой конференц-зал.

— Чувствуйте себя как дома, а я пока принесу ваш заказ. Потом я скажу, когда мистер Макинтайр будет готов встретиться с вами.

Было сложно чувствовать себя как дома в приемной богов, отделанной деревом, с видом на Пятую авеню. Как раз напротив был Сакс, а немного дальше — собор Святого Патрика. Еще больше богов…

Я мог осмотреть достопримечательности попозже.

Отвернувшись от окна, я посмотрел на часы. Казалось, что слияние тоже могло подождать. Было уже больше четырех часов, но я не торопился. Все же это была фирма Макинтайра, его расписание. У меня было свое расписание, и в нем большими буквами было написано «СЕМЬ ЧАСОВ».

Итак, Эрни прекрасно знал код. Он не был основателем клуба «Близнецы», но очевидно, был в его центре. А что с моим отцом? Неужели он оплатил членство в нем, и ему вручили инструкцию клуба?

Я выбросил эту мысль из головы и сосредоточился на бумагах.

Было время еще раз пробежаться по письму Эрни. Теперь, когда у меня были указатели, его каракули не казались такими уж таинственными. Теперь можно было сказать, что это было письмо человека, торопившегося закончить какое-то дело перед своей смертью.

Найдя в рассказе соответствующие параграфы и внимательно сгруппировав слова по пятьдесят штук, я надеялся понять смысл.

Но смысл не появлялся. Была какая-то нелепица. Во что играл Эрни?

Я перешел к куску из середины параграфа. Все было искажено.

Мне чего-то недоставало.

Эрни уже помог мне найти ключ к тому, чтобы расшифровать другие письма, но над его собственным нависал покров тайны.

В дверь постучали. Вошла девушка с подносом, заставленным более плотно, чем площадь вокруг центра Рокфеллера: сэндвичи, пирожные, печенье, большие розовые креветки, канапе, обсыпанные маком, полоски говядины холодного копчения, пиво, кока-кола, минеральная вода, чай, кофе. И упаковка ибупрофена.

Я пристально смотрел на хрустящую белую салфетку, которая стояла на фарфоровой тарелке. В одном углу был изображен огромный синий логотип со сложным узором. Две руки, соединенные в рукопожатии. Меня вдруг затошнило. На одной руке была изображена напыщенная буква Ш, на другой — В. На пальцах находился значок «&». Я догадался о коде. Это был «Шустер и Вестминстер». Итак, вот что придумали пиарщики за их баснословную зарплату.

Я посмотрел на еду. Могли меня обмануть? Отравить выскочку Бордера. Или, может быть, позволить ему самому наесться до полусмерти.

Я снял салфетку с тарелки. На ней тоже был изображен логотип — аккуратная монограмма. Все были убеждены, что слияние состоится. Они уже оплатили свадебные подарки. Я взял нож и вилку. Опять прекрасное маленькое рукопожатие на приборах.

Еда прекрасно отвлекала от забот.